Елена Логунова - Брак со стихийным бедствием Страница 55

Сумка медработницы среднего звена Тыковкиной была битком набита вкусными и питательными продуктами, которые не попали на стол пациентов больницы: гречневой крупой, сливочным маслом, творогом, помадками «Коровка», мороженой рыбой, индийским чаем в картонных пачках и сгущенкой в жестяных банках. Для организации у домашнего очага Тыковкиных полноценного ужина на шесть персон, включая кошку и собаку, не хватало только мяса, которое сегодня целиком досталось поварихе Тимониной. Именно она обычно осуществляла раздел неправедно припрятанного провианта среди лиц, более или менее причастных к составлению больничного меню, приготовлению пищи и ее дегустации.

Диетсестра, не получившая сегодня ожидаемой говяжьей вырезки, была по этому поводу сильно расстроена и от души желала жадной поварихе всего самого худшего. Например, чтобы пугающие слухи о грядущей инспекторской проверке пищеблока подтвердились и наглую Тимонину с треском выгнали бы с работы. Обиженная Тыковкина не стала бы жалеть жадную повариху, только одно заботило ее: чтобы ожидаемая проверка не пришлась на ее собственное дежурство.

Надо сказать, что предшественница нынешней диетсестры на этом ответственном и хлебном посту с треском вылетела с работы как раз после инспекторской проверки. Тыковкина не хотела терять свою работу, ей в ней нравилось все, особенно момент перекладывания принесенных из больницы продуктов в домашний холодильник. Собственно, по-настоящему неприятный момент в работе диетсестры был только один: вечерний проход через контрольный пост на воротах. Минуя охранников, Тыковкина всякий раз тряслась, как осиновый лист, и со страхом ожидала сурового окрика в спину: «Стой! Открывай сумку!»

Пока что охранники, разбирающие праздничное убранство портала, деловито возились у дверей и на приближающуюся диетсестру никакого внимания не обращали, однако Тыковкина обострившимся от волнения зрением углядела, что стражей на дверях сегодня на одного больше, чем обычно. Это ее встревожило, неприятно напомнив о проверке. Тыковкина притормозила, спешно соображая, не лучше ли будет спрятаться под лестницей и пропустить вперед повариху Тимонину сразу с двумя сумками.

Был вечер пятницы, преддверие выходных, и диетсестре хотелось пораньше вернуться домой. Она заколебалась, не зная, куда податься – вперед, к дверям, или влево, в закуток под лестницей, и тут услышала за спиной резкий окрик. Незнакомый женский голос с истеричными нотками вспорол спокойствие больничного холла диким воплем:

– Стой! Стой, гадина!

И пока ошеломленная диетсестра примеряла обидное словечко к себе, крикливая истеричка добавила:

– Охрана, держите ее!

Нечистая совесть подстегнула нерешительную Тыковкину, и она перестала колебаться. Диетсестра с перепугу выронила тяжелую продуктовую сумку и налегке метнулась в спасительный мрак под лестницей, как кролик в норку.

Приблизительно за полминуты до этого недисциплинированная пациентка отделения интенсивной терапии Ирина Максимова босиком, в одной батистовой ночнушке выскочила за порог своей палаты, бешено огляделась и увидела прямо перед собой медленно закрывающиеся двери грузового лифта. Не раздумывая, она бросилась в сужающуюся брешь и прижала к стенке кабины лысоватого коротышку в бледно-зеленом медицинском костюме.

– Куда вы, женщина? Это служебный лифт! – рыпнулся он.

– Мне можно, – уверенно сказала Ирка и придавила пальцем кнопку с цифрой «1».

– Нельзя! Служебный лифт предназначен только для перевозки лежачих больных и сопровождающего их медперсонала! – продолжал вредничать коротышка.

– Я и есть больная! – сообщила Ирка и смерила санитара оценивающим взглядом: – А ты будешь моим сопровождающим.

– Я сопровождаю нетранспортабельных пациентов на каталках! – не унимался вредина.

Пустая больничная каталка стояла тут же, у стеночки. Ирка взглянула на нее, просветлела лицом и сказала:

– Хорошая мысль! А ты, сопровождающий, молодец!

Коротышка, не ожидавший похвалы, растерялся и временно перестал вредничать.

– Слушайся меня, и все будет хорошо! – пообещала ему Ирка и быстро улеглась на каталку животом вниз, головой вперед, опираясь на локти и могучую грудь.

– Это что? Угон?! – изумился коротышка.

