Шарль Эксбрайя - Раны и шишки Страница 7

– Она расписана с этим Лисгулдом?

– Я… Не думаю…

Когда О'Мирей вошел в дом, Томас и Мив молча встали, словно обвиняемые в ожидании приговора суда.

– Простите нас, Игэн. Мы с Мив не сумели воспитать дочь, которая отныне для нас потеряна… Она была так красива, и мы думали, что у нее такая же красивая душа… Мы ошиблись… Просим у вас прощения.

Работавшие в поле Шон и Кевин смутились при появлении своего друга и не знали куда девать глаза.

– Да ладно, ребята, перестаньте! Вы здесь ни при чем… Петси уже в том возрасте, когда решают сами за себя…

Кевин грубо и беспрекословно отрезал:

– Она – шлюха! И, если хотите знать мое мнение, старина,– вам повезло, что вы на ней не женились!

Шон проворчал, показывая свои огромные кулачищи:

– Вам уже рассказывали, какой я сделал свадебный подарок Кристи Лисгулду?

– Да, и я вам благодарен за это, Шон.

В течение последующих восьми дней Игэн делал все, чтобы забыть о Петси. Он старательно помогал дядюшке принимать больных, и тот, в свою очередь, представлял им будущего доктора и делал все, чтобы научить его своей манере работы, которая находила горячую поддержку у жителей Бойля, но иногда приводила в замешательство О'Мирея. Ему навсегда запомнилось то, как доктор лечил своего самого старого клиента Брайана Кейхера. Этот тип был совершенно пьян, когда предстал перед доктором, который и сам в этот день немало выпил.

– Так что у вас болит сегодня, старая каналья?

Старая каналья беззвучно рассмеялась и ответила:

– Я набр-рался, док!… По г-горло… В с-стельку… Н-не могу двиг-гаться, иначе ви… виски потечет из но… носа!… Вот т-так на… набрался!…

– Если хотите знать мой диагноз, Брайан, вы – свинья!

– Пр-равильно! Не-ельзя быть большей свиньей, чем я: это не… возможно!

– Ложитесь на кушетку: я осмотрю вас…

Кейхер подчинился, приговаривая:

– Это годится, док; по пр-равде с-сказать, я бы пос-спал…

– Да? Хорошо! Только в другом месте, Брайан Кейхер! Черт возьми! Я не могу найти у вас печени! Что с ней?

– То же, что и с вашей, будь она пр-роклята! Они от н-нас ушли… Кроме того, вы тоже плохо выглядите, до-октор…

Дулинг присел на кушетку рядом со своим пациентом, который сумел приподняться.

– По-моему, я пропал, Брайан…

– Перестаньте, док, не распускайте нюни!

– Я сказал, что пропал, Брайан, и скоро меня заменит племянник.

– Сын вашей покойной сестры Грэнн?

– Да.

Кейхер с чувством вздохнул.

– Эта Грэнн была красивой малышкой… Кажется, я когда-то бегал за ней…

И он махнул рукой.

– …очень давно… А в-вам, док, н-нужно креп-питься… Бе… ерите пример с… с меня!

– Знаете, вы сами не в лучшем состоянии!

– Пусть, но зато я в-выпиваю по бутылке в день и две бутылки по суб-ботам! Что вы на эт-то с-скажете?

– А я – по полторы бутылки ежедневно!

Брайан долго раздумывал. Чувствовалось, что он был сражен таким аргументом. И вдруг, найдя выход, он вскинул голову.

– Воз-зможно, док, н-но у вас же о…образование!… Болтаем, болтаем, и у м-меня г-горло пересохло…

Дулинг достал бутылку виски, из-за которой, собственно, и зашел к нему этот пациент, и они вдвоем выпили за прежние добрые времена, когда они оба находились еще только у истоков полноводной реки спиртного, от которой решили не отрываться до последнего вздоха. Кейхер достал из кармана обрывок газеты, положил его на стол и разгладил ладонью.

– Похоже, появилось новое лекарство, которое возвращает печень на место. Что вы об этом думаете, док?

– Что оно такое же, как и все остальные, и чтобы его опробовать, нужна печень, а у нас с вами ее больше нет, дружище…

Брайан подмигнул ему.

– Если ее больше нет, так чего о ней заботиться, а? Я бы еще немного выпил, или лучше оставить этот стаканчик на следующий раз?

Доктор наполнил стаканы:

– В нашем возрасте и в нашем состоянии, Брайан, лучше не рассчитывать на следующий раз.

Они опять выпили, и Кейхер, поднявшись, заявил:

– Я, естественно, не спрашиваю, сколько вам должен, док… Меня вы принимаете как друга, а не как пациента, верно? Если бы я стал вам платить, боюсь что между нами что-то изменилось бы…

– Я давно уже не испытываю таких опасений!

