Лампа паладина - Наталья Николаевна Александрова Страница 10

Мы подошли к крыльцу.

– А здесь не того? Не опасно? – проговорила я, осторожно поднимаясь по ступеням вслед за Бастиндой. – Ничего на нас не рухнет? Пол не провалится?

– Не опасно! – отрезала та уверенно. – Прораб проверил, все несущие конструкции в порядке!

Тут у меня зазвонил телефон.

На экране высветился мамин номер.

Я забеспокоилась – что с ней могло случиться?

Нажала кнопку, поднесла трубку к уху – но ничего не услышала, кроме треска и шороха помех.

Взглянула на экран и увидела, что сигнал сети, и до того очень слабый, вовсе пропал.

На всякий случай попыталась сама набрать мамин номер, но из этого, конечно, ничего не вышло.

Оставалось надеяться, что мама звонила по какой-нибудь ерунде, что ничего серьезного не случилось.

Я спрятала телефон в карман и вошла в дом за Бастиндой, которая уже скрылась за дверью и крикнула, чтобы я прекратила точить лясы и занялась наконец делом. С Бастиндой единственное спасение – это молчать. Просто сжать зубы и не издавать никаких звуков. И не смотреть ей в глаза, а лучше в пол или в блокнот для записей.

Я оказалась в длинном полутемном коридоре.

Ираида Павловна как раз прошла этот коридор и открыла дверь в его конце. Я поспешила за ней и оказалась в большом зале с высоким резным деревянным потолком…

И тут же у меня перехватило дыхание.

Это был тот самый зал, который мне привиделся накануне, когда я зажгла старинную лампу.

Как и тогда, этот зал опоясывала деревянная галерея с красивыми резными перилами.

Как и в том видении, эту галерею поддерживали две деревянные кариатиды с недовольными физиономиями…

Сердце мое забилось от волнения.

Первый раз, когда я зажгла лампу, мне привиделась дорожная авария, в которую попал автобус, – и потом автобус, в который мы с мамой едва не сели, столкнулся с фурой. А второй раз я видела, как Ираида Павловна погибла под обломками этой галереи… Тогда все сбылось, так, может быть, и сейчас сбудется? Боюсь, что проверка дорого может обойтись Ираиде…

А Ираида обернулась ко мне и строго проговорила:

– Достань блокнот, будешь записывать все данные!

И, увидев, что я медлю, рявкнула:

– Не стой столбом, не жвачься! Господи, вот послал бог помощницу!

Вот что они все бога-то поминают ни к селу ни к городу! Он уж точно меня Бастинде не посылал, просто никто не хочет с ней работать из-за ее отвратительного характера, вот и посылают меня, поскольку я больше ничего не умею, кроме как писать без ошибок.

Я откашлялась и сказала:

– Ираида Павловна, не ходите туда! Дом аварийный, галерея может на вас обрушиться!

Бастинда смерила меня презрительным взглядом и проговорила:

– Ты меня еще учить будешь! Много ты понимаешь! Я тридцать лет старые дома обследую, так уж знаю, где опасно, а где безопасно! Этот дом еще пятьдесят лет простоит! Делай, что я велела, записывай результаты обследования! И если уж так боишься, можешь близко ко мне не подходить! Стой здесь, возле двери!

Тут я вспомнила, что в том видении тоже осталась возле двери и поэтому не успела вытащить Бастинду из-под рушащейся галереи… нет, я не повторю той ошибки! Хоть и противная она баба, но если на нее рухнет полдома, я же совестью замучаюсь. Могла спасти и не спасла.

Я огляделась по сторонам и увидела возле стены длинную доску. Вроде ничего себе досочка, крепкая еще.

Я с трудом подхватила эту доску и, с ней под мышкой, пошла за Ираидой.

Та обернулась на меня и удивленно проговорила:

– А это еще зачем? Куда ты тащишь эту доску? И вообще, я тебе сказала – стой у двери!

– Где надо, там и буду стоять! – твердо сказала я. – Хватит уже указывать, сами говорили, что времени мало!

Я сама удивилась своему тону, никогда раньше я не разговаривала так со старшими, а уж тем более с Бастиндой. Да ей не то что возражать, вообще никаких звуков издавать нельзя. Но Бастинда сама так удивилась, что буквально разинула рот. И смотрела на меня так, будто заговорила прикроватная тумбочка или кухонная табуретка. Потом она громко сглотнула и пробормотала что-то невразумительное, а я встала чуть поодаль.

Ираида фыркнула, достала скальпель и стала соскребать дерево с колена кариатиды.

В точности так же, как в моем видении…

– Записывай, – проговорила она озабоченно. – Структура древесины рыхлая… с многочисленными повреждениями… надо же, а с виду еще ничего…

– Это тоже записывать – что с виду?

– Нет, конечно! Думай своей головой, что писать, а что нет!

Я старательно записывала ее слова и в то же время следила за полом и кариатидой.

И вскоре увидела, что пол под весом Ираиды начал с негромким скрипом прогибаться… Ну да, забыла сказать, что Ираида Павловна у нас – как бы это помягче выразиться – дама весомая, то есть не то чтобы под сто килограммов, чего нет, того нет, зря врать не стану, но если и меньше девяноста, то самую чуточку.

Так что пол потихоньку прогибался, и в то же время кариатида стала чуть заметно наклоняться, словно хотела рассмотреть того, кто нарушает ее многолетний покой.

Ираида Павловна продолжала скоблить деревянное колено и диктовать мне свои комментарии.

Пол тем временем прогибался все сильнее, а кариатида уже заметно накренилась…

Тут раздался громкий треск, и многострадальная кариатида начала падать…

Бастинда в последний момент заметила движение деревянной статуи, подняла голову и застыла от ужаса…

Дальше события стали разворачиваться молниеносно, как в ускоренной съемке.

Я метнулась к кариатиде и подставила под нее доску, тем самым задержав ее падение. В то же время я схватила окаменевшую от испуга Ираиду за локти и буквально выдернула ее из-под падающей кариатиды, оттащила на безопасное место…

В это время доска не выдержала веса падающей статуи и подломилась. Кариатида с грохотом обрушилась на пол, и тут же сверху на нее рухнула потерявшая опору деревянная галерея.

Образовалась груда деревянных обломков, над которой поднималось облако пыли.

Мы с Ираидой сидели на полу в паре метров от этой груды, переводя дыхание.

Наконец к Ираиде вернулся дар речи, и она произнесла изменившимся голосом:

– А с виду все выглядело достаточно прочно!

– Не всегда можно верить первому впечатлению! – подала я голос.

Бастинда покосилась на меня и смущенно проговорила:

– А ведь ты была права… галерея обрушилась, как ты и говорила… у тебя есть интуиция, а интуиция в нашей работе – самое главное! Из тебя выйдет