Людмила Милевская - Джинн из консервной банки Страница 8

Павел Александрович с испугом взглянул на жену и спросил:

– Ты обиделась?

– Нет-нет, дорогой.

– Я же вижу, что обиделась. Любящее сердце трудно обмануть.

Ольга вернула тройку в шкаф и достала английский костюм.

– Ну что ты, дорогой, – воскликнула она, мысленно констатируя, что юбка немного помята, а пиджак подойдет. – Я вовсе не обиделась. Напротив я рада, что получила лишнее подтверждение твоей любви. Просто у меня болит голова.

Павел Александрович расстроился:

– Что же ты не сказала раньше?

«А что бы это изменило? Разве тебе когда-нибудь было интересно что чувствую я?» – зло подумала Ольга, но, подарив улыбку мужу, промолчала, лишь виновато пожав плечами.

Остановив свой выбор на английском костюме, она отправилась за ширму переодеваться к обеду.

Все это время Павел Александрович объяснялся жене в любви и рассказывал ей как соскучился, однако Ольгу этим невозможно было обмануть. Ей давно было очевидно, что при всех своих чувствах Павел Александрович уже потухший вулкан. Он относился к жене как к вещи. Красивой, дорогой, престижной и одновременно полезной, вещи универсальной, которой можно и попользоваться для своего удовольствия и шикануть в кругу друзей.

Знала Ольга и то, что для мужа она на втором месте. На первом – работа, на третьем – его коллекция старинных автомобилей.

Ольга чувствовала, что не за горами тот день, когда коллекция займет ее место, и жена для Павла Александровича отойдет на третий план. Ей все дольше и дольше приходилось трудиться в супружеской постели, чтобы привести «своего ненаглядного пупсика» в боевую форму.

Эти грустные мысли не покидали ее, и день и ночь она носила их с собой. Вот и сейчас, слушая мужа, Ольга подумала: «Все врет. Как он мне надоел! Почему торчит здесь? Почему не идет к своему компьютеру?»

В конце концов она не выдержала и спросила:

– Павлуша, ты не забыл про свои дела?

Он удивился:

– Я тебе мешаю?

– Нет-нет, – спохватилась Ольга, – просто купила новый костюм и хотела сделать тебе сюрприз.

Костюм был далеко не новый, но она совсем не рисковала: Павел Александрович никогда не мог запомнить нарядов жены, чем Ольга и пользовалась. При всей своей жадности Павлу Александровичу за одни и те же вещи приходилось платить неоднократно, невольно пополняя счета жены.

– Хорошо, мой ангел, – сказал он, – я пойду к себе в кабинет. Кликнешь меня, когда будешь готова.

– Непременно, дорогой.

Глава 5

Когда Павел Александрович вошел в свой кабинет, он увидел возмутительную (с его точки зрения) картину: Георгий расположился в его кресле перед его же компьютером и… с удовольствием изучал эротический сайт tetki.ru. Грудастые и задастые тетки призывно взирали с широкого экрана монитора, забавляя, маня, возбуждая и черт знает что еще. Павел Александрович остолбенел от такого пассажа, но очень быстро оправился и грозно вопросил:

– Эт-то что такое?

Георгий испуганно вздрогнул и поспешно начал закрывать непристойный файл, но не тут-то было: «тетки» исчезать с экрана не захотели, они «передали» незадачливого пользователя еще более откровенным «соседкам». Когда Георгий панически попытался закрыть «соседок», те коварно перебросили его на «гей-клуб». Этот сайт развернулся такой убойной порнухой, что Георгия прошиб пот.

«Вирус! – обреченно подумал он. – Влип по самые уши! Папик меня теперь грохнет!»

Оставалось одно: переходить на безобидных «теток», поскольку зараженная вирусом программа больше никуда не позволила бы перейти. Даже если покинуть Интернет, «тетки» не исчезнут, они будут назойливо предлагать себя, какую ни дай команду. Георгий вернулся к «теткам».

Павел Александрович, тем временем, пришел в бешенство. На экране его монитора один за другим раскрываются непристойные сайты, а его сынок, этот дуралей, этот молокосос, и в ус не дует, и ухом не ведет, и не чешется, и не черт знает что еще! Спокойненько продолжает любоваться на голых баб прямо в присутствии родного отца. Видела бы его покойница-мать…

«Совсем обнаглел! – заключил Павел Александрович. – Уже и в грош меня не ставит!»

Набрав в легкие побольше воздуха он грозно проревел:

– Пошел вон, скотина!