Ирка искоса глянула на идиота и, не теряя времени на пустые разговоры, деловито сказала:

– Да, это угон. Сначала лифта, а потом каталки. Если хочешь жить, заткнись и делай, что я скажу!

Кабинка остановилась на первом этаже, лифт мелодично тренькнул, двери разъехались.

– Как раз вовремя! – пробормотала Ирка, с одного взгляда оценив обстановку в холле. – Сопровождающий, слушай мою команду: поверни каталку на тридцать градусов влево и толкай изо всех сил! Вперед!!!

У основания лестницы круто изогнутые перила распрямились, и я слетела с них, как Масяня с детской горки. Пару метров пролетела по воздуху, успешно приземлилась на ноги, пробежала с ускорением еще метров пять и неминуемо настигла бы отступающего противника, если бы мне не помешали. На нашем пути откуда ни возьмись появилась целая толпа нерасторопных граждан в медицинской спецодежде! Все белые, как инкубаторские куры, и такие же бестолково суматошные!

– Стой! – заорала я. – Стой, гадина! Охрана, держите ее!

Моя противница с разбегу нырнула в белый выводок гомонящих бройлеров, и я сразу же ее потеряла.

Без разбору лупить заполошных пернатых электрошоком я не хотела, потому как совсем недавно на личном опыте узнала, насколько это неприятно, а нанести прицельный удар по врагине уже не могла. В общей крахмальной белизне ее халат бесследно затерялся!

Стараясь не сбиться с курса, я остервенело протолкалась сквозь белохалатную толпу, увидела впереди спину противницы, обрадовалась, ускорилась, выбросила вперед руку с электрошокером и… полетела кубарем, запнувшись о клетчатый короб, который внезапно уронила мне под ноги какая-то больная курица!

Охранники Витя, Вова и Миша только-только вернулись с крылечка в холл, неся в руках многоразовые атрибуты праздничного убранства: свернутый в свиток плакат, кучу спущенных шариков в картонной коробке и веревку, на которой крепились остатки не до конца разобранной гирлянды. Шестиметровый шнур Витя сматывал на ходу в клубок, подтягивая к себе еще не сдутые шарики.

Вова и Миша уже зашли за стеклянную перегородку, символически отделяющую вахтерку от общего зала, когда в холле послышался истошный крик:

– Охрана, держите ее!

Витя с шарами на веревочке замер, как малыш, позирующий фотографу на первомайской демонстрации. Вова и Миша, сунувшись к стеклу, стукнулись лбами.

В центре зала нервно и бестолково топтались и толкались экскурсанты. В своих однотипных белых одеждах они были похожи на группу безобидных пациентов сумасшедшего дома, выведенных на прогулку, но в результате массовой вспышки острого топографического идиотизма фатально сбившихся с пути. Лишь одна фигура в полном медицинском облачении не потеряла ориентацию в пространстве и целеустремленно, с большой скоростью неслась прямо к турникету.

– Витек, останови ее! – на всякий случай крикнул Вова товарищу, который очень кстати имел при себе веревку.

В этот миг из толпы в белых халатах вынырнула другая особа, повыше ростом, постройнее и без всякого специального медобмундирования.

Вова уже открыл рот, чтобы велеть Витьку заодно связать и ее тоже, благо длина шнура позволяла упаковать с полдюжины таких субтильных дамочек, но бегунья в штатском неожиданно запнулась, шлепнулась на живот и покатилась по полу, как хоккейная шайба по льду, в скольжении самопроизвольно забирая вправо.

Для игры в хоккей Витек снаряжен не был, а вот у Миши была в руках большая картонная коробка, полная великолепно амортизирующих резиновых тряпочек.

– Эту я возьму! – пообещал Миша.

Он выскочил из дежурки, на глазок прикинул траекторию движения женщины-шайбы, бросил на пол коробку, соорудив из нее подобие ворот, а сам присел и расставил руки. Вова, временно оставшийся не у дел, нашел взглядом препятствие, о которое запнулась бегунья в штатском, и вздрогнул.

Посреди зала лежала здоровенная, явно бесхозная сумка самого зловещего вида! Точь-в-точь такая же клетчатая торба была нарисована на плакатике, который вчера широко распространили по городу представители УВД. Рядом с торбой на милицейской листовке были напечатаны строки, достойные пера Маяковского:

Гражданин! Обнаружь взрывпакетыПрежде, чем о них напишут газеты!– Никак бомба? —

испуганно выдохнул Вова.

Два взрыва, прозвучавшие в городе на этой неделе, побудили соответствующие службы удвоить бдительность и с особым вниманием и подозрением относиться к потенциально взрывоопасным предметам, включая ручную кладь.