Иоанна Хмелевская - Свистопляска Страница 62

— Зато в террариумах воняет — будь здоров! Как же не пахнут?

— В террариумах воняет не змеями, а падалью.

Впрочем, я не настаиваю на мангусте, пусть будет собака.

Яцек решил остановиться на собаке, а я решила больше не поддерживать его отклонений в сторону, не то никогда не доберется до сути.

— Ладно, пусть будет пес. Значит, он вынюхивал, где только можно, я говорю о Бертеле, собирал компромат на сообщников, и в конце концов те стали его опасаться. Вежховицкий, похоже, разгадал мерзавца и, голову даю на отсечение, сам захотел воспользоваться его достижениями, хотя сейчас и отпирается. Точно, хотел сам присвоить товар, остальные были уверены — это дело рук Бертеля, ну и Бертеля бы убрали.

— Задумано неплохо...

Разговор этот происходил все ещё в машине Яцека. Мы сидели в ней перед домом майора, ожидая возвращения последнего. Болек поведал нам обо всем, что видел и чему стал свидетелем в Лесничувке, а потом поспешил наверх в свою комнату, потому что после его лесных перипетий гипс на ноге съехал в сторону и больно сдавливал ногу. Отчасти и рассказанное Болеком помогло Яцеку собрать воедино информацию об алмазной афере и прийти к вышеприведенным выводам.

Глубоко вздохнув, Яцек навалился на рулевое колесо и сказал:

— Как видите, у меня есть все основания фактическим убийцей отца считать Бобака. Может, к лучшему, что мы немного припозднились и нам подвернулся Вежховицкий.

— Я за себя не могу поручиться, ведь представлялась просто уникальная возможность посчитаться с мерзавцем, и если бы кто-то вместо меня не шлепнул убийцу отца, не поручусь, что я бы сам этого не сделал. Сейчас я немного остыл, но тогда...

Я совсем не собиралась осуждать Яцека и перевела разговор на другое.

— Интересно, а почему они выбрали Морскую Крыницу?

— Как это почему? Здесь удобней всего было провернуть инсценировку с медведями. Требовалось море, так? Вот они и выбрали тихий приморский городок. Сопот, сами понимаете, не подходит, Свиноустье и Мендзыздрое тоже в сезон переполнены. А Морская Крыница в самый раз. Правда, есть тут ещё парочка паршивых местечек вроде какого-нибудь Мрежино или Реваля, но там уже экскурсии на паруснике по морю вызвали бы нездоровый интерес местного населения, да и государственная граница под боком. Видимо, и отец все это взвесил, вычислил Крыницу, ну а остальное и вычислять не было необходимости, он знал точно. Приехал сюда Бертель, за ним потянулись остальные, этим и объясняется всеобщий съезд мафиози...

Майор приехал не один. В восемь вечера вся наша компания заговорщиков оказалась в сборе, а сверх того присутствовал и крыницкий комендант.

Бедняга целых три раза подчеркнул, что находится здесь частным образом, во внеслужебное время, просто забежал к знакомому на огонек. А чего аж три раза повторять, мы и не сомневались. Сержант неуклонно обращался к нему «проще пана», как к обычному незнакомому лицу, старательно избегая титуловать его «пан комендант», а потом, когда дружеская пирушка была уж в разгаре, и вовсе перешел на «пан Мариан». Освобожденный от гипса Болек с энтузиазмом занялся приготовлением кофе, выслушав сначала полный отчет сержанта о том, что же ему удалось подслушать благодаря Болекову изобретению.

Благодаря этому отчету я смогла наконец воссоздать полную картину случившегося и выяснить ещё оставшиеся неясности.

— Выходит, Вежховицкого затащили в Лесничувку гориллы Бобака, а вовсе не подручные Бертеля? — на всякий случай удостоверилась я. — И обработали, выколачивая признание, так как стали его подозревать. Но ведь, насколько мне известно, у Северина был и свой телохранитель? Он-то куда подевался?

— Помчался тоже в Лесничувку, правда, с некоторым опозданием. Увидел, что происходит, и давай Бог ноги.

«Вот он, третий номер Зигмуся», — подумала я.

— Когда Бобак раскусил планы Бертеля, он потерял самообладание, и это его погубило, — пояснил майор. — Хотя, возможно, ему и удалось бы взять себя в руки, если бы не драка у «Альбатроса». Вы утверждаете, пани Иоанна, что всему виной баба. Позвольте мне высказать свое мнение: все-таки главную заслугу следует приписать вашему кузену.

— Езус-Мария, неужели займусь? И тут он...

