Дарья Донцова - Страсти-мордасти рогоносца Страница 9

– Ясно… – протянула я. – Однако родители здорово на сына обиделись. Кому теперь принадлежит жилье?

– Моисеенко Роману Наумовичу. Он врач, имеет собственную клинику, правда совсем маленькую. Сейчас сброшу тебе его телефон, – пообещала Дита. – Танюша, извини, что я ступила, не сразу уточнила инфу.

– Наоборот, ты молодец, что сообразила проверить данные из интернета, совершенно не сержусь на тебя, – заверила я. – Отправляй контакт.

Роман Наумович, похоже, ждал чьего-то звонка – он ответил сразу, как будто держал трубку в руке. К тому же заговорил первым:

– Это ты? Ну наконец-то! Как дела? У него ничего не болит?

Когда я представилась, Моисеенко занервничал, воскликнул:

– Какие-то неприятности? По телефону говорить не очень удобно, давайте лучше встретимся. Если вы не против, приезжайте в мою клинику, я буду здесь сегодня допоздна. Запишите адрес.

Я посмотрела на навигатор.

– Доберусь минут за сорок, максимум за час.

– Очень хорошо, жду, – донеслось из трубки.

Не успела я поставить телефон в держатель, как позвонил Иван.

– В нашем доме произошла мистическая история, – начал он издалека. – Если не ошибаюсь, в столовой стояла ваза с печеньем. Так?

– Да, – подтвердила я. – И что?

– Теперь она пуста, – продолжал муж. – Одновременно с печеньем со стола испарились ржаные хлебцы, овсяные лепешки, грецкие орехи, курага и финики. И нигде нет ни крошечки – ни на скатерти, ни на полу.

– Никакого волшебства нет, – захихикала я, – наверняка это кабачки постарались. Кто-то из них научился открывать загон, утром они уже один раз выбрались.

– А вот и нет, – возразил Иван. – Когда я вошел, хулиганы мирно спали в обнимку в своей клетке. Засов был задвинут.

– Ну и дела… – ахнула я. – Неужели щенята сумели не только открыть, но и потом закрыть дверцу? Нечеловеческого ума собачки.

– И еще они ухитрились завязать вокруг щеколды веревку, – продолжал муж.

Я оторопела.

– Это невозможно! Никогда не видела собак, способных на подобный трюк. Бечевку приспособила я, думала, она помешает кабачкам выбраться.

– Выходит, веревка их не остановила, – засмеялся муж. – Нет, история все-таки мистическая. С большим трудом представляю, что у кого-то из братцев талант взломщика и ему удалось справиться с засовом, но бечевка… Ее ведь надо сначала развязать-распутать, потом проделать обратное действие. Если Роки и Мози влегкую справились с задачей, может, взять их к нам на работу, а?

– Это просто невозможно! – воскликнула я.

– Почему? Агент-собака легко внедрится в любое общество, ему не потребуется создавать легенду, – веселился Иван, – и провал такого сотрудника исключен.

– Просто невозможно, что бульдожки справились с бечевкой, – возразила я. – А значит, печенье и прочее слопали не они.

– Тогда кто? – задал вопрос Иван.

У меня не нашлось ответа.

– В квартире никого не было, – продолжал муж, – только щенки.

– Действительно волшебство, – пробормотала я. – Ты заехал днем домой?

– Привез Надежду Михайловну и Альберта Кузьмича, – пояснил Иван.

– Вроде речь шла об одинокой домработнице, – удивилась я. – Она прихватила с собой мужа?

– Альберт Кузьмич – это кот, – засмеялся Иван. – На Бертика он не откликается, реагирует исключительно на имя с отчеством.

– Забавно! – развеселилась я. – Ладно, пусть наши новые жильцы осваиваются. Поговорим о деле. Тут интересная информация про недвижимость покойного Ткачева выяснилась…

– Странно, однако, – удивился муж, выслушав мой рассказ. – Почему Тихон так поступил? У него есть сын, внуки. Правда, судя по тому, что я сейчас от тебя услышал, Ткачев-младший с женой не самые приятные люди.

– Да уж, – вздохнула я. – Общалась с ними недолго, за это время трудно составить правильное мнение о человеке, но Юрий и Нина мне совсем не понравились – ленивые, жадные, думают только о деньгах.

– Зато оба откровенны, – сказал Иван, – не стали ничего из себя изображать, лицемерить. Чаще всего люди стараются казаться лучше, чем есть на самом деле. А в случае с младшими Ткачевыми это не так.

– Просто они искренне считают себя чуть ли не идеальными, – возразила я. – Им кажется нормальным жить за счет родителей, отсюда и обида, что те давали им мало денег.

– Интересно, кто такой Моисеенко? – протянул Иван. – Почему именно ему подарены апартаменты? Наверное, врач – близкий друг Ткачева.

