Гунар Цирулис - "Магнолия" в весеннюю метель Страница 6

— Своих жен вы всегда цените меньше, чем чужих, — продолжала Гунта атаку на мужское непостоянство.

— Вчера этот сочинитель афоризмов, Вобликов, ту же мысль выразил в более приемлемой форме, — усмехнулся старший лейтенант Приедитис. — Совращение становится искусством лишь тогда, когда объектом его является собственная жена.

Гунта собралась было возразить, но капитан Находко по праву старосты группы и представителя местных властей не позволил ей подняться до обобщений.

— И не надоело вам болтать? Пошли, Саша, биллиард простаивает!

— В такую прекрасную погоду… — надулась Гунта.

— Мы только одну партию, — поспешил успокоить ее Александр Войткус, — пока воздух еще не прогрелся. Тогда пойдем с тобой хоть до маяка и обратно.

Ни для кого не было секретом, что надежды Гунты на перевод в Ригу в немалой степени основывались и на ожидаемом замужестве, где партнером предстояло быть этому бородатому уполномоченному ОБХСС. Вот тогда-то она успеет показать коготки, а до тех пор разумнее было не лишать его мелких удовольствий. И Гунта вместе с мужчинами направилась в подвал, где находился в «Магнолии» зал для настольных игр.

Здесь-то Гунар Апситис и разыскал наконец свою племянницу после безуспешных поисков в комнатах и в саду. Он таинственно подмигнул ей в соответствии с законами конспирации.

— Поговорю с ребятами, — тут же согласилась она. — Они, безусловно, согласятся помочь, тунеядство даже мне стало надоедать. А ты пока что закажи для всех нас кофе.

— Нет-нет, меня ты в это дело не впутывай. Ни с какой стороны, — запротестовал заместитель директора. — Я лицо должностное и к милиции могу обращаться только официально.

— Тогда поставь нам кофе как неизвестный благодетель, иначе я с ними и разговаривать об этом не стану, — не отступала Гунта.

В своем Саше, а также Иманте Приедитисе Гунта не сомневалась — они всегда принимали участие во всяких проделках. Мурьяна тоже, наверное, удастся уговорить. Она опасалась только Владимира, который сейчас, после визита жены, был явно не в себе, да еще Леонида Находко, который мог и не захотеть действовать за спиной своего начальства: как-никак «Магнолия» находилась на территории его района. Так что действовать надо было осторожно.

— Где же это наш профессор? — поинтересовалась Гунта, когда все разместились за сдвинутыми столиками.

— Вместе с моим начальником на рассвете отправились рыбачить. На какие-то там стопроцентные места с вимбой, — завистливо протянул капитан Находко.

— Да, умеет наш Березинер устраиваться. Нет, наверное, в стране такого города, где бы не работали его бывшие студенты — от Камчатки до Калининграда.

— И Латгалия не является исключением, — поддел Мурьяна особенно раздражительный сегодня Зайцис. — Попробуй только забыть, как он ночь напролет исправлял твои «нововведения» в русскую стилистику, — не то я напущу на тебя всех собак из моего отдела охраны. Другой на твоем месте давно уже полез бы с аквалангом в воду, чтобы нацеплять на крючок своего спасителя самых жирных угрей…

— Да я что? — тут же согласился Мурьян. — Я только и хотел сказать, что он куда башковитее нас всех. Не убивает время, а живет, — последнее слово он выговорил особенно торжественно.

— Да, мне стучать по мячику тоже осточертело, — неожиданно взбунтовался Имант. — И картишки по вечерам.

— Если ты истосковался по своим уголовникам, тебя никто тут не держит, — не на шутку обиделась Гунта. Однако тут же вспомнила о своей дипломатической миссии, — Хотя не помешало бы немножко разогреть кровь.

— Ты и правда так думаешь? — спросил Войткус без восторга.

— А знаете, ребята, эта тихая заводь куда глубже, чем с первого взгляда кажется, — и, забросив этот крючок, Гунта умолкла.

Но привлечь внимание мужчин ей не удалось. Как назло, именно в это мгновение в бар вошла некоронованная королева красоты «Магнолии» Ирина Перова. Она вела за руку свою кудрявую и всеми балованную наследницу Таточку. Одетая в черные блестящие брюки «диско» и прилегающий белый джемпер с короткими рукавами, она выглядела инородным телом в окружении традиционных тренировочных костюмов. Однако манеры ее были не вызывающими, а, скорее, выражали как бы смущение тем, что она вынуждена носить наряды, привезенные мужем из-за границы, поскольку ее собственной зарплаты секретарши не хватает на то, чтобы покупать другие, менее бросающиеся в глаза вещи.

