Дарья Донцова - Обед у людоеда Страница 59

– Она бы ей зубья повыбивала и волосья повыдергивала, – раздался из угла знакомый голос.

Я повернулась на звук и увидела в тени большой, раскидистой пальмы сидящую на маленькой скамеечке Иришу.

Борис Львович хотел было сказать девушке пару ласковых слов, но покосился на Родиона и удержался.

– Погоди, дочка, – велел Гвоздь, – есть еще одна причина, по которой Анюта ни за что бы не стала убивать Жанну.

– Почему? – не утерпела я.

– Да потому, – терпеливо объяснил Родион, – что ей было совершенно по фигу, с кем спит Борька.

– Козел, – прошипела из угла Ириша.

– Как? – изумилась я. – Зачем она тогда нанимала частного агента?

– Нюша, как все женщины, чуть-чуть вкусившие успеха на тропе бизнеса, – вздохнул Родион, – считает себя самой умной, самой хитрой и самой прозорливой. А посоветоваться с кем-нибудь ей и в голову не придет. Сначала, чтобы не платить налоги, она пустилась в квартирные аферы. Одну квартиру купила, Ирку перепрописала, другую подарила Борису. У них существовал четкий договор: квартира Лямина продается в мае, и Нюша покупает себе взамен другую, на Кутузовском. Подчеркиваю, себе. Лямину положены были отступные – десять тысяч долларов, потому что Анюта собиралась с ним разводиться. Когда я узнал про сделку, то просто за голову схватился. Надо же быть такой дурой! Отдать своими руками жилплощадь, цена на которую сейчас колеблется вокруг двухсот тысяч долларов! Можно сказать, подарить ее. Но Анюта замахала на меня руками: «Что ты, Родя, он, конечно, лентяй, противный, зануда, но человек очень порядочный и интеллигентный». Анна даже не взяла с Бориса Львовича расписку. Надо отметить, что до рокового дня рождения Лямин охотно подтверждал: нет проблем, квартиру он продаст, деньги, за вычетом десяти тысяч, отдаст бывшей супруге.

Но вдруг Анечка стала замечать кое-какие странности. Внезапно невесть куда пропало столовое серебро, затем как испарились две антикварные иконы. Борис Львович только руками разводил, но Нюша, отколотившая до синяков двух заподозренных ею домработниц, внезапно смекнула – дорогие вещи тащит из дома и где-то прячет муженек. Пылая праведным гневом, она кинулась к Борису, но тот в негодовании затопал ногами: «Как ты могла такое про меня подумать?»

Разгорелся скандал, во время которого Нюша перебила почти все сервизы, некстати попавшие под руку. А потом у нее началась мигрень, и она свалилась в койку.

Наутро Ирина предложила: «Найми, мамуля, частного сыщика и поймай гада!» Аня колебалась пару дней и отправилась к Гребневу. Одного она не знала – Сеня и Борис Львович были великолепно знакомы, более того, все детство они провели вместе, на одном дачном участке. У того и у другого отцы занимали высокие посты в Министерстве тяжелой промышленности, и им по статусу были положены казенные дачи. Вот им и дали двухэтажный дом в Перхушкове. Лямины жили на первом, а Гребневы на втором этаже. Естественно, мальчики подружились и лет до двадцати пяти тесно общались, но потом контакты постепенно сошли на нет, остались лишь хорошие отношения, в гости друг к другу они не ходили, но изредка перезванивались.

Как только Сеня узнал, кто объект слежки, он моментально сообщил Борису, а тот понял, что Аню волнуют не любовные интрижки, а нажитое имущество.

– Но почему она так прямо и не сказала Сене! – удивилась я.

– А ты у нее спроси! – развел руками Родя.

– Мамуля говорила, – подала голос Ириша, – что так приличней будет, вроде про любовницу не так стыдно, как про вора…

Дубовский расхохотался:

– Чисто дамский аргумент.

– Лампа появляется в доме, – продолжал Родион, – и буквально в одночасье вычисляет Жанну.

– Так вот почему Анна хотела, чтобы наблюдение продолжалось и дальше! – воскликнула я.

– Конечно, – ответил Родион, – если бы не убийство, ты бы проработала благополучно до мая.

– И вот почему она была любезна с Жанной за столом!

– Да Нюша ничего не знала про Малышеву, – громко сказал Родион. – Ну-ка, Боря, что тебе настучал Гребнев, только не ври!

– Пошел ты на… – немедленно отреагировал всегда рафинированный Лямин.

Громов взял со стола нечто похожее на пейджер и сказал:

– Зайди.

Моментально распахнулась дверь, и в комнату ступил мужик, страхолюдней которого я никого не встречала. Ростом под два метра, косая сажень в плечах, руки как у меня ноги, и длинный резиновый фартук с подозрительными темно-коричневыми пятнами. За ним маячили две тени – рослые, накачанные мальчики, похожие на воронов, все с ног до головы в черном.

– Вы ведь, Борис Львович, знаете, кто я такой, – тихо сказал Гвоздь, – могу применить меры, не слишком принятые в светском обществе.

– Забирать его? – поинтересовался палач.

– Не надо, – пискнул Лямин, – Сеня позвонил и сказал, что снимки у него в столе. А я попросил их пока попридержать, ну, не сразу Аньке демонстрировать. Оно, конечно, ей по фигу, с кем я и как, но скандал закатить могла, а я собирался день рождения отмечать, перед людьми стыдно.

– Но тогда выходит, – заорала я, – что Нюше не было никакого смысла убивать Сеню!

– Конечно, – ответил Родион, – никакого.

Повисло молчание.

– Ну, что? – нарушил паузу хозяин. – Начнем помаленьку? Сначала, как водится, выслушаем основной доклад. Давай, Лампа Андреевна, выкладывай все, что нарыла.

Я старательно вывалила информацию, сообщила все детали, кроме одной, ничего не значащей, – болезни Валерии, а под самый конец сказала:

– Скорее всего – разгадки в дневнике Жанны, а он в руках некой Ольги Кац. Кстати, Родион, ты обещал, что ее привезут сюда?

Громов опять ухватил коробочку и отрывисто приказал:

– Давайте клиента.

Дверь в гостиную распахнулась, и парни в черном почти внесли мужчину, одетого в неброский тренировочный костюм.

– Ну, голубчик, – мирно попросил Гвоздь, – теперь будь умницей, скажи, кто тебя нанял?

Мужчина поднял лицо, вокруг правого глаза у него расплывался чудовищный синяк. Мутным взором он обвел присутствующих, потом ткнул пальцем в Андрея и прохрипел:

– Он.

– Уведите, – велел Гвоздь.

Парня потащили на выход.

– А где же Ольга Кац? – поинтересовалась я.

Громов глянул на меня, хмыкнул и, повернувшись к Корчагину, поинтересовался:

– Почему вы наняли киллера, чтобы убить Лампу, что она этакого раскопала, а? Колись, голубчик.

Глава 29

– Я никого не… – заблеял художник.

– Ой, ладно, – отмахнулся Родион.

– Так где Ольга Кац? – не успокаивалась я.

– Нет ее и никогда не было, – пояснил Громов, – тебя вызвали в Ломакино, на заброшенную дачу, которая принадлежит приятелям Корчагиных, уехавшим в Америку. Уехать-то они уехали, а фазенду продать не успели, вот и оставили Андрюше и Валерочке доверенность, чтобы те занялись реализацией имущества. Лучше места для трупа и не придумать – подвал заброшенного дома, куда гарантированно в ближайшие пять лет никто не придет. Да тебя, Лампа, ни один экстрасенс не нашел бы. В доме, куда ты так спешила, распевая арии, тебя ждал киллер.

– Но… – начала я заикаться, – но откуда ты узнал?

– Записочку, слава богу, ты написала и на холодильнике прикрепила. Я приехал домой, гляжу, мобильный выключен. Позвонил Ирише, думал, она меня разыскивает, а доча, такая сердитая, кричит:

– Лампудель совсем умом тронулась, опять соседа снизу залила, а сама в какое-то Ломакино подалась, ночью!

А поскольку я кое-что знал, чего другим неизвестно, то разом и полетел птичку перехватывать.

– А-а-а, – протянула я, – значит, Китаец, переодетый мной, вышел на дачу, а там…

– Именно так, – подтвердил Гвоздь, – наш маленький, худенький Китаец отличный профессионал и в бою стоит целой роты. Но наемный убийца поджидал слабую женщину, неспособную оказать сопротивление, и расслабился.

– За что, – я никак не могла прийти в себя, – ну почему они хотели меня убить?

– О, – отозвался Леня Дубовский, – это мрачная история, небось Лампа раскопала правду про говно.

– Думаю, да, – спокойно подтвердил Родион.

– Сволочи! – завопила всегда корректная и подчеркнуто воспитанная Валерия. – Бл…и, негодяи!

– Фи, – поморщился Родион, – какие выражения для дамы, хотя если учесть, что она занимается дерьмом…

Валерия быстрее кошки подскочила к столу, схватила большую миску с салатом и метнула ее в меня. Я едва успела отпрыгнуть. Куски огурцов и зерна кукурузы, щедро сдобренные майонезом, брызгами разлетелись по сторонам.

Громов проводил взглядом неаппетитные ошметки. Валерия визгливо рыдала в кресле. Андрей пытался напоить ее водой.

– О каком дерьме вы все время говорите? – спросила я.

– Класс! – завопил Дубовский. – Она не знает!

Родион посмотрел на меня:

– Правда не знаешь?

– Да что такое?!

– Почти все общественные туалеты города принадлежат Валерии, она и качает из них деньги.