Упоминание о Зигмусе настолько испортило мне настроение, что я на время перестала встревать в общий разговор. А он был чрезвычайно поучителен! Крыницкий комендант поведал о том, как конфисковал алмазы, обнаруженные в багажнике автомашины Бертеля. Яцек счел своим долгом напомнить коменданту о существовании ещё и сейфа на улице Ананасовой. Подключился Болек и вызвался помочь вскрыть его или, по крайней мере, проинструктировать тех, кто будет вскрывать. Вот прекрасно, они тут рассуждают, кофеек попивают, а там, на Ананасовой, может, уже кто подобрался к заветному сейфу... Тревога заставила меня отодвинуть Зигмуся на дальний план.

Майор меня успокоил.

— Поверьте, уважаемая пани, я умею пользоваться телефоном. И у меня есть все основания утверждать — если содержимое сейфа предать гласности, можно считать, что мы покончили не только с государственной администрацией, но и с большинством наших хваленых предпринимателей.

— Так почему бы и...

— Момент неподходящий, перед этим следовало бы поменять людей на некоторых постах.

— Тогда, черт побери, почему из вас так и прет самодовольство?

— Ну как же, ведь осуществилась моя самая горячая мечта. Удалось расколоть ряды противника, пробить брешь в сомкнутых рядах аферистов, проникнуть в эту брешь и многое узнать. А вдобавок... Согласитесь, ведь одно удовольствие было наблюдать, как они друг друга уничтожают, меньше работы закону. Я лично не осмелился бы пострелять эту сволочь, хотя и следовало бы, так они сами позаботились...

А крыницкий комендант, обращаясь ко мне, вежливо добавил:

— В точности как пани пожелала: высшая мера наказания.

Я поднапряглась и попыталась проследить цепочку. Шмагер убил Гавела, инициатором убийства был Бобак. Бородатый.., как его.., ага, Сосинский убил Шмагера. Бобака прикончил Бертель, телохранитель Бобака пристрелил Бертеля и Сосинского. Круг замкнулся. Каждый из них сделал все от него зависящее, чтобы протянуть дальше эту кровавую цепь. Все они приняли участие в этой жуткой свистопляске, все, за исключением Северина. Северин, мало того что избит, у него вообще не было огнестрельного оружия. Этот пользовался исключительно своими извилинами...

Сержант тоже, оказывается, думал о Северине.

— А этот ваш Вежховицкий, — сказал он, — так просто на коленях должен благодарить кузена пани. Если бы в драке под «Альбатросом» все они не увидели своими глазами, как из медведя вылетел мешок с алмазами, Вежховицкого бы первым прикончили.

Нет, я больше этого не вынесу, не могу слышать таких похвал по адресу Зигмуся, знать, как он жаждет публичного признания своих заслуг, и ничего для него не сделать? Может, все-таки...

И я выложила перед собравшимися свои соображения. Майор сегодня был в чудесном настроении и охотно пошел мне навстречу. Из него прямо-таки излучалась доброта, как из какой-нибудь собачницы в День защиты животных.

— Что ж, давайте его сюда, — великодушно согласился он. — Выразим человеку благодарность, что нам стоит?

Я так обрадовалась, что совсем позабыла о Болеке. К счастью, сержант бдил. И строго напомнил о необходимости держаться в границах разумного, хватит с нас глупых ошибок и проколов, и пан Болек, нравится ему или нет, должен приодеться в свой гипс. Болек засуетился и принялся натягивать гипс не на ту ногу, пришлось Яцеку исправлять очевидную ошибку. Я оставила их приводить в порядок Болекову ногу и выбежала на улицу.

Зигмусь не заставил меня метаться по городу, разыскивая его, он, по своему обыкновению, решил устроить на меня засаду у моей машины, справедливо полагая, что рано или поздно я к ней вернусь. Вот и сейчас нервно описывал круги вокруг нее, кипя и булькая от возмущения. Свое возмущение он принялся выкрикивать издали, чуть только заметил меня. Я решительно прервала претензии кузена.

— Пошли, все тебя ждут! Операция прошла успешно, во многом благодаря тебе. Может, и только благодаря тебе. Хорошо, что я сообразила подключить тебя, иначе что бы мы делали?

Мои слова пролили целительный бальзам на израненное сердце Зигмуся. Он, правда, ещё пытался ворчать и поучать, но сразу же сбавил тон и послушно помчался за мной следом. Попросив его подождать, я вбежала в комнату, увидела, что Болек в полном порядке, и только тогда впустила кузена.

За мое короткое отсутствие майор успел подготовиться к спектаклю, в котором главная роль отводилась сержанту Гжеляку. Крыницкого коменданта он затолкал с его стулом в самый темный угол комнаты, оставляя за ним, по всей вероятности, роль статиста без слов.

Сержант, надо отдать ему справедливость, оправдал доверие.