Радостная улыбка, какой она приветствовала сидевших, была искренней, а разочарование по поводу того, что ее не пригласили в компанию, выглядело совершенно естественным.

Красиво опершись локтями о стойку, Перова охотно позволила любоваться ее стройной фигурой, свежим загаром лица в обрамлении темных волос, придававших ей облик южанки.

«Такая может даже моему Саше вскружить голову», — сердито подумала Гунта и демонстративно повернулась к Ирине спиной.

— Если вам больше нравится немое кино, я могу и помолчать, — язвительно заметила она.

— Давай говори, — от общего имени сказал капитан Находко.

Уже после первых слов Гунты никто больше не обращал на Перову никакого внимания.

— И ты хочешь, чтобы мы, вроде пионеров, участвовали в этой военной игре? — скептически спросил затем Владимир. — Спасибо, мне сейчас хватает забот и посерьезнее.

— Ну, а если и на самом деле? — встал на сторону Гунты Войткус. — Ты и представить себе не можешь, какие беды случаются от пьянства.

— Тогда тем более нечего совать голову в петлю. От этих сумасбродных ученых вообще лучше держаться подальше. Проветрят как следует голову — и окажется, что диссертации этой вообще никогда не существовало… — попытался Находко обратить разговор в шутку.

Однако провести Приедитиса ему не удалось.

— Чего ты боишься?

— Ладно, могу сказать откровенно. Предположим, Кундзиньш говорит правду, и рукопись, хотя и важная, все же секретной является весьма условно. Он это знает, мы этому верим. Но все остальные думают, что она содержит государственные тайны — случайно нашедший ее, или похититель, если он вообще существует, или тот же дядюшка Гунты, уже вышедший из игры…

— И ты нам советуешь последовать его Примеру и придерживаться страусовой политики?

Слова Приедитиса и решили вопрос.

Ферзевый гамбит

— Я вас в последний раз предупреждаю: орденов за это нам никто не даст, — молвил Находко, когда они выходили из лифта на одиннадцатом этаже.

— Слышали! — отмахнулся Приедитис. — Что ты зудишь, как комар ночью? Посмотри лучше, не провалилась ли рукопись в эту вот щель, — и он показал на полоску пустоты между полом кабины и порогом этажа.

— Это же не камень! — возразила Гунта. — Бумаги, когда падают, разлетаются, как известно, в разные стороны. Если даже их объединяет одна и та же мысль.

— А может, они были в папке? — На сей раз Мурьян не знал, на чью сторону встать. — Спросим Кундзиньша.

— Проще спуститься вниз и проверить, — предложил смекалистый Приедитис и уже протянул руку, чтобы нажать кнопку. — Вы представить не можете, чего только не скапливается за годы на дне шахты лифта.

— Кататься будем потом. Я вчера подсчитал, что в этих черепашьих лифтах мы проводим почти пять процентов времени, полагающегося нам по путевке. И чем выше человек живет, тем больше теряет. За месяц набирается полный день! А если к тому же случается застрять в лифте, можешь учинить гражданский иск и получить компенсацию, — даже находясь не на службе, Войткус предпочитал излагать свои заключения на языке юридических терминов.

Сыщики достигли конца коридора, где с левой стороны находилась дверь в комнату Кундзиньша. Прежде чем постучать, они несколько секунд помедлили у окна — вид с высоты открывался действительно впечатляющий, не такой, как с их этажа, где балконы, казалось, опирались на вершины сосен. Здесь ничто не напоминало о земле, впереди простиралась водная равнина, ограниченная только затянутой дымкой линией горизонта.

— После обеда дойдем до тех валунов, — предложила Гунта. — Видишь черные точки за маяком? Там, говорят, стоит на якоре прославленная верша, которой старый Раубиньш ловит угрей.

— А что, разве верши выставляют так близко к берегу? — поинтересовался Мурьян, распространявший и на рыболовство возведенную в сан поговорки глупость: «Чем дальше, тем лучше».

— У нас — сразу за третьей мелью, — ответил урожденный помор Зайцис. — Весной салака прет в самое устье реки.

— Живи я здесь, никогда не написала бы ни строчки, — мечтательно промолвила Гунта. — С утра до вечера любовалась бы красотой.

Находко насмешливо поглядел на товарищей.

— Тогда, может, откажемся от поисков диссертации — пока еще не поздно?

Приедитис вместо ответа постучал в дверь, потом стукнул кулаком, потом дернул за ручку, но дверь не отворялась.