Маргарита Южина - Бюро гадких услуг Страница 8

– Ну что хотите, со мной делайте – ничего не могу сказать! Я даже не знаю, как ее звали. Она ведь в квартиру-то заселилась месяца два назад. Вроде жила одна… Мы с ней пару раз здоровались. И то, знаете, как – мимо пройдешь, башкой мотнешь, вроде и поздоровался. А так никогда даже и не разговаривали. Да и чего ей с нами разговаривать? Она, сразу видно, не из бедных, а мне из-за своего-то и на людей глянуть стыдно. Вот ведь был мужик мужиком, а тут, с этой пьянкой… Придумал из винных бутылок…

– И из пивных тоже! – раздалось из-за двери.

– Ну из всякой стеклянной дряни придумал соорудить пианино! Ну виданное ли это дело, а?! Захотел в книгу рекордов попасть. Вот и тащит со всех помоек стеклотару в дом. А я со стыда горю! А про эту соседку, я ей-богу ничего… ой, погодите-ка! Я же с прежней-то хозяйкой двадцать седьмой квартиры, с Калерией Степановной, в очень тесной дружбе состояла. Она, когда уезжала, и телефончик мне свой оставила…. – вскочила Зина и потряслась в другую комнату.

Люся склонилась к Василисе:

– А зачем нам адрес прежней хозяйки?

– Молчи, в хозяйстве все сгодится, – только успела прошипеть Василиса, как Зина снова вернулась, держа в руке листок.

– Вот, я вам тут телефончик Калерии нацарапала. Вы ей позвоните, она квартиру продавала без посредников, должна была с новой-то хозяйкой встречаться. Может, она больше моего знает…

Поблагодарив женщину, Василиса вытащила из сумочки две купюры:

– Спасибо, это вам за помощь.

– Да вы что?! Два слова и сказала-то! Нет уж, идите, не нужно денег. Я не сильно перетрудилась, да и остыла немного, с вами беседуя. Вроде как и на Гошку больше не сержусь. Так что вам спасибо, помогли в семье мир наладить.

– Ну что же, спасибо на добром слове, – поднялась Василиса. Люся тоже встала.

Обидно было, что так и не удалось ничего узнать про Едякину, но, может быть, им что-то скажет бывшая хозяйка двадцать седьмой квартиры?

Едва подруги добрались до дома, как в их дверь раздался звонок.

На пороге сияла давняя подруга Люси и Василисы Мария Игоревна, Машенька. Еще совсем недавно она была совершенно свободной женщиной – в молодости ей не удалось завести мужа и обрасти детьми, но некто свыше решил внести корректировку в ее судьбу, и Мария на старости лет решила изведать сладость замужества. Причем мужа долго не выбирала, ухватила что попало. А попала ей редкостная мерзость, некто Петюня. В том, что он именно мерзость и именно редкостная, помогли Маше убедиться Василиса с Люсей. В конечном итоге все вернулось на круги своя, и Машенька обрела статус разведенной женщины, а вместе со статусом двух оголтелых сорванцов-пасынков. Правда, сама она этого слова терпеть не могла и относилась к мальчишкам лучше, чем родная мать. Кстати, родные матери мальчуганов и вовсе не помнили о том, что где-то у кого-то растут их родные чада. Но это все в прошлом, а сейчас у Марии Игоревны была, пусть неполная, но вполне дружная семья. Детьми она занималась самозабвенно и при малейшей загвоздке в воспитании неслась к подругам за советом, все же те как-никак ухитрились в одиночку вырастить достаточно порядочных детей.

Сейчас Машенька сияла улыбкой, а за ее спиной высились двое окрепших подростков.

– Ой, Маша, ребята, какая радость! Давненько вы к нам не заходили! – засуетились подруги, радуясь гостям и проводя их в комнату. – Вы отчего-то так переменились…

– Да и у вас новости, как я погляжу, – кивнула Машенька на суетящегося под ногами Малыша. – Девчонки, а у меня для вас такой сюрприз!

– Неужели снова замуж собралась? – испуганно охнула Люся.

– Да вы что?! Я только жить начала! В общем, девчонки, занялась я косметикой. Вот, посмотрите. – И она стала вытаскивать из объемного баула различные тюбики, баночки, пакетики. – Это называется «Ножки Клеопатры».

– Господи, так она же умерла давно, Клеопатра-то! А теперь, выходит, ее ногами торгуют?

– Люся! Это ж только название! Ну, вроде как намажешь, и у тебя будут такие же красивые ноги, как у нее, – пояснила Машенька.

– А что, у Клеопатры ноги были красивые? – засомневалась Люся. – А то вдруг дамочка страдала плоскостопием или там, допустим, варикозом, а я такие же ноги себе закажу…

– Люся, у Клеопатры все красивое было! – сурово блеснула глазами Маша и продолжала тараторить дальше. – А вот это, девочки, ну просто чудо! Накладываешь маску на пятнадцать минут, и все.

– В каком смысле «все»? – испугалась уже и Василиса.