– Сейчас все выясню, – пообещала я, паркуясь у тротуара, – как раз приехала к Роману Наумовичу.

– Вас не затруднит надеть бахилы и халат? – спросила женщина на ресепшен. – У нас тут дети, мы соблюдаем строгие санитарные нормы.

– Конечно, – кивнула я и села на пуфик. Стала натягивать на туфли голубые мешочки и с запозданием удивилась: – Это больница для детей?

– Разного возраста, – пояснила администратор, – есть и в пеленках пациенты.

– На табличке у входа написано: «Клиника пластической хирургии», – продолжала недоумевать я. И, посмотрев на бейджик на груди женщины, продолжила: – В юном возрасте вроде не делают подтяжек. Или, Наталья, я ошибаюсь?

Служащая протяжно вздохнула.

– Фейслифтинг и в юном возрасте иногда приходится проводить. Недавно к нам привозили девочку с уникальным заболеванием – прогерия.

Я вытащила из мешка одноразовый халат.

– Никогда не слышала о такой.

Администратор перекрестилась.

– И слава богу. Это один из редчайших генетических дефектов, вследствие которого организм начинает стремительно стареть. В мире зафиксировано менее ста больных. Прогерия бывает как детской, так и взрослой. Увы, пациенты, как правило, до двадцати лет не доживают, и они выглядят стариками. Девочка, которую прооперировал Роман Наумович, визуально стала выглядеть лет на тридцать, хотя ей десять. Но такие случаи уникальны. В основном у нас пациенты с диагнозом заячья губа, волчья пасть или что-нибудь вроде «полез на забор, упал лицом в землю». Еще мы исправляем огрехи других хирургов, ну и конечно, удаляем шрамы, родинки.

– Никогда не думала, что детям может понадобиться помощь специалиста по пластике, – заметила я, шагая по коридору.

Сопровождавшая меня Наталья кивнула:

– Следовало назвать наше заведение клиникой детской челюстно-лицевой хирургии, но не мне решать.

– У вас и стационар есть? – полюбопытствовала я.

– Да. Причем с хорошо оборудованными одноместными палатами, – объяснила администратор. – Но он в соседнем здании, туда посторонним вход воспрещен, даже родителей не пускаем. Прошу, Роман Наумович вас ждет, налево, пожалуйста…

Наталья открыла дверь, и я вошла в комнату, более похожую на библиотеку, чем на кабинет врача. А там увидела маленького, очень худого мужчину, который стоял около одного из шкафов, забитых книгами. Если бы не буйная, совершенно седая шевелюра, Моисеенко легко можно было принять за шестиклассника.

– Вы и есть Татьяна Сергеева? – обрадовался Роман Наумович. – Сейчас угощу вас такими пирожками! Готов спорить на собственное ухо, что никогда таких не ели. Рецепт вчера впервые опробовал. Потрясающе! Правда, оригинальный состав я слегка улучшил. Садитесь, садитесь, в ногах правды нет. Кофе не предлагаю, сам не пью и другим не советую. Но чай – пожалуйста. Какой хотите? Зеленый, белый, желтый, красный, синий? Или традиционный черный? Знаете, что в зеленый всегда надо бросить кусочек лимона? Совсем небольшой. Тогда извлечете из заварки все самое полезное.

Продолжая безостановочно говорить, доктор со скоростью юного хомячка метался по кабинету. Не прошло и минуты, как передо мной возникли тарелка со здоровенными пирогами, почему-то квадратными, и литровая кружка, наполненная светло-зеленой жидкостью, в которой плавал кружок лимона.

– Ну, Танечка, начинайте, – поторопил меня Моисеенко, явно имея в виду не разговор, а трапезу. Сам тут же схватил один пирог, впился в него зубами, закатил глаза и простонал: – Лучше меня никто не готовит!

– Вы сами это испекли? – уточнила я.

Роман Наумович подмигнул мне.

– Понимаете, Танечка, с младых ногтей, едва выпутавшись из пеленок, я хотел стать поваром. Но отец, профессор-уролог, и мать, профессор-гинеколог, не оставили мне шансов на выбор профессии. Пришлось стать хирургом. А кулинария – мое хобби. Попробуйте скорей, мне интересно ваше мнение!

– Уже неделю сижу на диете, – призналась я, – пытаюсь похудеть.

– И как? – заинтересовался врач. – Получается?

– Не очень, – печально ответила я.

– Дорогая моя, посмотрите на меня! – воскликнул Моисеенко. – Я ем все! Лопаю на ночь бублик с маслом!

– Вам повезло с генетикой, – вздохнула я.

Роман Наумович потер руки.

– Нет, наследственность тут ни при чем. Просто я приступаю к трапезе с восторгом и ем часто, раз пять-шесть на дню. Мозг не боится, что тело останется голодным, и не делает жировых запасов. Ну, почему вы не угощаетесь?