Дмитрий Дивеевский - До второго потопа Страница 14

– Да, ты прав. Без веры человек в червяка превращается. Как Шубарт пишет? Проклятье прометеевской культуры в том, что в ней герой деградирует до обывателя. Люди страшно мельчают. Ты, например, знаешь, что в средневековой Европе вообще не было самоубийств? Она такого даже не знала. Почему? Потому что была еще весьма религиозна. А сейчас неподалеку от Бонна власти огромный мост через долину пластиковыми барьерами огородили, чтобы с него самоубийцы вниз не бросались. Съезжаются со всей Европы в последний полет. Это последствия деградации и безбожия.

– Здесь то же самое. Что в Праге, что в Братиславе, что в Вене я вижу одно и то же – люди живут, чтобы пожить всласть и страстишки у них мелкие-премелкие. Как то в Зальцбурге с утра решил на богослужение в центральный храм пойти. Хоть и не католик, но все же. Смотрю – народу тянется много. Ну, думаю, хоть здесь верующие к Богу ходят. Храм огромный, народу набилось тысячи две-три. Жду начала. Вдруг оркестр грянул марш и вносят какие-то знамена. Потом начинаются речи. Тут я разобрал, что это съезд охотничьего общества со всей округи. Вспомнил Шубарта: примат материи над духом.

А про нас он по-другому пишет и пишет правильно. У нас культура имеет метафизическую глубину. В ней всегда есть устремление к Богу, как к идеалу свободы. Во всем имеется духовность. Таких песен, картин, романов, у Запада не будет никогда, потому что в них – полет души к своему Создателю.

– Да, что интересно Шубарт предугадал движение Запада к концу времен. Ведь Патрик Бьюкенен через 64 года после него написал «Смерть Запада» и в ней без колебаний делает диагноз: США, как плод западной культуры идут к гибели. У американцев дехристианизация достигла крайних форм.

– Европа от них не сильно отстала. Очень боится пришельцев из Азии и Африки. А эти крепко держатся за свою веру и не растворяются среди местных. Тут зреют большие беды. А нам надо от них отгораживаться. Опять же Шубарт пишет: всякий раз, когда русские вступали в Европу, например в 1813–1815 гг., они начинали вдыхать европейский яд, и отравляться. Он еще тогда предупреждал, что русские не должны ни в коем случае впитывать «прометеевщину».

– Конечно, он был прав. Стоит только взглянуть на нашу оппозицию. Она берет у Запада индивидуализм и не видит, какой ущербной становится. Поэтому и поддерживает ложные обвинения в «геноциде» – поляков, украинцев, прибалтов, черкесов.

– Оппозиция наша вся изолгалась. Я тоже кое-что раскапывал пол вопросу о геноциде. Это уже другая тема – тема подтасовки истории. На самом деле мы после каждого очередного конфликта всегда были готовы строить добрососедские отношения со вчерашним врагом, а Европа – никогда ничего не забывала. Как Шубарт сказал: «Для неё непримиримая вражда – словно булыжник в желудке».

Я одно понял: нельзя идти на поводу у Запада. Это гибель. Надо от него в духовных делах отгораживаться.

– Интересно с тобой поговорить Андрей. Но давай ближе к делу, о Бобровском.

– Я его про себя зову окурком, настолько он мне противен. А из того, что может Вас заинтересовать я, пожалуй, расскажу следующее. Правда, это мои предположения, поэтому не принимайте их за надежные сведения. Скорее, это как говорится, информация к размышлению.

О чем окурок мог говорить с американскими шпионами, я ума не приложу. Он по большому счету кретин. Но и у кретинов бывают исторические роли. Думаю, речь может идти о какой нибудь вспомогательной работе. Не о добыче сведений особой важности, а той, без которой тоже, бывает не обойтись. Может быть, самого криминального свойства: украсть, шантажировать, убить и так далее.

– Ну да. ЦРУ иметь дело с уголовниками не сподручно. А этот вроде и не уголовник, но по свойствам личности вполне подходит. Ты ведь это на себе испытал?

– Ну, в ту пору он выступал как шантажист-посредник. Мол, не обессудь, Андрюша, но шеф велел передать следующее…. А коли не исполнишь, то шеф обещал тебя на маленькие кусочки поделить и скормить рыбкам… Что-то в этом роде.

Но что сегодня не вызывает сомнений – это его связи в мутной воде нашего бизнеса. Вокруг Думы сейчас группируется большая ОПГ, которая занимается лоббированием различных решений в пользу крупных криминальных предпринимателей. В первую очередь это дела с водкой, сигаретами, наркотиками, проституцией и так далее.

ОПГ эта прокручивает очень большие деньги, и насколько я знаю, Бобер связан со многими ее членами. Но это уже не братки в спортивных костюмах, а парни в шелковых пиджаках. Я, к примеру, случайно узнал от своих друзей в Москве, что Бобер по поручению бандитов передал по 500 тысяч евро двум депутатам одной прогрессивной партии только за то, чтобы они не выдвигали разработанный ими проект закона о проституции.

– О запрете проституции?

– Нет, о введении учета и регистрации проституток, а также о разрешении публичных домов. А это удар по криминалу. Теневая проституция дает гигантский оборот денег.

