Дж. Джонс - Пустое зеркало Страница 13

По его костлявому лицу скользит улыбка. Пока эти двое ничем не угрожают ни ему, ни делу. До сих пор все проходило удачно. Так будет и впредь. Однако дело близится к завершению. Эта мысль навевает грусть. Жалко расставаться с такой интересной работой, достойной его мастерства.

Он снова смотрит на окна криминалистической лаборатории и качает головой.

Пусть они пока побегают, потешатся.

Глава шестая

Всю ночь с южных Альп дул теплый сухой ветер. Не стих он и к утру. Обжигал прохожих своими резкими порывами, с некоторых срывал шляпы.

Вертен проснулся с тяжелым похмельем. Они с Гроссом вчера славно посидели вечером в таверне, в Зиверинге, винодельческой деревне в окрестностях Вены. Пили замечательное вино «Нойбургер», заедая холодной свининой, сырами и салатами из маринованных овощей. Вертен, конечно, знал старый венский рецепт от похмелья — съесть вначале кусок ржаного хлеба, намазанного топленым свиным жиром, смальцем, чтобы он обволок желудок. Но было жарко, и он от такой профилактики похмелья отказался. И вот теперь страдал.

А Гроссу хоть бы что. Вчера выпил, наверное, раза в два больше, чем Вертен, и принимался петь всякий раз, когда цыганский ансамбль подходил к их столику. Самое удивительное, что Вертен тоже пытался подпевать, хотя в отличие от криминалиста слов не знал. И это он, всегда морщившийся, когда при нем консьержка фрау Корнек или кучер фиакра начинали насвистывать какую-нибудь простонародную песенку. Хорошо, что еще не танцевал, как другие в таверне. Но напевал — это точно. При этом ужасно фальшивил. А Гросс посматривал на него с загадочной улыбкой, которая могла означать что угодно, от одобрения до порицания.

Они договорились встретиться после полудня, чтобы начать обход торговцев медицинскими инструментами. Но до этого Вертену нужно было привести себя в надлежащий вид, и он направился в кафе «Айлес» за ратушей. Оно оказалось закрыто. Вот вам пожалуйста, не везет, так не везет. Оказывается, в августе его всегда закрывают на две недели. Вертен этого не знал, потому что как раз в это время гостил у родителей. Да, кстати, надо бы дать им телеграмму: его приезд откладывается. Хотя, если честно, ему не очень хотелось туда ехать по многим причинам. Но в основном из-за того, что родители не оставляли попыток его женить.

— Адвокат Вертен.

Он был так погружен в свои мысли, что не заметил подошедшего человека. Высокий, крепкий, одетый тепло не по погоде, но без шляпы. Загорелое обветренное лицо выдавало жителя провинции.

— Чем могу служить?

— Извините за беспокойство, но мне нужно с вами поговорить.

Выговор этого человека подтвердил догадку Вертена. Он из окрестностей Зальцбурга, может быть, из Тироля.

— Обо мне вы осведомлены лучше, чем я о вас, — сказал Вертен. Человек сощурил глаза, не понимая, и ему пришлось пояснить: — Мою фамилию вы знаете, а я вашу нет.

Незнакомец поспешно вытер правую руку о брюки и протянул Вертену:

— Ландтауэр. Йозеф Ландтауэр. — Он помолчал, затем добавил: — Я приехал забрать мою дочку Лизель.

Неожиданный порыв теплого ветра чуть не сдернул с головы Вертена котелок, но он успел его подхватить.

Они устроились в небольшом кафе, тут же у ратуши. Заняли столик на воздухе рядом с высоким каштаном, заказали пива с дежурным блюдом — копченым окороком и квашеной капустой, и продолжили разговор.

— Так зачем вам нужна встреча с герром Климтом? — спросил Вертен.

Он уже знал, что Ландтауэр вчера прямо с вокзала отправился в окружную тюрьму, чтобы увидеть Климта. Но в свидании ему отказали, пояснив, что на это имеют право только родственники и адвокат, герр Вертен. Дальше Ландтауэр нашел на почте телефонный справочник, где был указан адрес Вертена. Позвонить ему в офис приезжий не решился, а начал слоняться у дома, дожидаясь, когда адвокат выйдет. Вертена он узнал, потому что услышал, как консьержка обратилась к нему по фамилии.

— Согласитесь, герр Ландтауэр, это довольно странное желание.

— Да что же тут странного? — проговорил приезжий, не отрываясь от еды. — Моя Лизель в письмах рассказывала, какой добрый человек герр Климт. Какой он благородный, как ей помогает. Я сразу решил, что этот человек никак не может быть убийцей.

При этих последних словах глаза Ландтауэра наполнились слезами, и он поспешно приник к кружке пенного пива.

Вертен вздохнул.