Отчаявшийся избавиться от вероломных «теток» Георгий был даже рад идти вон. Это лучше, чем слушать оскорбления отца. Георгий окончательно понял, что «заразил» программу «вирусом», что теперь для него в Интернете будут только «тетки», «соседки» и прочее во веки веков, до тех пор, пока не переустановят программу. Вирус был новый, ему неизвестный, поэтому Георгий не знал, как его появление отразится на рабочих файлах отца – что было уже опасно. Вжав голову в плечи Георгий, как его и просили, вылетел из кабинета вон…

Как только дверь за сыном закрылась, Павел Александрович воровато покосился на стену, за которой переодевалась жена, и (естественно) бросился к монитору и, конечно же, не для того, чтобы избавиться от «теток». Теперь уже его устраивали все: и «тетки», и «соседки» и даже вершина разнузданности – «гей-клуб».

«Гей-клуб» ему понравился особенно: на этом сайте он и остановился, собираясь поподробней его изучить. За этим делом его и застала одетая в английский костюм жена, зловредно направленная Георгием в кабинет Павла Александровича. Когда Ольга без стука вошла в дверь, она увидела на экране монитора жуткую штуку: пятеро негров самым омерзительным способом раскладывали щуплую блондинку.

Ольга усмехнулась и, делая вид, что не замечает утех мужа, вежливо поинтересовалась:

– Дорогой, ты скоро?

Павел Александрович, пронзенный голосом жены словно электрическим током, подпрыгнул в кресле и панически бросился избавляться от негров.

– Да-да, я сейчас, – бормотал он, хаотично пытаясь выйти из Интернета и зайти в свой «рабочий стол».

Но не тут-то было: негры уходить не пожелали. Они доделали свое грязное дело с блондинкой и насильственно отправили Павла Александровича к уже известным «теткам». Те бесстыдно вывалили свои неестественные груди и принялись слепить благочинного старика распутными улыбками. Прямо в присутствии его молодой жены. Бедного Павла Александровича едва не хватил апоплексический удар.

Впрочем, Ольга конца развязки дожидаться не стала. Она вернулась в столовую. Там скучал Георгий, точнее, совсем не скучал. Прекрасно зная какая сцена разыгрывается в кабинете, он корчился от смеха, но, увидев мачеху, напустил на себя серьезность и недовольно спросил:

– Долго вы будете морить меня голодом?

– Отец сейчас придет, – успокоила его Ольга и крикнула домработнице: – Марина, накрывай на стол.

– Уже накрыла, – сердито с кухни отозвалась та.

Ольга долго смотрела в окно: на участке садовник подстригал кусты. Она не видела его, удрученно думая о своем. Ей хотелось поскорей сесть за стол и выпить, выпить наконец армянского коньяку. Но Павел Александрович все не шел.

Ольга вздохнула, прилегла на диван и развернула модный журнал; Георгий деловито посмотрел на часы. Он ни на секунду не забывал о «вирусе» и мучительно искал предлог скрыться подальше от праведного гнева отца.

– Наверное, мне пора, – сказал он.

Ольга испугалась. Ей совсем не хотелось оставаться с мужем наедине.

– Нет-нет, – вскакивая с дивана, воскликнула она, – сейчас я его потороплю.

Она решительно пересекла холл, поднялась на второй этаж, направилась в кабинет мужа, распахнула дверь…

Павел Александрович прел над большегрудыми «соседками», которым был уже совсем не рад. Он безуспешно, но всеми силами пытался зайти на свой «рабочий стол». Услышав голос жены, он испугался и опять отчаянно захотел выйти из Интернета к чертовой матери, но… как бы не так: «соседки» отфутболили его к «лесбиянкам».

Увидев на экране монитора голых дамочек, вооруженных пластиковыми членами, Ольга рассердилась.

«Мы там умираем с голоду, а этому старому ононисту развлекаться приспичило», – подумала она, но, сдержавшись, вежливо поинтересовалась:

– Дорогой, ты скоро? Я голодна.

– Да-да, ангел мой, я иду, уже иду, – замельтешил Павел Александрович, старательно прикрывая собою экран.

– Но чем ты там занимаешься? – сдержанно поинтересовалась Ольга.

– Работаю, дорогая, появилась срочная работа. Очень меня обяжешь, если кликнешь сюда Гошу.

– Гошу?!

– Да-да, на одну секунду, и сразу идем обедать.

Ольга вздохнула:

– Хорошо, позову.

Она вернулась в холл, с журналом улеглась на диван и лишь тогда обратилась к пасынку: