Николай Буянов - Май без императора Страница 15

Графиня вдруг посмотрела в мою сторону. Я понял, подошел, и она тут же схватила меня за руку. Пальцы у нее были ледяные и слегка подрагивали, хотя она пыталась скрыть волнение.

Она потянула меня в спальню. Подчинившись, я шагнул за порог, и увидел у нее в руке старинный золотой медальон в форме трилистника с большим ярким изумрудом вместо крышки. Мне была знакома эта вещь. Графиня Шарлотта особенно дорожила ею…

— Мы всегда доверяли вам, Анри, — прошептала она, словно в лихорадке. — Поэтому сейчас не приказываю, а прошу… как близкого друга… Спасите мою дочь! Постарайтесь вывести ее через заднюю калитку, — и нетерпеливо сунула мне медальон. — Это вам…

Я отшатнулся.

— Ваше высочество, неужели вы думаете, что я…

— Вам предстоят расходы, — перебила она. — Возможно, придется платить тем, кто укроет вас на время. Или давать взятки властям. Не скупитесь. Больше я не в силах ничем вам помочь.

— Но вы тоже можете уйти!

Она покачала головой.

— Я останусь с мужем. А вы идите, Анри. И помните, вы обещали мне спасти Жанну.

Дверь внизу продолжала трещать под ударами.

— Отоприте, — холодно приказал герцог слугам. — Иначе они вправду ее высадят.

Запор откинули. Человек в маске, которого я видел сквозь окошко, шагнул через порог, не обращая внимания на два ружья, нацеленных ему в грудь.

— Скажите своим людям, чтобы опустили оружие. Дом окружен, у вас нет шансов.

— Вы говорили о какой-то бумаге, генерал Ординер, — напомнил герцог.

Предводитель нападавших словно споткнулся.

— Откуда вы знаете…

— Ваш голос и фигура, — усмехнулся принц. — В битве при Гогенлиндене, в армии моего деда, вы имели чин лейтенанта.

Человек досадливо сорвал маску.

— Что ж, тем лучше… Извольте отдать вашу шпагу.

— Луи! — крикнула Шарлотта.

— Кстати, милорд, — ледяным тоном сказал генерал. — Приказ об аресте распространяется на вашу жену и дочь. Так что прошу вас одеться, сударыня, и спуститься вниз. Мои люди проводят вас до кареты.

— Стой на месте, — отрывисто сказал герцог своей жене, отступая на шаг. Его шпага угрожающе качнулась. — Вы рискуете, генерал. Здесь территория чужого государства. Письменного приказа у вас нет, иначе вы давно бы его предъявили. Вы ворвались в мой дом, как бандиты. Ваши люди прячут лица — это больше напоминает похищение, чем арест, вы не находите?

— Взять его, — коротко приказал Ординер.

Да, они были военными, эти люди, причем не из простых. Никто из слуг герцога даже не успел выстрелить.

Я вдруг услышал крик графини Шарлотты. Один из людей генерала схватил ее поперек туловища, второй пытался связать руки веревкой. Подхватив шпагу, я кинулся вперед. Первому из нападавших я рассек грудь, и он рухнул, не успев понять, что умер. Второй размахнулся, намереваясь снести мне голову. Я нырнул вниз, к самой земле (отцова наука — в который раз я вспомнил о нем с благодарностью) и ткнул концом шпаги во что-то мягкое, податливое… А в следующее мгновение что-то взорвалось у меня в голове. Я не смог заметить, кто и как ударил меня — просто перед глазами вдруг вспыхнуло, потом стремительно потемнело, и все пропало…

Не знаю, как долго я пролежал без сознания. Я открыл глаза — и обнаружил пол прямо под своей щекой. Пол был покрыт обломками мебели и осколками посуды. Где-то в стороне протопали сапоги, и чей-то голос произнес:

— Поторопись. Скоро рассветет. Черт, куда могла запропаститься девчонка? Генерал приказал не возвращаться без нее…

Я пошевелил губами, намереваясь прочесть молитву, но тут кто-то рванул меня за плечо и перевернул на спину. Это был один из людей генерала Ординера — в черном камзоле и плаще, но без маски: очевидно, знал, что прятаться более не от кого.

— Эге, — присвистнул он. — А этот-то, кажется, еще не подох…

— Лопар, скоро ты? — крикнули сверху.

— Сейчас…

Без особых усилий он вздернул меня за отвороты рубашки и прислонил к стене.

— Где девочка?

Я молчал. Тот, кого звали Лопаром, позеленел от злости. Он взвел курок пистолета и приставил мне дуло к середине лба.

— Считаю до трех, ублюдок. Раз…

Пистолет сильнее вжался в мою черепную коробку: еще минута — и кость треснет, не нужно будет даже тратить заряд…

— Два…

Что-то мокро шлепнулось позади Лопара — будто лягушку раздавили. Его лицо побледнело, он покачнулся и вдруг свалился ничком, выпустив пистолет. Я приподнял голову и увидел фрау Барбару — в одной руке она держала шкатулку, одновременно ухитряясь поддерживать пышную нижнюю юбку, в другой сжимала увесистый канделябр. Ее высокие скулы горели алыми пятнами, белокурые волосы растрепались, и вид был столь воинственный, что я улыбнулся.

