Наталья Александрова - Козел и бумажная капуста Страница 8

А он, между прочим, вполне ничего. Выглядит, во всяком случае, весьма прилично. По жаркому времени легкая светлая рубашка и бежевые брюки. Чистый и аккуратный, причем сразу видно, что аккуратность эта постоянная, а не просто побрился и почистился перед тем, как к девушке на свидание идти. Я даже пожалела, что так скромно прикинулась, но тут же одумалась — до того ли мне теперь? Сейчас нужно получить от него пропуск и звонить Алене, а там уж вместе с ней будем решать очередные проблемы...

— Здравствуйте! — Я неслышно подкралась к незнакомцу и встала рядом. — Думаю, что вы ждете именно меня.

Он повернулся, внимательно оглядел меня всю с ног до головы, и в глазах у него я успела заметить легкое разочарование — ночью-то в его машину села шикарная девица: ноги — до плеч, прическа — отпад, духами небось в машине до сих пор еще пахнет. А сегодня он встречает этакое непонятное существо — глазки опущены, платьице бордовенькое в цветочек, на пуговки застегивается...

Я подняла глаза и поглядела на него в упор. Мужчина оказался к тому же еще и воспитанным — сразу же стер в глазах неуместное выражение разочарования и приветливо улыбнулся. Улыбка у него была хорошая, лицо будто осветилось.

— Здравствуйте, Аня... вы позволите вас так называть?

— Конечно, раз уж вы все про меня знаете, — я не удержалась, чтобы не подпустить шпильку.

— Вот ваш пропуск, — он протянул мне картонный квадратик, запаянный в прозрачный пластик.

Я поглядела: действительно, Соколова Анна Сергеевна, код — какие-то странные значки и буквы, я никогда не задумывалась над их происхождением. И еще моя фотография и большая лиловая печать.

— Где вы его нашли?

— В машине, на заднем сиденье.

— Да-да, — рассеянно сказала я.

Мне вдруг стало трудно дышать. День из яркого солнечного превратился в серый, как будто свинцовая туча нависла над землей. Уши заложило так плотно, что я совершенно не слышала криков детей и говора многочисленных туристов, что вечно торчат в садике у Казанского собора.

Совсем рядом я увидела встревоженное лицо своего нового знакомого. Он что-то спрашивал меня, я видела, как шевелятся его губы, но не могла разобрать ни слова.

Потом я поняла, что он тянет меня куда-то, и мы оказались в прохладной тени собора. От каменных стен тянуло приятным холодком. У меня на теле выступила испарина, и день снова стал солнечным, а уши обрели способность слышать.

— Простите, — хрипло проговорила я, — сама не знаю, что со мной случилось.

— Ничего страшного, это от жары, такое бывает, — ободряюще улыбнулся он и протянул мне носовой платок. Платок был удивительно чистым, что, несомненно, говорило в пользу моего нового знакомого. Кстати, знакомым-то он еще не был, да и нужно ли мне с ним знакомиться?

Я вытерла лицо и отдала платок обратно.

— Спасибо, мне лучше. Я хотела бы поблагодарить вас за пропуск, — нерешительно завела я.

— Вы мне ничего не должны! — резко ответил он.

— Но... вы тратили время...

— Сегодня выходной, — он успокоился и снова приветливо улыбался.

— Тогда... — меня осенило, — давайте хоть посидим и выпьем чего-нибудь холодненького, потому что иначе я не дойду до дому.

В кафе было тихо и, как ни странно, не жарко. Мы заказали сок и мороженое и наконец познакомились. Его звали Романов Вадим Романович, и был он по специальности врачом-кардиологом, о чем говорилось в визитке, которую мне дал новый знакомый. Фамилия, должность, два телефона — рабочий и домашний, а также номер электронной почты, как у всякого делового человека.