— Поверьте, герр Ландтауэр, я вам очень сочувствую. И не сомневаюсь, что ваша дочь была чудесной девушкой.

— Да, адвокат Вертен, она была истинный ангел. — Ландтауэр вытер рукавом повлажневшие глаза. — Ее мать умерла, когда Лизель была еще совсем малютка. Я растил ее один. Старался сделать честной, богобоязненной. Я вам прямо скажу, герр адвокат, мне не хотелось отпускать девочку в столицу. Я боялся, что она тут встретится с нехорошими людьми, наберется от них дурного.

Его глаза на мгновение ожесточились, но он снова быстро приложился к пиву. Вертен последовал его примеру.

— Вам уже отдали тело дочери?

Ландтауэр горестно кивнул.

— Тогда уезжайте и поскорее ее похороните. А встреча с герром Климтом вашему горю не поможет. Конечно, он невиновен. Я и мой друг, профессор Ганс Гросс, сейчас пытаемся найти действительного убийцу. Чтобы он предстал перед судом.

Ландтауэр сморщился.

— Поймите меня, герр адвокат, я не могу уехать, не повидавшись с человеком, которого моя дочка так высоко ценила. Это все равно что не вернуть долг. Я просто не смогу спокойно жить дальше. — Он с мольбой посмотрел на Вертена. — Вы мне поможете, герр адвокат, я знаю, поможете. Ведь вы такой благородный господин.

Они закончили трапезу в молчании. Ландтауэр промокнул остатки соуса толстым куском ржаного хлеба и отправил в рот.

— Вы не поверите, герр адвокат, но я в первый раз за несколько дней поел по-настоящему. С тех пор как получил печальное известие. Полицейский постучал ко мне в дверь, как раз когда я обедал. С тех пор кусок не лез в рот.

Когда официантка подала счет, Ландтауэр полез в карман за кошельком. Вертен его остановил:

— Прошу вас, герр Ландтауэр, позвольте мне заплатить.

Получив щедрые чаевые, полногрудая девица вспыхнула улыбкой.

Они вышли на залитую ярким солнцем улицу, которая сейчас, в субботу после полудня, да еще в середине августа, была безлюдна. Половина Вены пребывала на водах, иные путешествовали в Альпах, а вот Вертен был вынужден париться в Вене и отводить взгляд от умоляющих глаз человека, потерявшего единственную дочку.

— Ладно, герр Ландтауэр, но только недолго. Хорошо?

Вместо ответа тот энергично затряс ему руку.

Окружная тюрьма находилась в нескольких кварталах от ратуши. Вертен завел Ландтауэра в контору, где вписал в бланк свою фамилию с припиской «плюс гость».

— Они только пообедали, — сообщил Вертену сидящий за столом сержант. — Через несколько минут вернутся в камеры.

Пришлось подождать. Ландтауэр ходил взад-вперед, крепко сцепив за спиной толстые пальцы. Вертен смотрел на него с жалостью. Бедняга, какой это для него ужасный удар — потерять дочь.

Наконец явился надзиратель и проводил их к камере Климта. Увидев стоящих в дверях Вертена со спутником, художник вопросительно вскинул брови.

Вертен повернулся к Ландтауэру.

— Подождите здесь, пока я все объясню герру Климту.

— Скажите, что я только хочу пожать ему руку. За его доброту к моей Лизель.

Вертен похлопал по его плечу.

— Я ему все скажу.

Войдя в камеру, он быстро объяснил Климту причину визита.

— Пусть войдет, — произнес Климт не задумываясь.

— А может быть, лучше поговорить с ним через решетку? Я совсем не знаю, что это за человек. Кажется, он искренне подавлен гибелью дочери, но…

— Чепуха, — решительно бросил Климт. — Зачем нам решетка? Он же знает, что я не мог убить его дочь. Надзиратель, пожалуйста, введите этого человека.

— Может, не надо, Густль? — спросил Гуго с верхней койки.

— Человек потерял дочку, — ответил Климт не оборачиваясь. — Это единственное, что я могу для него сделать.

Гуго посмотрел на Вертена.

— Все равно эта затея мне не нравится.

Дверь камеры распахнулась. Вошел Йозеф Ландтауэр с благодарной улыбкой на губах. По мере приближения к художнику выражение его лица менялось. Неожиданно он выхватил из кармана нож и бросился на Климта.

— Это тебе за мою дочку.

Сидящий на койке Вертен инстинктивно выбросил вперед ногу. Ландтауэр споткнулся и упал на пол. Прыгнувший на него сверху Гуго пытался отнять нож, но тщетно. Казалось, Ландтауэра это разъярило еще сильнее. Он легко сбросил Гуго со спины и вскочил на ноги.

— Мерзавец! Ты убил мою дочку! Так получай же!

— Сделайте же что-нибудь! — воззвал Вертен к надзирателям.