Марина Васильева - Костюм надувной женщины Страница 6

Дверь открылась, и они вошли внутрь. Странно, но никто к ним не выскочил. Только из зала донесся протяжный и тоскливый бьющий по ушам вой. Девушки замерли.

— Наверно он их к батарее привязал, — обрадовалась Азарова. — Вот удача! Тогда надо поспешать. Этот хмырь может вернуться. Фу, что тут за запах?

Вера, которой запах, а это был запах свежей крови, был очень хорошо знаком отстранила Марину:

— Подожди. Дай, я пойду первой.

Она взяла из рук Марины газовый балончик и осторожным мягким как у барса шагом, вошла в комнату и остановилась как вкопанная. Марина последовала за ней:

— Е-о-о мое!

На пропитанном кровью ковре у перевернутого кресла стояли два огромных добермана, и подняв головы к потолку, жалобно выли. Рядом раскинув в стороны руки лежал их хозяин. Глаза убитого смотрели в потолок. Во лбу красовалось черная дырочка. Ноги ниже колен были залиты кровью.

— Интересно, когда его грохнули? — прошептала Марина. — Давно?

— Не больше двух часов назад, — уверенно сказала Вера.

— Откуда такая уверенность?

— Запах крови есть, но нет запаха разложения. А в такую жару трупы начинают разлагаться очень быстро. Еще через час здесь уже без респиратора не походишь. Надо звонить в милицию.

— Погоди ты с милицией! — махнула рукой Азарова. — Я эту братию знаю, сама два года в следаках парилась. Они нас же первых канать и начнут. А что? Скажут две шлюхи мужика не поделили и грохнули, или ограбить хотели. В общем, придумают версию. Ты потом с десятью адвокатами не отмажешься. Лучше посмотри, видишь диван открыт?

— Вижу. Ну и что?

— А все остальное не тронуто. Значит, из дивана что-то взяли. Только вот что? Уж не нашего ли Дейнеку?

— Тут человека убили, а ты про Дейнеку! — шепотом возмутилась Вера.

— Нечего было картину красть! — отпарировала Азарова. — Был бы сейчас жив и пил сок. Вот собачек жалко. Сироты они теперь. Видишь, как плачут надрываются? Даже на нас им плевать. Я собак люблю. Кстати, на столе два стакана. Значит он пил сок не один, а с убийцей. Убийца был один.

— Однако он хорошо стреляет, — заметила Вера. — Сначала, в оба колена, а потом в лоб. Ну и садист! Зачем в колени-то?

— Чего тут непонятного? — удивилась непонятливости подруги Азарова. — Он его допрашивал. Пытал, а потом, когда узнал все, что ему было нужно, добил. Странно, что собаки его не тронули. Значит убитый очень хорошо знал убийцу. И собаки его тоже.

Девушки в зал не заходили, смотрели на все в дверях. Собаки продолжали выть и по прежнему не обращали на них внимания. Взгляд Азаровой упал на телефон. Она вспомнила, что когда звонила Скворцову, ей ответил автоответчик.

— Стреляет он хорошо, а вот с мозгами у него явно провал, — сказала она. — Оставил кассету в автоответчике. Тоже странно. Что ж, воспользуемся любезностью мистера убийцы и послушаем.

Азарова достала платок, чтобы не оставлять отпечатков пальцев и нажала кнопку на аппарате. Автоответчик скрипнул, а потом стал выдавать текущие звонки. Сначала писклявый женский голос:

— Вади-им? Ты? Нехороший! Опять тебя дома нет! Я прям вся не могу! Сегодня вечером жди.

— Пи! Чмок! — это щелкнул автомат автоответчика.

— Вади-им! — опять тот же голос. — Я не одна приду. Я с Кирой буду.

— Пи! Чмок!

— Господин Скворцов? Это ваш налоговый инспектор Кривошеев. Да, пора бы прийти на прием. В пятницу тринадцатого я буду вас ждать.

— Пи! Чмок!

— Вади-им! Кира не может, зато Клара и Мотя согласились. Не забудь шампанского и ананасов.

— Пи! Чмок!

— Скворец? Это Лаврентий на проводе. Я приехал. Завтра жди моего человека. Товар отдашь ему. Не будет дома, пеняй на себя. Я штрафных квитанций не выписываю.

— Пи! Чмок!

— Вади-им! Мы приходили, ты где, козел, был?

— Пи! Чмок! Ту-ту-ту!

На этом голоса в автоответчике замолчали. Вера посмотрела на Марину. Азарова была задумчива.

— Есть что интересное?

— Увы, да.

— Почему увы?

— Потому что в деле замешан Лаврентий.

— Лаврентий? А кто это такой? Ты его знаешь?

— Послушай, Вера, давай сначала уйдем отсюда, а то мне как-то не по себе.

— Да мне как-то тоже.

И две искательницы приключений покинули квартиру Вадима Скворцова, предварительно уничтожив все следы своего здесь пребывания. Кассету из автоответчика Азарова забирать не стала.

