Иоанна Хмелевская - Убойная марка Страница 7

— Пани намерена это нести? — недовольно уточнила я. — Куда именно? Да что это у вас там такое неподъемное?

— Понятия не имею, — все еще тяжело дыша, отозвалась женщина. — Это не мое, сын велел отнести домой, самому некогда, так кому же помочь, как не матери?

Ну, знаете! , — У меня тоже нет времени, — проворчала я.

Просто не знаю, что меня удержало от того, чтобы не выпалить: раз так воспитала сына, сама теперь и расплачивайся. И добавила бы еще поучающе, что человек должен расплачиваться за свои ошибки, и пусть она тут со своими мешками в землю врастет, я ей не носильщик, а ее сынок… У меня, без сомнения, нашлись бы подходящие слова и для сынка, который наверняка плохо закончит, и для современной молодежи в целом, если бы… Ну конечно, если бы не письмо Гражинки. Вот, опять чуть было не совершила бестактность, агрессивно набросившись на незнакомку. Ведь не знаю, в чем у них там с сыном дело, во всяком случае, мне не следовало вмешиваться и навязывать свое мнение. Очень хотелось навязать, но раз уж решила менять характер, значит, некуда деваться, на дороге ее одну с мешками не оставлю. Трудно быть ангелом, ничего не скажешь.

— Оставьте мешки в покое и подождите меня, — мрачно бросила я незнакомке. — По ту сторону дома стоит моя машина, подъеду, и мы как-нибудь запихаем ваши вещички в багажник. Подброшу вас туда, куда вы их должны доставить, вам одной это не под силу, да и от меня толку мало.

Баба расцвела, словно майская заря, и раскрыла было рот, чтобы излить на меня поток благодарности, но почему-то смешалась, ее лицо враз обрело растерянное и даже испуганное выражение. Она принялась что-то лепетать, но мне уже не хотелось терять время, и я поспешила к своей машине. Надо поскорей отделаться от этой дурехи и заняться своими делами.

Когда я подъехала к бабе с мешками, она успела еще немного проволочь их по дороге и совсем взмокла. Тут уж я не могла не заметить двойственность ее поведения. С одной стороны, ей очень хотелось, чтобы я помогла, с другой — она ни за что не желала ехать на машине. Может, стеснялась затаскивать в такую роскошную машину свои задрипанные мешки? К тому же заполнены они были чем-то не просто тяжелым, а, похоже, железяками с острыми краями, которые выпирали из мешков. Роскошной мою машину, конечно, трудно было назвать, особенно если учесть, что не мыли ее уже больше недели, но, может, она так считала? Зато машина большая и багажник вместительный, правда, она в него еще не заглядывала.

Короче, невзирая на душевные терзания незнакомки, я развила бурную деятельность. Совместными усилиями, крякая в унисон, затолкали мы мешки в багажник, ее я усадила на переднее сиденье и сама села за руль. Она тут же сползла с сиденья, так что снаружи ее почти не было видно, но при этом тревожно озиралась, не видит ли кто ее. Странно.

— Так куда едем? — спросила я, взявшись за руль.

— Я покажу.

Оказалось, ехать пришлось совсем недалеко. Дом находился на той же улице, только по другую сторону, и был почти последним в ряду одноэтажных домиков с палисадниками. Я развернула машину багажником к калитке.

Ну и никуда не денешься, пришлось помогать ей затаскивать мешки во двор. Вокруг ни души, я несколько раз оглядывалась, надеясь увидеть хоть самого завалящего мужичка. Увы, не было, вот и пришлось вместе с этой несчастной опять тащить мешки до самых дверей дома.

Осталось преодолеть только порог, но это было уж слишком!

— А теперь вы можете распаковать мешки и вносить их содержимое по частям, — предложила я. — Легче будет.

— Нет, это сделает сын, — как-то радостно, хотя все еще тяжело дыша ответила незнакомка.

Я с удивлением взглянула на нее. В женщине опять произошла непонятная для меня перемена. Куда-то подевались скованность и страх, она заметно повеселела и даже пригласила меня на чашку чая. Я наверняка отказалась бы — некогда, и без того много времени потеряно, но незнакомка просто излучала благодарность, ей так хотелось выразить мне свою признательность!

Я все же немедленно бы уехала, если бы.., ну да, если бы не Гражинкино письмо. Вот, я оказала человеку помощь и не даю ему выразить мне свои теплые чувства. Откажусь, а ей обидно будет. Вон с каким почтением начала со мной обращаться, как с королевой английской или святой Терезой, еще подумает, что я задаюсь, пренебрегаю ее обществом, считаю неровней себе — заработает комплекс неполноценности, холера!

