Дункан Кайл - Черный Камелот Страница 15

Через несколько минут Доннели уже записывал на листке бумаги описание драгоценных камней, еще оставшихся на обеих брошках. Все трое пытались прикинуть, хотя бы примерно, сколько могут стоить камни. Но выпитое виски и чрезмерный оптимизм мешали объективности оценок. Вскоре выяснилось, что ни один из троих ничего не понимает в ювелирном деле, да и цену на лошадей в нынешней Швеции представить себе было довольно трудно.

– Пустая трата времени, – резюмировал Конуэй.

– Это замечание – ваш единственный вклад в наши планы, мистер Конуэй? – ехидно спросил Доннели. – Если так – идите своей дорогой. Но держите язык за зубами.

– А что еще я могу сказать? – насупился Конуэй. – Информацией располагаю не я, а ваш немецкий друг. У него голова напичкана ценными фактами. А факты стоят денег.

– Что вы имеете в виду?

– Он хочет сказать, что из моих рассказов получатся газетные статьи, – объяснил Раш.

– Хотелось бы узнать, зачем вам понадобилось встречаться с Бернадоттом? – взял быка за рога Конуэй.

– Так вот зачем вы приехали? – повернулся к Рашу Доннели. – Нужно встретиться с Бернадоттом?

– Я всего лишь хочу выяснить, не поможет ли он мне с политическим убежищем.

Раш решил не вдаваться в подробности. От виски и пылающего камина его клонило в сон, во всем теле чувствовалась усталость.

– Думаю, у него при себе послание или пакет, – сказал Конуэй.

Доннели нахмурился.

– Что-то я вас не пойму. То господин Раш в бегах, то вдруг выясняется, что он прибыл для встречи с Бернадоттом.

– Понимаете, сегодня утром, когда он вылетал из Берлина, он был курьером, – стал рассказывать Конуэй. – Пока самолет находился в воздухе, немцы решили, что он – предатель, и попытались его арестовать.

– Кто и где?

– В аэропорту Бромма господина Раша ждали гестаповцы. А ведь после его вылета из Берлина прошло всего несколько часов. Ветер задул в другую сторону. – Конуэй нахмурился и вдруг щелкнул пальцами. – Минуточку! Ветер тут ни при чем!

– Да уж, больно быстро все произошло, – согласился Доннели. – Так все и было, мистер Раш?

– Я вам скажу, что было, – взволнованно произнес Конуэй. – Вы можете мне поверить – я не ошибаюсь.

– Так он правду говорит, мистер Раш?

– Да.

– Вы меня не слушаете! – вскричал Конуэй. – Скажите, как местное гестапо получило приказ из Берлина? Допустим, по телефону. Представьте себе: из Берлина звонят в Стокгольм после того, как самолет поднялся в воздух. Сколько продолжается полет – часа три?

Раш тряхнул головой, чтобы прогнать сон.

– Да.

– Быстро же они записали вас в предатели. Не успели вы взлететь в воздух, а из Берлина уже звонили в гестапо, чтобы вас арестовали. Зачем такие сложности? Если вы действительно государственный преступник, можно было связаться по рации с пилотом и заставить его вновь вернуться в Берлин.

– А ведь верно, – кивнул Доннели.

– И это еще не все, – скороговоркой продолжил Конуэй. – Взгляните на это дело с географической точки зрения. Половина полета проходит над германской территорией или германскими водами, потом начинается Дания, оккупированная немцами. Самолету могли послать радиограмму приземлиться в Копенгагене либо в другом месте. Итак, если в этой истории все чисто, то из Берлина в Стокгольм позвонили, когда самолет находился уже над шведской территорией. Но в этом случае гестапо не успело бы подготовиться к встрече! В середине дня в нейтральной стране собрать людей, перекинуть их в аэропорт? Да и операцию они подготовили как-то странно. Ведь им нужно было арестовать не простого человека, а профессионального коммандо, героя войны, который, как-никак, может за себя постоять. Страна нейтральная, аэропорт пассажирский. Как они себе это представляли? Вполне можно было дождаться, пока вы не вернетесь обратно в Германию.

Раш вскочил на ноги и внимательно прислушивался к каждому слову.

– Продолжайте.

– Когда вас пытались арестовать, это выглядело как-то не очень убедительно. Что они вам сказали? Дорогой господин Раш, пожалуйста, пройдемте с нами, а не то вас отшлепают по попке? Гестапо обычно именно так ведет себя при аресте? Господи, помню, я был в Берлине в тридцатые годы и пару раз видел, как работает гестапо. Никаких тебе «пожалуйста». Хватают злодея за шкирку, швыряют в машину – и привет.

Конуэй чувствовал, что его логика разит наповал, но развитие мысли несло его дальше, и вдруг впереди забрезжил свет.

