Эдвард Марстон - Ученик дьявола Страница 2

— Она меркнет в сравнении с той нелепицей, которую ты несешь, — пробурчал Джилл.

— Ник, родное сердце, — прикрыв дверь, Фаэторн заботливо провел суфлера в комнату, — давай заходи, располагайся. У меня есть новости, которые помогут тебе согреться.

Скинув плащ, Николас расположился в уголке и окинул взглядом компаньонов. Фаэторн, управляющий и главный актер труппы, щеголял в облегающем итальянском камзоле: его борода была аккуратно расчесана. Джилл, все еще погруженный в мрачные думы, кутался в отделанный мехом плащ. Клоун от Бога, на сцене он преображался до неузнаваемости, но стоило Джиллу сойти с подмостков, как к нему возвращались его всегдашние угрюмость и упрямство, которые только усугубляла отчаянная вражда с Фаэторном. Эдмунд Худ был постоянным автором труппы. Бледный, худой, скромный, этот человек нередко обнаруживал себя зажатым между двумя жерновами — Фаэторном и Джиллом. Комната не отапливалась, поэтому на головах всех троих мужчин красовались шляпы.

— Итак, Ник, — с серьезным видом начал Фаэторн, — зима уже сделала все, чтобы поставить на нашем деле крест. Из-за холода, снега и льда мы не можем выступать в трактире, но не можем и уехать — дороги не позволяют. До недавнего времени нам оставалось только сидеть сложа руки, дрожать от стужи и молить Бога о снисхождении. И Господь, — просияв, продолжил он, — услышал наши молитвы!

— Не согласен! — вставил Джилл.

— Пусть Ник скажет свое слово, — нетерпеливо продолжил Фаэторн. — Наш уважаемый покровитель, лорд Уэстфилд, сделал нам одно предложение. Сущая манна небесная.

— Манна, как же! — снова фыркнул Джилл. — Не манна, а снег, что повалит из туч и засыплет нас по пояс.

— Если ты перебьешь меня еще раз, Барнаби, я вобью тебя в этот снег по самую твою дурацкую шляпу!

— Так что же это за предложение? — вступил Николас, стремясь удержать компаньонов от новой перебранки. — Лорд Уэстфилд вряд ли предложит плохое.

— Это уж точно, Ник. В двух словах, дело вот какое. Нас пригласили в Сильвемер, где проживает сэр Майкл Гринлиф. За десять дней, дабы развлечь сэра Майкла и его гостей, мы должны выступить с шестью пьесами. Платят немало, нас ждут с распростертыми объятиями. Чего еще желать?

— На первый взгляд, почти ничего, — протянул Николас. — А где это — Сильвемер?

— В Эссексе. Один день верхом.

— Что ж, тогда это воистину чудесная новость.

— Когда мне сказали, я и сам запрыгал от восторга.

Николас с интересом посмотрел на остальных:

— Неужели вам есть что возразить?

— Ты еще условий не знаешь, — кисло сказал Джилл.

— Условий?

— Именно, Ник, — кивнул Худ. — Двух. Давай, скажи ему, Лоуренс.

— Ну, не то чтобы это условия… скорее так, пустячные просьбы, — небрежно начал Фаэторн. — Во-первых, одна из пьес должна быть новой — и тут заказчика не упрекнешь, что он придирается. Сэр Майкл платит щедро и, разумеется, рассчитывает получить самое лучшее. Ему хочется представить гостям свежий шедевр.

— И кто же напишет этот шедевр? — спросил Худ.

— Ну кто же, кроме тебя, Эдмунд?

— Это невозможно! У меня просто не хватит времени, чтобы написать новую пьесу!

— Так переделай старую, поменяй название — делов-то.

— Но, Лоуренс, это же подлость! Я на такое жульничество не пойду.

— Слушай, театр сам по себе одно сплошное жульничество. Мы играем на чувствах зрителей — наших жертв. Да и откуда сэр Майкл Гринлиф узнает, что новая пьеса — приукрашенное старье?

— Он-то, может, и не узнает, — продолжал возмущаться Худ, — но я-то знаю правду! Меня тошнит от одной мысли о такой низости. Подумай о нашей репутации — что с ней станет, если откроется правда? Ты, кажется, говорил, что, возможно, приедет сам лорд Уэстфилд? Он нас в два счета раскусит! И неважно, что он вечно пьян. Он всегда помнит, какие пьесы видел, а какие нет. Как старье ни переделывай, он сразу заметит обман. Нет, Лоуренс, остается отказаться. Нас ждут в Сильвемере в конце месяца — из чего мне стряпать пьесу? Из воздуха?

— Эдмунд, я очень хорошо тебя понимаю, — вмешался Николас, — лучшие пьесы в нашем репертуаре вышли из-под твоего пера… но сейчас имеет смысл подумать и о других возможностях. Нас может спасти другой автор.

— Ник, две недели! Кто возьмется написать пьесу в такие сроки?

— Наверное, никто, но я-то говорю о пьесе, что уже написана, но не поставлена… «Ведьма из Рочестера».

