Дарья Донцова - Спят усталые игрушки Страница 59

Плохо соображающая, одурманенная девушка, естественно, радостно согласилась.

Первым делом Николай прекратил давать ей всевозможные препараты, отменил ледяные обливания, велел хорошо питаться, долго спать и ничего не делать по дому. В хоромах убиралась сумасшедшая Зинаида, распевавшая без устали божественные песнопения. Целых полгода Николай даже не приближался к девушке. «Процесс создания инфанта» начался три месяца назад.

Николай не учел одного обстоятельства. Искренне верящая в «дело путников» Светлана, лишенная всех лекарственных и гипнотических воздействий, неожиданно прозрела и с ужасом поняла кошмар своего положения.

Света была умна, она понимала: стоит только Николаю догадаться, что происходит у нее в душе, расправа последует незамедлительно. Поэтому девушка усиленно играла роль фанатички, но в душе билась лишь одна мысль – бежать. Но как?

И вот теперь Светлана рассчитывает, что я вывезу ее в Москву. Момент подходящий – Николай с Ниной укатили, а у меня под боком машина.

Но я не спешила помогать девушке.

– Интересное дело, почему это вдруг Николай выбрал тебя да еще посвятил во все тайны?

Светлана посмотрела мне в лицо.

– Из-за молодости, думаю. Остальным бабам уже не родить, старые и больные, тут даже после оргий никто не беременеет. Представляешь, даже не подозревают, чем занимаются, уверены, что молятся! А то, что в тайны меня посвятил… Так разве теперь куда отсюда деться? Даже за забор не выйти, охранник не пустит.

– Как же бежать-то замыслила?

Света засмеялась:

– Николай хитрый, да я тоже не промах. Он, знаешь, что делает? Говорит: «Удаляюсь в келью на неделю, буду голодать и молиться». Ха, я первое время верила. На самом деле – спустится в подвал, запрется, потом через семь дней выходит. Пока его нет, Андрей верховодит, жуткий тип. Потом догадалась – ход там есть тайный наружу. Ключик подобрала и в его отсутствие поинтересовалась. Точно, есть. Так что, хочешь жить, бежим, да поторапливайся. Впрочем, нас не хватятся до его возвращения.

– Куда же ты пойдешь?

– Бабушка у меня есть, живет в Нагорье, никто про нее не знает, она спрячет.

Я разинула от удивления рот.

– Так ты Светлана Балабанова, внучка Марьи Сергеевны? Как же так? Людмила говорила, будто тебя похоронили, карточки, где ты в гробу, старухе показывала! Откуда снимок твоих похорон взялся?

– Боже! – схватилась за голову Света. – Вот дрянь, она одна про бабулю знала. Здесь такой обряд проходят все. Ложатся в домовину и их отпевают, вроде как люди с суетным миром прощаются. Жутко на нервы действует. Потом клеймо в подмышку ставят – и все, назад возврата нет.

Я вздрогнула:

– Больно, наверно!

Света вздохнула:

– Да нет, никаких ощущений. Николай мастер по части всяких микстур. Мне плошку поднесли, и я ничего не помнила, словно и впрямь скончалась. А с Шабановой мы учились вместе, она меня и привела в секту, тварь поганая. Подевалась куда-то, раньше все с Николаем и Нинкой тусовалась, теперь глаз не кажет.

– Людмила умерла, покончила с собой!

– Господи! – ахнула девушка. – Бежим отсюда скорей!

– Погоди, – остановила я ее, – мне на самом-то деле нужно найти маленькую девочку, совсем крошку, лет двух, Верочку. Она где-то тут спрятана.

– Знаю, – ответила Света, – это Надькина племянница, в избе спит, ее недавно из города Николай привез. Надька его будто бы попросила. А зачем тебе?

– Веди в детскую, – приказала я.

Мы снова шагнули во двор и вмиг добрались до «детской». Тот же стол, те же лавки и нары. Только на деревяшках подростки, страшно худые, просто скелеты, обтянутые кожей. Никто из них даже не пошевелился, когда я вытащила из-под грязной тряпки спящую Верочку.

Головка девочки моталась на тоненькой шейке, безвольные руки свисали и покачивались в такт моим шагам. Мы вернулись в теплую, уютную избу Николая, и я стала разглядывать малышку.

Маленькое, буквально с кулачок, личико. Под закрытыми глазами синие, почти черные тени, скулы резко выделяются, жидкие волосы растрепаны, босые ножки покрыты коркой грязи, ручки, больше всего напоминающие веточки, густо усеяны синяками.

– Ее, что, били? – в ужасе поинтересовалась я у Светы.

– А кто их знает, – равнодушно ответила девушка. – Взрослые не тронут, а подростки, может быть, я в детскую избу не хожу. Зачем тебе девчонка?

– Потом объясню, – отмахнулась я, сдергивая со стола большую скатерть, – показывай тайный ход.

Света пошла в глубь избы, я за ней, держа на руках укутанную в импровизированное одеяло Верочку. Ребенок казался невесомым, наш английский мопс Хуч куда тяжелей. И еще беспокоил странный, явно неестественный сон девочки. Ее вынули из кровати, вытащили на воздух, потом снова внесли в жаркую избу, тормошили, заворачивали… Любая другая малышка уже принялась бы оглашать окрестности трубным воплем, но Вера спала, вернее, пребывала в забытьи. Маленький лобик покрывала испарина, ножки безвольно мотались в воздухе.

Мы миновали несколько комнат и оказались на большой просторной кухне. Света отперла кладовку, отогнула край линолеума. Под ним обнаружился люк. Девушка с видимым усилием подняла тяжелую крышку. Внутри сразу зажегся свет, и я увидела железную лестницу, ведущую вниз.

– Ступай следом, – велела провожатая и исчезла.

Прижимая к себе правой рукой Веру, я полезла следом.

Ход удалялся от лестницы длинным коридором. Света закрыла люк, но свет продолжал гореть. Кто-то вложил в создание лаза уйму денег. Глиняный пол отлично утрамбован, стены словно оштукатурены.

В конце тоннеля еще одна лестница. Девушка ловко взобралась наверх, открыла люк. Электрический свет моментально погас, но в круглое отверстие полились жидковатые лучи весеннего солнца. Пока мы бегали туда-сюда, наступил рассвет.

Кряхтя, Света закрыла ход. Он был ловко замаскирован сверху кучей хвороста. Я пнула ногой ветки, ни одна даже не пошевелилась. Надо же, приклеены намертво.

– Где машина? – поинтересовалась девушка.

Я растерялась. А и правда, где?

– Не знаю, шли по лесу довольно долго…

– Наверно, вон на тот косогорчик выбрались, – указала Света на пригорок, где вчера мы с Ниной обозревали сверху деревню.

– Точно.

– Туда идем, тут всего две дороги и есть.

– Откуда знаешь?

Света рассмеялась.

– Ходила много раз. «Отец» смоется, а я по лесу гулять отправляюсь, все бежать пыталась, только без машины никак. Я ведь почему решилась к тебе обратиться. Беременная я, три месяца почти. Хочу аборт сделать, боюсь чудище родить. Вот и металась по округе – вдруг, думаю, кто проедет! А никого! Тут на много километров никакого жилья, лишь брошенные деревни. Мне неделю идти, видишь, что с ногами.

И она задрала юбку. Я невольно отшатнулась, все лодыжки покрыты гноящимися трофическими язвами.

– Что это?

Света пожала плечами:

– Хрен его знает. Сначала маленькая была, потом инфекция попала, гноиться стала. Трофическая язва – дело тонкое, это я как бывший медик говорю. Правда, на стоматолога выучилась, но кое-что из общего курса помню.

В этот момент за забором начали раздаваться мерные удары колокола. От неожиданности я чуть не уронила ребенка.

– Не бойся, – пояснила бывшая сектантка, – подъем бьют, на работу пора.

– Нас не хватятся?

– Нет, да и некому. Николай с Ниной уехали, а остальным без разницы, думаю, и не заметили тебя. У них сейчас дел полно – скотину подоить, свиней покормить, кур выпустить, рассаду готовить. Натуральным хозяйством живут.

Быстрым шагом мы заторопились к лесу и через секунду запетляли между вековыми деревьями. Неожиданно в голову пришла дикая мысль: что, если Николай и Нина, решив, будто я, одурманенная, валяюсь в избе, забрали «Вольво»? Парочка думает только о деньгах, а такая машина стоит не одну тысячу долларов!

Но, наверное, у «святого отца» не дошли руки до тачки, потому что верный коняшка мирно скучал на полянке. Я уложила девочку на заднее сиденье и завела мотор.

По дороге рассказала Свете все, что знала про Людмилу. Девушку потрясла ее смерть.

– Говоришь, сестра Николая?! Ну никогда бы не поверила, хотя видела, что у них какие-то особенные отношения. Честно сказать, думала – она его бывшая любовница, хотя…

– Что?

– Николай ведь пастве как объяснил, когда меня у себя поселил. Дескать, помощница я его, «напиток веры» раздаю, молельный зал готовлю. Сектанты уверены, что он девственник, никто ничего дурного и не думает. До меня в помощницах другая ходила, Таня Аверкиева. Год примерно у него жила, а потом в Палестину уехала.

– Куда? – удивилась я. – В Палестину?

– Ага, – подтвердила Света, – так он объявил. Таня «просветлела», и он ее переправил в другую деревню «путников», за границу. Скоро все туда переедут, а пока лишь избранные. Но мне думается, Аверкиеву Николай убил.

– Почему?

– Видишь ли, – проговорила Света, с видимым удовольствием вытягивая ноги, – он тут разболтался разок, расслабился. Очень ему сына надо, на девочек наплевать, а мальчик просто необходим. Якобы и у деда был такой же дар, как у него. Он бешеных собак взглядом тормозил и из всех окружающих веревки вил. Отцу таланта не досталось, а Николаю отсыпалось полной мерой… Но, говорил, программа в нем заложена – родить наследника, чтобы ветвь не засохла. В семье у них всегда много девочек получалось, мальчик же только один. Жениться Николай не имеет никакой возможности. Нормальную бабу завести трудно, начнет допытываться, что да как, откуда деньги, где работаешь. Деревню-то он надолго оставить не может, максимум на неделю. Сектантов следует постоянно «подпитывать» на сеансах, на одних наркотиках далеко не уедешь, потом человек мучиться начинает, голова болит. Меня знаешь как крутило, когда сеансы прекратились да «напиток веры» перестала принимать! Только у Николая противоядие есть, через десять дней на ноги меня поставил. Вот он и выискивает среди «путников» молодых баб. Хотя, по большому счету, женщины ему без надобности, трахается, как работу делает… Небось Аверкиева девчонкой разродилась… Где-нибудь в лесу и зарыл обеих… И меня такая же судьба ждала! Знаешь, как перепугалась, когда поняла, что беременна! Жизни, значит, девять месяцев осталось, ну, предположим, если мальчишка появится – года два. Выкормлю, и не нужна, слишком много знаю.