На следующий день после визита Брайана Кейхера дядя Дулинг слег в постель. Игэну пришлось его заменить, но все же в нем зрела уверенность, что он никогда не сможет стать преемником доктора Дулинга. Жить в одном городе с Петси, которая принадлежит другому и всеми в городе презираема, было выше его сил. Чтобы не встречаться с ней, он нигде не бывал и, когда его вызывали к больному, он ехал на машине, даже если это было в двух шагах от дома. Нору Нивз это расстраивало, но она не подавала виду. Молодой человек был ей чересчур близок, чтобы она не понимала причин такого его поведения. Но она надеялась, что его вылечат время и работа.

Чем дольше Игэн заменял доктора, тем больше поражали его странные привычки его клиентуры. Во время приема мисс Этни О'Брайен, на которую была возложена обязанность по присмотру за состоянием росписей в церкви и которая пришла к нему с жалобой на боли в животе, когда он поднял ей платье, чтобы ощупать живот, старая дева завизжала с такой силой, что Нора Нивз бросилась в кабинет, решив, что произошло что-то страшное. Там она увидела покрасневшую до ушей дылду Этни и совершенно обескураженного Игэна.

– Что у вас здесь случилось?

Мисс О'Брайен, указуя на О'Мирея перстом обвинителя, с негодованием заявила:

– Он хотел меня обесчестить!

Нора недоверчиво посмотрела на своего любимца.

– Не может быть, Игэн!

– Это неправда, Нора!

Этни вошла в раж.

– И он еще врет! Ах, миссис Нивз, когда вы мне только что сказали, что племянник доктора Дулинга такой хороший врач, как и он сам, я, дура, вам поверила! Миссис Нивз! Как вы, такая уважаемая женщина, могли так меня обмануть!?

В бессилии Игэн развел руками.

– Она сошла с ума… Иначе не может быть, Нора, она действительно сошла с ума!

– Он меня оскорбил! Нора Нивз, я потребую вашего свидетельства перед судом!

Гувернантка слыла весьма рассудительной женщиной, когда не злоупотребляла виски. В этот день ей представился случай это доказать. Она усадила мисс О'Брайен.

– Послушайте, Этни, давайте все втроем перестанем говорить глупости… Я уже давно вас знаю, чтобы подтвердить, насколько вы достойная женщина и насколько весь Бойль вас уважает…

Старая дева важно надулась.

– Я тоже вас считаю порядочной и безупречной женщиной, Нора Нивз…

– Насколько вам известно, я сама воспитывала Игэна О'Мирея. И никогда не замечала за ним грубых манер!

– И все же, этот распутник не побоялся потребовать, чтобы я подняла платье!…

– Господи! А для чего?

Мисс О'Брайен стыдливо опустила глаза.

– Я хотела бы, чтобы мне не задавали таких вопросов…

О'Мирей, в отчаянии, вмешался в разговор:

– Я сам отвечу на ваш вопрос, Нора! Я действительно попросил эту девицу снять или приподнять платье, потому что она жаловалась на боль в животе!

Обозленная, Этни воскликнула:

– Ну и что? Разве это повод, чтобы приказывать мне раздеваться, как шлюхе?

– Будьте же благоразумны, ведь это действительно достаточный повод! Как же я мог бы вас ощупать в одежде?

– Слышите, миссис Нивз? Нет, вы слышите? Разве это не бесстыдство? Стоило ли мне доживать до таких лет, чтобы со мной так обращался молодой человек, которому я могу годиться едва ли не в матери! Почему же вы набросились именно на меня, маньяк вы бесстыжий!?

Вместо ответа О'Мирей схватил со стола стеклянную мензурку и изо всех сил швырнул ее об пол, и она разлетелась на мелкие осколки. Эта своеобразная реакция, доведенного до крайнего раздражения Игэна, заставила всех замолчать. Появился дядя Оуэн в комнатном халате. Он весело заметил:

– Скажите, Игэн, разве можно отдохнуть во время ваших консультаций! О! И вы здесь, Нора? Что случилось?

Его ввели в курс дела. Выслушав обе стороны, он незаметно подал Игэну знак молчать и изрек:

– Мисс О'Брайен, не нужно обижаться на моего племянника. Он недавно приехал из Канады. Можете мне поверить: он превосходный врач, но еще не успел привыкнуть к нашим манерам… Понимаете, там они еще немного диковаты и, естественно, с ними приходится обращаться с… как это лучше сказать?… довольно бесцеремонно… Страна такая большая, что на приличия докторам не хватает времени…

Пока Игэн в ярости грыз ногти, уверовавшая в слова доктора Этни произнесла уже смягчившимся голосом:

– И все же это не повод, чтобы бесчестить меня!

– Уверен, мисс О'Брайен, что доктор О'Мирей не собирался вас бесчестить… Он был слишком… прямолинеен. Прошу вас его простить.