— Вы прекрасно выглядите, сударыня.

— О, — отозвалась она. — Вы, французы, всегда так галантны… С вами все в порядке?

Я потрогал макушку и поморщился. Крови не было, но шишка вздуется порядочная.

— Могло быть и хуже… Где герцог?

— Не знаю, — с сожалением сказала гувернантка. — Кажется, его увезли вместе с графиня…

— А Жанна?

— О, принцесса я спряталь… Нам нужно уходить, пока эти страшные люди не вернулись…

— Они наверняка оставили пост у калитки.

— Нет, нет, мы не пойдем в калитку. Есть другой путь, через башню.

Удивляться времени не было. Барбара взяла меня за руку, и мы тихонько, вдоль стены, двинулись по коридору. По пути мы завернули в тесную каморку, где стояла большая корзина для белья. Фрау Барбара откинула крышку — и извлекла наружу принцессу Жанну. Девочка отнюдь не казалась напуганной: похоже, она решила, что взрослые затеяли игру в прятки.

— Скорее, месье Анри, — поторопила меня гувернантка. — Помогите мне…

…Чудно, но, прожив восемь лет в доме, я не подозревал об этой двери. Она была спрятана в глубоком алькове, за старинным рассохшимся шкафом. Сдвинув его, мы увидели проход — оттуда, из прохода, остро пахло сыростью и плесенью. Я подхватил на руки принцессу Жанну, и мы втроем канули во тьму.

Ход и правда оказался коротким: мы вылезли из пролома с задней стороны особняка, посреди парка. Зубы мои тут же начали выбивать дробь: я был в одной сорочке, камзоле и панталонах. Фрау Барбара, в отличие от меня, снарядилась более основательно. А главное — она укутала малышку Жанну сразу в три одеяла.

Вдоль противоположной оконечности парка пролегала дорога. Мы осторожно двинулись через заросли, скрытые в густом тумане, изредка оглядываясь на дом — помнится, старый герцог Мишель-Жозеф так же смотрел на окна особняка, брошенного в Париже.

Мы еще вернемся, сказал он тогда. Как знать, может, он и правда верил в это…

Я опасался, что придется уходить пешком — все же мы были одеты не для долгого путешествия. И очень удивился, различив посреди дороги фиакр, запряженный парой лошадей. Кожаный верх был поднят, и на козлах дремал кучер — видимо, в ожидании кого-то. Я передал девочку гувернантке, шепнул «Ждите здесь», и резво потрусил к экипажу, дрожа от холода. Лошади дружно фыркнули, почуяв мое приближение, кучер встрепенулся и поднял голову.

— Эй, любезный, — крикнул я. — Не могли бы вы…

И с огорчением подумал, что становлюсь стар. Как та сторожевая собака, которая уже не лает при виде злоумышленника, а лишь возит по земле хвостом. Такого сторожа гонят со двора, чтобы сэкономить на еде. Или пристреливают из жалости…

Кучер был одет точь-в-точь как те, что пришли к нам в дом — я, болван, разглядел это, только подойдя вплотную. Черный плащ, черная треугольная шляпа, черные высокие сапоги с пряжками. И даже выражение лица у него было такое же: насмешливое и хищное.

— Ну наконец-то, — осклабился он, вытаскивая из-за пояса пистолет и направляя его на меня. И заорал кому-то невидимому: — Эй, сюда! Я поймал его!

Тело совершило все само собой, без моего участия. Рука метнулась к пистолету, схватила его за ствол и что есть силы дернула вниз — так, что кучер, не удержав равновесия, полетел с козел на землю. Однако он был сильным противником. Я и моргнуть не успел, как он снова был на ногах и со шпагой в руке. Его совсем не испугал пистолет, нацеленный ему в грудь. По крайней мере, испугал гораздо меньше, чем меня — его шпага.

И тогда я выстрелил.

Его отбросило на спину. Он умер сразу — нельзя было не умереть с пулей в сердце. Но я все еще стоял над трупом и целился в него из разряженного оружия. Я бы, наверное, и сам умер рядом с ним, если бы фрау Барбара не высунулась из экипажа.

— Что вы стоите столбом, месье Анри? Садитесь скорее, я не умею править лошадьми!

Я прыгнул на козлы. Сзади раздались выстрелы, кожаный верх коляски захлюпал, пробитый в нескольких местах…

— На пол! — заорал я. — Ложитесь на пол!

И без жалости вытянул лошадей кнутом. Коляску швырнуло вперед, затрясло по ухабам, и я услышал отчаянный рев: должно быть, малышка Жанна-Луиза ушиблась о деревянный борт. Мне этот рев показался небесной музыкой: девочка плачет — значит, девочка жива…