— Силы небесные, да ты попал в точку! — воскликнул Фаэторн, хлопнув себя по коленке. — Я совсем о ней забыл. Да, в пьесе немало огрехов, но у нее большое будущее. Вот поэтому, Ник, я и дал тебе ее почитать.

Джилл взорвался:

— Ты показываешь пьесу суфлеру раньше меня?! Лоуренс, такие вещи не прощают. Николас работает за кулисами. Я, слышишь, я вдыхаю в пьесу жизнь, я доношу ее со сцены до зрителей. И я ни разу не слышал о «Ведьме из Рочестера»!..

— И я, между прочим, тоже, — вставил Худ.

— Я держал ее от вас в секрете, — признался Лоуренс. — Она должна была стать приятным сюрпризом.

— Да ты и думать о ней забыл, пока Николас тебе не напомнил! — съязвил Джилл. — Вот уж свидетельство всех ее достоинств. Ты смотри, Лоуренс, я с моим талантом не стану разбрасываться на всякую дрянь. Кто автор этого вздора? Небось какой-нибудь законченный болван.

— Эгидиус Пай, — ответил Николас. — И он вовсе не болван.

— Но, во всяком случае, и не поэт. По крайней мере не из известных.

— Это так, — согласился Николас, — но у него есть талант, и он многому научится, когда увидит свое творение на сцене. Мистер Пай — адвокат, человек образованный и остроумный. Одну его пьесу уже ставили, и он получил заказ написать другую. Он не новичок, однако его талант еще нужно пестовать. Эгидиус нуждается в поддержке.

— Да, — кивнул Фаэторн. — «Ведьма из Рочестера» — вещь воистину волшебная, она поможет нам покорить зрителей. И потом — даже если текст несовершенен, гораздо проще доработать то, что уже имеется под рукой, чем сочинять новое. К тому же Паю не повредит совет истинного мастера.

— Если он на это согласится, — усмехнулся Худ. — Некоторые авторы приходят в ярость от одной мысли, что их кто-то будет править.

— Эгидиус Пай не такой. Он сделает то, что ему скажут, — заверил Лоуренс.

— Тогда для начала надо предложить ему поменять название, — сказал Николас. — Выступать нам в Сильвемере, поэтому имеет смысл переселить ведьму из Кента в Эссекс. В этом графстве к колдовству относятся проще. Заменим пару букв, и вот у пьесы мистера Пая новое название: «Ведьма из Колчестера».

— Мне это нравится! — хлопнул в ладоши Фаэторн. — Итак, друзья, с одним условием мы разобрались…

— Но остается второе, — вступил Джилл, — и выполнить его куда сложнее…

— Сэр Майкл Гринлиф просит, — объяснил Фаэторн Николасу, — чтобы мы взяли в труппу нового ученика.

— Безумие! — покачал головой Джилл.

— У нас и так довольно едоков, — подхватил Худ.

— Ничего, возьмем еще одного. Беру ответственность на себя, — уговаривал Фаэторн. — Нам счастливо живется под одной крышей, Марджери кухарит славно, так что голод не грозит. Я считаю, надо обдумать предложение.

— И кого предлагают в ученики? — поинтересовался Николас.

— Мальчика зовут Дэйви Страттон.

— Что о нем известно?

— Ему одиннадцать лет, и он страстно хочет стать актером. Дэйви — сын богатого купца Джерома Страттона, друга сэра Майкла. Лорд Уэстфилд дал мне понять, что если мы примем в труппу мальчика, то окажем сэру Майклу большую услугу.

— А если не примем? — с вызовом спросил Джилл.

— Ты же прекрасно понимаешь, — махнул рукой Худ. — Либо мы берем мальчишку в труппу, либо держимся от Эссекса подальше. За право выступать полторы недели нам до скончания дней сажают на шею этого пацана. Чудовищное предложение. Надо отказываться.

— Мы можем позволить себе еще одного ученика, — настаивал Фаэторн.

— А как же остальные мальчишки, с которыми уже заключили договор? Они и так сидят без дела. Гнать этого Дэйви Страттона в шею. На черта он нам нужен?

— Погодите, — задумчиво произнес Николас. — Может, предложение и неожиданное, зато своевременное. Джон Таллис уже давно не справляется с женскими ролями. Черты лица огрубели, голос стал ломаться… Теперь Джон больше подходит на роли бабушек и нянек, а нам нужен актер с голосом помоложе. Я уж было понадеялся на Филиппа Робинсона, но, увы, он предпочел нам Королевский хор. Может, оно и к лучшему, и Дэйв Страттон будет хорошо смотреться на его месте?

— Мы можем обойтись и без нового ученика, — настаивал Худ.

— Обойтись? Когда за него дают работу? — взмолился Фаэторн. — Только подумайте: целых десять дней в особняке! Представьте, сколько нам заплатят! А сколько у нас появится новых знакомых, связей! Джером Страттон — богатый купец, и он хочет, чтобы его сын играл в нашей труппе. Да вы представляете, сколько мы сможем на этом заработать?!