— Я ментам дорогу перебегать не собираюсь и ребят обижать не буду, — заметила она. — Да и на Лаврика у них теперь компра будет. Хотя таких у них и так уже три шкафа.

Разговор продолжился уже в квартире тети Кати.

— Лаврентий, это один из авторитетов нашего города. А в нашем районе он главная шишка. — Стала объяснять Азарова. — Не очень-то хочется связываться с этим типом.

— Как тебе не стыдно, Марина! — воскликнула Вера. — Произошло преступление, и наш долг найти убийцу и отдать его в руки правосудия, а ты говоришь, что тебе не хочется связываться с этим типом. Однако, хочешь ли ты этого, или нет, мы уже с ним связались, и отступать нельзя. Это как на войне, перед тобой невидимый враг. Его надо найти и уничтожить.

Азарова посмотрела на Веру так, как еще ни разу не смотрела за все время, что они были знакомы. Глаза у Веры горели огнем, лицо пылало, кулаки сжимались.

— Остынь, Вера, — сказала Азарова. — Мы не на войне. Убийцу будет искать милиция. Мы же должны искать картину.

— Но ведь все взаимосвязано! — возразила Вера.

— Может быть. А может и нет. Может быть этот Скворцов вообще никакого отношения к картине не имеет, а замочили его совсем по другой разборке.

Казалось, что разговор сейчас превратится в спор, но тут Вера неожиданно взяла себя в руки и успокоилась.

— Прости, — сказала она. — Наверно ты права. Я просто перенервничала. Это непростительно.

— Брось, — махнула рукой Марина. — Меня саму все трясет. Закрою глаза, и вижу, как эти два несчастных пса воют.

Собачий вой тут же словно в ответ догнал их слух. Разговор этот был в коридоре, после чего они вошли в зал, где их ждала тетя Катя. Она была вся в нетерпении. И на лице у нее было написано, что она ждет, что ей прямо сейчас вернут дорогую ее сердцу картину.

— Увы, тетя Катя, — поспешила разочаровать ее Азарова. — Картины у вашего соседа в квартире нет. В этом я просто уверена.

Тетя Катя тут же сникла.

— Зато ваши молитвы услышаны, и Николай Угодник покарал вашего обидчика. Сейчас он уже на том свете держит ответ за все свои грехи.

Тетя Катя так и села:

— Ой, что ты такое говоришь, дочка?

— Да, да, сейчас мы уйдем, а вы позвоните в милицию и скажите, что вашего соседа убили. Если вас спросят, с чего вы это взяли, ответьте, что видели ночью плохой сон, а вечером сосед не вывел на прогулку собак, чего с ним никогда не было. А теперь собаки воют на весь дом. Наверно с хозяином что-то произошло. Кстати, вы не видели, не приходил ли кто к нему сегодня?

— Ой, приходил! — Глаза у тети Кати стали огромными и испуганными. — Приходил, Мариночка. Приходил! Аккурат, когда я из милиции пришла, чтобы значит, к тебе позвонить, он и пришел.

Азарова чуть не подпрыгнула, когда такое услышала. Она буквально вцепилась в тетю Катю:

— Кто таков, как выглядит? Откуда такая уверенность?

— Так ведь он сначала ко мне позвонил. Квартиру перепутал. Я как дверь железную поставила, так номер на ней не повесила. А у Вадима его никогда и не было. Нас постоянно путают.

— Как он выглядел?

— В костюме, в шляпе и очках, и лицо такое все, как у кощея, худое. Я еще подумала, чего это он в такую жарищу в костюме и шляпе. Но самое главное, волосы у него какие-то не такие.

— Что значит, какие-то не такие?

— Слишком уж светлые. Не поймешь даже, то ли русые, то ли седые и длинные.

— Вы ему открыли?

— Еще чего! Я же не сумасшедшая. Я с ним через глазок общалась. Как сказала ему, что Вадим напротив живет, так и смотрела, что дальше будет. Вадим его впустил, а дальше я к вам побежала звонить.

— Долго он был?

— Так минут двадцать. Я как с тобой поговорила, собралась и побежала во двор, так он тоже вышел и передо мной спустился. Неужто он убивец? Ой, мамочки! Так ведь он и меня мог убить, как свидетеля.

И тетя Катя от такой мысли повалилась в обморок. С трудом Марина и Вера привели ее в чувство, отпоили водой.

— А у него что-нибудь в руках было? Портфель может, или чемодан? Палка, в конце концов!

— В руках? — тетя Катя задумалась. — В руках не было.

— Жаль.

— Зато под мышкой было.

— Что же?

— Рулон.

— Рулон?

— Да рулон. В газету завернутый.

Три женщины переглянулись. Марина посмотрела на Веру, потом на тетю Катю. Вера посмотрела на Марину и тоже на тетю Катю. Та посмотрела на обоих и вдруг охнула:

— Так ведь это же моя картина была! Ведь точно такого размера. Как же я сразу не догадалась? Ой, дура! Да ведь я бы его на части разорвала бы!