Мы посидели немного в кафе — не хотелось выбираться в эту адову жару. Вадим рассказывал что-то смешное; я больше помалкивала, только сказала, что работаю в фирме, которая называется «Латона», — мы занимаемся вывозом из страны произведений искусства. Но не антиквариата, а современного искусства — на вернисажи там, или просто какая-нибудь западная галерея хочет выставить один или два экспоната. Хорошо, если это картины или статуэтки небольшого размера, тогда у автора нет с ними проблем, а вот если какой-нибудь скульптор изваял, к примеру, «Композицию номер девять», — а это, извиняюсь, орясина размером три с половиной на пять метров, — вот тогда на помощь этому скульптору приходит наша фирма. Берется специальный фургон, ценный груз осторожненько запаковывается, чтобы, не дай бог, от «Композиции» ничего не отвалилось по дороге, а то неприятностей от автора не оберешься.

— Интересная у вас работа, — сказал Вадим.

— Да ничего в ней нет интересного! Нервов много нужно на это, а так...

Офис нашей фирмы находится в большом здании, где таких офисов сотни. Называется бизнес-центр. Вот администрация и выдумала пропуска, которые сотрудники должны предъявлять охраннику, сидящему внизу, чтобы меньше посторонних толклось в здании. У фирм посолиднее, которые занимают целые этажи, там и охрана своя. А нашей фирме дядечки внизу вполне достаточно. Но вредный такой дядька, без пропуска ни за что не пропустит.

Я еще раз сердечно поблагодарила Вадима за найденный пропуск и собралась заплатить за мороженое, но он, улыбаясь, повертел передо мной сотенной бумажкой.

— Ваш вчерашний сувенир...

Ну и ладно, можно считать, что инцидент исчерпан.

Он довез меня до дома и вел себя весьма прилично, только один раз поинтересовался, помирились ли мы с приятелем. Я вздрогнула и пробормотала, что мы крупно поссорились.

— У вас есть мои телефоны, — сказал он на прощание, и я кивнула. Если на то пошло, мой телефон у него тоже есть.

Дома все было то же самое. Я набрала номер Алены, но там вместо живой Алены ответил ее же равнодушный механический голос:

— Меня сейчас нет дома. Если хотите оставить сообщение, то говорите после сигнала... привет.

— Позвони мне немедленно! — проговорила я сердито. — Ты сама знаешь, как это важно.

Я набрала еще номер ее мобильника, но тот был выключен. Я с грустью оглядела разоренную квартиру, подвигая себя на уборку.

И тут зазвонил телефон. Я схватила трубку, как утопающий хватает спасательный круг, и радостно крикнула в нее:

— Алена, ну наконец-то!

Но вместо Алены мне ответил тот противный наглый голос, который запугивал меня минувшим утром:

— Ты, дрянь подзаборная, почему трубку не берешь?

У меня возникло такое чувство, как будто я получила сильный удар в солнечное сплетение. Перехватило дыхание, и перед глазами замелькали цветные пятна. Собравшись с силами и набрав полную грудь воздуха, я рявкнула:

— Ты, козел паршивый, только попробуй еще раз мне позвонить!

— А что будет? — спросил он с отчетливо слышимой издевкой. — Ты что, в милицию пойдешь? И расскажешь, что сегодня ночью между делом убила своего любовника, а теперь какие-то злые дядьки тебе действуют на нервы? Учти, что нож, которым его убили, у нас! С твоими, между прочим, пальчиками! И если ты думаешь, что кровь с него отмыла, могу тебя огорчить: небольшие частицы всегда остаются около рукоятки, и для лабораторного анализа этого хватит!

Я швырнула трубку и бросилась на кухню. Прекрасно помню, как мыла этот проклятый нож... Он остался в раковине, потом мы повезли труп... В раковине ножа, конечно, не было. Не было его и на сушилке, и в ящиках стола, где у меня хранятся ножи и вилки. Я трясущимися руками выдвигала ящики один за другим, но проклятый нож как сквозь землю провалился.

А телефон снова затрезвонил.

Мне уже хотелось разбить проклятый аппарат вдребезги, но оставалась еще надежда, что звонит Алена, и я все-таки ответила.

— Ну что? — проскрипел в трубке тот же самый мерзкий голос, — убедилась? Перерыла всю кухню?

Я чувствовала себя подопытным животным, морской свинкой или крысой, которая бегает по клетке под пристальными взглядами безжалостных ученых. Этот паразит, кажется, видел каждое мое движение и злорадно смеялся надо мной.

— Что вам от меня нужно? — простонала я. — Почему вы не оставите меня в покое?