– Значит, у Бобровского есть выход на «реальных пацанов» с оружием и «киллерами»?

– В этом можете не сомневаться.

– Если он снова к тебе обратится, сможешь с ним немного позаниматься, чтобы понять, что нужно ЦРУ от русских бандитов?

– Только если это Вам надо. И то, в весьма ограниченном объеме. Видеть его не могу…

– Ладно, оставим эту тему. Скажи, как живется здесь, как работается?

– В целом вполне нормально. Здесь можно бизнес вести, криминала немного, в основном хохлы балуют. Но им до русских бандитов далеко, они местной власти побаиваются. Русская колония большая, есть с кем пообщаться. Я здесь уже привык, живу, не тужу. На родину пока не хочу возвращаться.

– Что так?

– Пока там ситуация не изменилась. Банда Березовского разбежалась, но на их место чиновники пришли с такими же клыками. Нормального бизнеса с ними не сделать, а вступать в войну не хочу. Навоевался уже.

– У тебя вид на жительство есть?

– Да, имею.

– Вот, возьми мою визитку, на ней телефон, по которому ты можешь спокойно звонить. С моего конца он не прослушивается. А чтобы не прослушивался с твоего – пользуйся всегда новой симкартой. Возьми на всякий случай, я добро помню. Нужно будет – помогу.

– Ну, а что с окурком?

– Посмотрим, что-нибудь придумаем. Ты кого-нибудь из его связей знаешь?

– Пожалуй, нет. Но в Праге он ко мне явился с дамой по имени Софья Приделова. Она, правда, в разговоре не участвовала, сидела и помалкивала. Вроде бы живет в Чехии. Может быть, Вам это пригодится.

– Спасибо, Андрей. Приятно было с тобой познакомиться.

Прага Сов. секретно

Т.Огневу для т. Креса

Приделова Софья Борисовна, 1965 года рождения, еврейка, уроженка г. Москвы, гражданка РФ, в 1987 г. окончила факультет журналистики МГУ, не замужем. В 1996 г. выехала в Лондон в качестве корреспондента РИА Новости. По данным резидентуры, в Лондоне имела регулярные контакты с прикрытыми сотрудниками СИС. В 2001 г. разорвала контракт с агентством и осталась в Великобритании на постоянное жительство. Публикуется в «Таймс», и ряде международных информационных агентств под псевдонимом Ида Софьина. Имеет контакты с А.Закаевым и Б.Березовским. Сотрудничает с радиостанцией «Эхо Москвы». Сведениями о ее переезде в Чехию не располагаем.

11

Осень 1941 Виктор Уваров

В первые дни войны они с Федором Добровольским так и не смогли выбраться из Гродно. При выходе из города напоролись на патруль, завязалась перестрелка, и им пришлось снова скрыться в садах. Переждав, пока немцы успокоятся, Добровольский решил вести своего товарища к знакомой девушке Кате, чтобы ненадолго «залечь на дно». Катя приняла их хорошо. Она была комсомолкой, знала, где Добровольский работал. К тому же, как догадался Виктор, их связывали и нежные отношения. На совете решили, что Федор останется на постое у нее, а Виктора она отведет к своей тетке Зине, имевшей за пару кварталов отсюда домик с садом.

Тетка жила с трехлетней внучкой и приняла гостя не очень доброжелательно. По городу уже пошли облавы. Немцы искали партийных работников и евреев, и хотя Виктор о себе ничего не рассказывал, он явно тянул на советского работника. Но все же тетка пошла навстречу своей племяннице. Правда, буркнула Уварову: «Поживи пока, а там видно будет. У меня того и гляди дочь непутевая заявится, тогда на всех места не хватит». Было видно, что тетка стелет соломку на всякий случай. Домик и вправду был небольшой, но места за печкой Виктору всегда нашлось бы. Про дочку поведала, что ту зовут Любовью, она побывала замужем за каким-то музыкантом, посадила тетке на шею ребенка, а сама подалась в Киев на театральные курсы. Закончила их и осталась там работать в культпросвете. Куда ее теперь занесла война, тетка Зина не знает.

Через три дня Добровольский пришел к Виктору для разговора. Сам он в Гродно оставаться не мог. Его здесь знали как сотрудника НКВД и он быстро попался бы в лапы немцам. Федор разыскал двух сотрудников управления, которые также застряли в городе. Они решили уходить в леса и основать партизанский отряд. Виктору же предлагалось остаться в Гродно, потихоньку начинать агентурную работу и снабжать отряд информацией. Правда, никаких документов у Уварова, с которыми он мог бы ходить по городу, не было, если не считать удостоверения сотрудника НКВД. Добровольский обещал вопрос решить. Еще через два дня он явился глубокой ночью, уже одетый для ухода в леса. Федор сообщил, что восстановил связь с одним из своих проверенных агентов под псевдонимом «Термит», работавшем до оккупации инструктором по плаванию в ОСОВИАХИМе. И дал ему задание устроиться на работу в Управу, поближе к отделу выдачи документов. Агент получил постоянные условия связи и с ним можно будет связаться по паролю. Он знает о том, что на него выйдет Виктор и будет ждать его появления. Вопрос о документах будет решен по мере возможности.