Машенька тяжело вздохнула и исподлобья уставилась на подруг.

– В самом хорошем. Вы что, опять в какой-то детектив вляпались? Я смотрю, у вас на уме одни страшилки. И, конечно, ничего не можете рассказать? Понятно. Тогда я рассказываю, причем специально для лиц с юридическим заскоком. Накладывать маску следует на пятнадцать минут, и наступает полное омолаживание. Правда, стоит эта масочка… в общем, в две пенсии обойдется. Зато ни одной морщинки!

– Слушай, Машенька, а нельзя чего-нибудь такого, простенького? – робко спросила Василиса. – Я себе иногда в качестве маски легонько яичко собью, ну туда еще меда ложечку да маслица подсолнечного… Такого нет?

Мария Игоревна поджала губы и огорченно покачала головой:

– На дворе двадцать первый век, а вы по старинке на лицо всякую ерунду мажете – маслице, яичко… Ты еще скажи – рыбу жареную! Давайте-ка привыкать к новому. Сейчас я вас намажу этой прелестью. Пользуйтесь, девчонки, пока бесплатно. Ну, кто первый?

– Люся! – бодро вскочила Василиса и вытолкнула подругу вперед. – Пусть она прихорашивается, а мы уж так, по старинке, жареной ры… тьфу ты… маслицем подсолнечным обойдемся.

Люся тоже не планировала истязать лицо, но Маша решительно взялась за ее голову, усадив подружку на стул, и пришлось той смириться. Мария Игоревна колдовала над лицом подруги, точно матерая волшебница. Через два часа она наконец разогнулась и довольно прошептала:

– Все, иди умывайся.

Люся тихонько поплелась в ванную, боясь случайно увидеть себя в зеркале. Маша не соврала – морщины действительно исчезли. Однако теперь щеки Люси напоминали кисть рябины – были такие же багряные и в пупырышках.

– Ой, Маш! А чего это у меня все лицо в прыщах? – испуганно протянула Люся после умывания.

– Га-га-га! – заржали мальчишки, не удержавшись. – Теть Люсь! Вам маманя обещала молодую кожу, так это у вас, наверное, юношеские угри.

Машенька суетливо принялась тереть щеки Люси полотенцем.

– Ничего страшного! Это даже хорошо, значит, кожа бурно реагирует.

– Ну-у-у ее на фи-и-иг, такую реакцию-у-у, – завсхлипывала Люся. – Это теперь точно до старости не заживе-е-ет.

– Вот что, Маня! Делай и мне ножки этой самой… Клеопатры. Не одной же Люсе таким безобразием мучиться,– храбро предложила Василиса.

Мария Игоревна снова принялась ковыряться в сумке и вытащила на свет еще одну партию тюбиков.

– Ой, девчонки! Я же тюбики перепутала! Я тебе, Люсенька, наложила на лицо крем для ног.

– Вот, я так и знала! – взвилась подруга. – Теперь у меня щеки, как подошва будут. Не нужна нам такая косметика! Ты уж, Машенька, сначала как следует разберись со своими препаратами, а то ведь так и до кончины недалеко… Я имею в виду твою преждевременную кончину.

– Так вот я и разбираюсь, для начала на своих близких… Ладно, Люсь, не переживай, я тебе в качестве компенсации помаду подарю. Честное слово, замечательная вещь, сама такой пользуюсь. Ну, чего ты боишься? Смотри! – И Маша принялась щедро малевать свои губы яркой помадой.

После этого мир среди подруг восстановился, и дамы, отправив Машиных парнишек домой, чинно подались на кухню. На стол тут же было выставлено нехитрое угощение, а в довершение к нему Маша вытащила из сумки маленькую бутылочку коньяка.

– Вот, девчонки, чтобы язык развязался. Я ведь к вам с горем.

Подруги вытаращили глаза, а Маша, всхлипывая, принялась делиться.

– Старшенький-то мой, Гришка, чего выдумал! С девочкой он дружит. Давно, уже месяца три. Вроде хорошая девчонка… была. Мариной зовут. Как меня встретит, все говорила: «Мы с Гришей задачки решаем» или «У нас с английским загвоздка. Русским балуемся!». Ну и прочую ахинею несет. А я, как китайская кукла, только башкой кивала да улыбалась. А тут, представляете, на работе что-то сердчишко прихватило, меня начальник мой быстренько домой спровадил. Пришла, прилегла в спальне. И вот слышу, Гриша со школы вернулся, да не один, с Мариной. Меня-то они не видели, думали, что одни в доме. Ну она ему и говорит:

– Гриш, а ты бы кого хотел? Мальчика или девочку?

А Гришка на полном серьезе отвечает:

– Мальчика, конечно. С ними проще.

– Вот и я мальчика хочу. Значит, так и порешим – если мальчик, оставляем, а от девочки отказываемся. Я уже и семью нашла, которая девочку с радостью возьмет…

Тут уж я не выдержала, заворочалась. Гриша прибежал:

– Маманя, тебе нехорошо? Сейчас «Скорую» вызовем!