– Вы просто идиот. Вас подставили! – заорал он и взглянул в окаменевшее лицо Раша. Потом медленно, подчеркивая каждое слово, сказал: – Вас специально отправили в Стокгольм, чтобы здесь арестовать. Нет, минуточку. Вас отправили для того, чтобы изобразить арест и дать вам возможность улизнуть. Вы должны были почувствовать себя загнанным зверем. Но охотники не слишком вас донимали, не правда ли? Что-то мы не заметили ни слежки, ни преследования.

– Этого не может быть! – прошептал Раш. Он посмотрел на Доннели, потом на Конуэя, потом снова на Доннели. – Зачем все это? Почему они выбрали именно меня?

– И еще одно, – не слушал его Конуэй. – Как мы сразу этого не сообразили! Ведь они отправили вас сюда не просто так, а с каким-то посланием. Не важно с каким, не будем сейчас на этом останавливаться. Вы знаете, что на вас объявлена охота. При этом имеете при себе какую-то ценную информацию. – Он спросил у Раша: – У вас с собой пакет?

– Это касается Шеллен... – ответил было Раш, но поперхнулся и замолчал.

– Какой-то пакет для графа Бернадотта, так? – сказал Конуэй. – Вас отправили к графу с каким-то большим секретным пакетом, потом попытались арестовать, но из этого ничего не вышло. Вы бегаете по всему Стокгольму, уверенный, что у вас на хвосте сидит гестапо. Но гестапо и не думает за вами гоняться. Помните, как легко мы выбрались из отеля? Возникает вопрос – чего же им от вас нужно?

– Сумасшедший дом какой-то, – пробормотал Раш. От ярости и растерянности у него все кружилось перед глазами.

Доннели был удивлен не меньше и пробурчал:

– Чушь какая-то. Не верю ни единому слову.

– Зато он верит, – торжествующе воскликнул Конуэй, показывая на Раша. – Он-то знает, что я совершенно прав. – Репортер снова щелкнул пальцами. – У меня какой-то приступ ясновидения. Я отчетливо вижу перед собой всю эту историю. Вас переправили в Стокгольм, так? Потом вы узнаете, что жизнь ваша под угрозой, вам нужно скрываться. При себе вы имеете какую-то важную информацию. Путь к британцам и американцам для вас закрыт, потому что они объявили СС преступной организацией. Шведам вы тоже не нужны. Таким образом, у вас остается только один выход. Какой?

– Ерунда, не может быть, – ахнул Раш.

– Не может быть? А к какому решению вы пришли сами? – Репортер взглянул на часы. – Всего полтора часа назад, когда мы с вами сидели в кафе.

– Не верю!

Конуэй шлепнул себя по лбу и рассмеялся. Замысел Шелленберга стал ему окончательно ясен.

– Вы и не должны этому верить. Так получится убедительнее. Но ведь верить должны не вы, поверить должны русские. И думаю, что имеющаяся у вас информация должна им понравиться. Все-таки какая она – письменная или устная? Во всяком случае, графу Бернадотту она ни к чему. Да вы и не сумеете добраться до Бернадотта.

– Я попытался, – возразил Раш. – Это доказывает...

– Это доказывает, что у вас действительно есть для него какое-то послание, – перебил его Конуэй.

– Чушь! Ерунда! – страстно вскричал Раш, чувствуя, что земля качается у него под ногами. – Если вам верить, все это было заранее подготовленным планом. Тогда каким же образом получилось, что я сижу здесь, с вами? Может быть, ваше появление тоже входило в план?

Конуэй улыбнулся:

– А вы, наверное, думаете, что мы с вами встретились случайно?

Раш молча уставился на него.

– Вчера вечером, – с наслаждением сообщил Конуэй, – мне позвонили и сказали, что с берлинским самолетом прибудет очень интересный пассажир.

– Вчера вечером?!

– Вот именно, гауптштурмфюрер Раш. Еще вчера вечером все было подготовлено.

– Вы это выдумали, – буркнул Раш, но его голос звучал уже менее уверенно.

Лишь эмоции мешали ему согласиться с версией Конуэя, но мозг вел свою собственную работу и делал единственно возможные выводы.

– Кто-то безошибочно рассчитал, что в такой ситуации вы непременно перебежите к русским, – объяснил Конуэй. – Кто вас ждал в гостинице, когда вы туда прибыли?

Раш не ответил.

– Ведь кто-то там был?

Немец окончательно пришел к выводу, что журналист прав. На каждый довод у него был контрдовод; все доказательства сводились к одному.

– Ваше поведение было рассчитано заранее, – продолжал Конуэй. – Это не очень лестно для вас, верно?

– Кто же на такое способен? – покачал головой Доннели. – Невозможно предсказать, как поведет себя человек в той или иной ситуации.