Угощали меня чаем, кстати, неплохим, не какими-нибудь ополосками, а во время чаепития развлекали светской беседой, которую я благополучно пропустила мимо ушей. Я уже почти обдумала свои дальнейшие действия не только относительно второго выхода, но и стала прикидывать, как бы пообщаться с ресторанной посудомойкой, в чьем ведении находились объедки. А кроме того, меня очень заинтриговало блюдо, за которым посудомойка прибегала к Веронике утром. Как оно выглядело, это блюдо, в момент обнаружения трупа Вероники?

Полное или пустое, грязное или помытое Если пустое и чистое, значит, у покойницы была возможность съесть его содержимое, а блюдо вымыть. Гражинка не упоминала, что хозяйка дома ужинала при ней, значит, поела позже, и ни в жизнь не поверю, чтобы убийца, сделав свое грязное дело, принялся мыть посуду. А вот Гражинке ничего не стоило бы… Тьфу, холера, чего это я?

— ..и так он нервничал, так волновался, что у меня сердце просто разрывалось, — уловила я окончание фразы. Похоже, все это время женщина рассказывала мне историю с мешками. — Забрать домой да забрать домой, просто необходимо это сделать, а у него какое-то срочное дело. Оставить мешки там — непременно украдут, у нас знаете, какие люди, каждый польстится на металлолом, теперь, когда все мужики сидят без работы, это, почитай, единственная возможность заработать пару грошей. Что мне оставалось делать? Я и поволокла их, хоть и старая, и хвори одолели, а как не помочь родному дитяти? Не иначе, сам Господь Бог мне пани послал. Спасибо, сжалилась добрая душа, теперь ведь доброты в людях не стало, озверел народ.

Да и как его не понять, есть нечего, лечиться негде, работы днем с огнем не найдешь А я гляжу — пани нездешняя, вот пани и помогла, а коли нездешняя, пани ни с кем и не станет обо мне говорить, а то люди о мешках узнают, опять неприятности моему мальчику… Кому тут пани разболтает?

До меня все не доходило. О чем это она?

— Да никому, — автоматически ответила я, и женщину это вполне успокоило.

— Вот я и говорю, опять же, глины к пани не прицепятся, ведь тогда пани тут не было, и они тоже не станут допросы вести, голову пани морочить. А они знаете какие? Не дают моему Веславу спокойно работать. А кому какое дело, что парень металлолом по округе собирает, и тем живем, если насобирает порядочно, а с ломом все хуже дело, совсем не осталось, и собирать нечего. Соседи завидущие, если прознают, где мальчик железяки припрятал, сразу украдут Так кто ребенку поможет, как не мать родная? Вот я и хотела потихоньку из той сараюхи до дома дотащить и хорошенько припрятать, пока вокруг никого нет. Да не по силам мне оказалось, спасибо пани…

Выходит, я помогла ее Весеку в благородном деле по собиранию металлолома, чтоб ему… Делать мне нечего. И неужели соседи и вправду украли бы ненужные железяки? Золотой он, что ли, этот металлолом?

Женщина меж тем разошлась и уже не могла остановиться. Должно быть, торопилась выговориться перед чужой и доброй бабой, от которой никакого вреда их жалкому бизнесу не будет.

— А тут еще это убийство приключилось, — продолжала она. — Так возле того дома лучше вообще не появляться, — добавила она и вдруг прикусила язык, похоже, испугалась, что ляпнула лишнее.

Возможно, мне следовало бы тут же ухватиться за сказанное и потянуть бабу за язык, да уж очень я устала от нее, в голове сплошной металлолом, совсем вылетели все хитроумно продуманные пути розыска по Гражинкиному делу. Я поспешила распрощаться с женщиной, вышла из ее дома, села в машину и сразу проехала к запасному выходу Вероникиного дома, чтобы тщательно обследовать заросшее вьюнками крылечко. Хотелось внимательно рассмотреть дверь.

Из этого ничего не вышло. Сразу за мной подъехала патрульная полицейская машина, меня вежливо оторвали от приватных расследований и препроводили в комендатуру. И хотя моими планами предусматривался визит в полицию, он состоялся явно преждевременно. Перед этим следовало уточнить множество деталей, в том числе и ознакомиться с топографией места преступления, но раз уж они так настаивают, ничего не поделаешь.

Все так же преувеличенно вежливо мне предложили занять кресло в одном из кабинетов комендатуры, напротив уселись два пана.

Потом я разобралась, что передо мной собственной персоной — прокурор и старший комиссар. Похоже, Болеславская прокуратура не была завалена работой, если ее начальство могло позволить себе принимать личное участие при расследовании преступления. С прокурорами я имела дело в ранней юности, знала, что некогда при прокуратуре существовал отдел, занимавшийся дознанием или предварительным расследованием, причем прокурор брал его лишь под свой контроль, не более того, но теперь все могло измениться. Вот я и не поняла, прокурор участвует в моем допросе по обязанности или сидит тут просто из любопытства.