Иван Любенко - Маскарад со смертью Страница 21

Покой хозяев стерегли «забытые» природой огромные, вертикально стоящие великаны – камни из натурального известняка. Увешанное крупными плодами дерево абрикоса тяжело склонилось к беседке, сплошь обвитой розовым виноградом. Его крупные спелые грозди свисали со всех сторон и просились в руку. А рядом – о чудо! – прямо из земли бил живой родник, наполнявший собой небольшой, но все-таки отдававший прохладой пруд с разноцветными рыбками. Проточная вода естественным потоком скатывалась с огромного камня вниз и ручьем летела дальше по склону, навсегда растворяясь в стремительном течении бегущей в овраге реки.

Аромат лета пьянил и расслаблял. Господа разместились в плетенных из крымской виноградной лозы креслах. Горничная, привыкшая к частым посетителям, уловила мимолетный кивок-распоряжение хозяина и быстро принесла на подносе бутылку красного Мулен-а-Ван, вазу с фруктами, два бокала и сигарную коробку. Разлив вино, Доршт учтиво предложил Ардашеву насладиться элитным кубинским табаком, но, встретив вежливый отказ, с большим удовольствием сам вдохнул душистый аромат далекого Карибского острова. Затем специальными серебряными ножницами аккуратно обрезал кончик сигары с красным ярлычком, зажег большую шведскую спичку и, сделав пару мелких затяжек, с видимым блаженством вдохнул нужную порцию дыма.

– Уважаемый Клим Пантелеевич, я готов избавить вас от необходимости объяснения цели вашего визита. Насколько я понимаю, вы проводите свое неофициальное расследование убийства моего незадачливого компаньона и я, по логике вещей, должен стать первым из числа подозреваемых. Мы ведь умные люди и не станем принимать всерьез фантастическую версию, где предполагаемым убийцей Соломона является несчастный поручик, не так ли? – поглаживая рыжие усы, с улыбкой вещал финансист. – Согласитесь, я на эту роль подхожу гораздо больше, поскольку, думаю, вам уже известно о наших с ним разногласиях.

– С вами приятно иметь дело. Но я бы не стал так категорично заявлять о том, что вы есть первый и единственный подозреваемый по этому делу, даже если не брать в расчет господина Васильчикова. Но знаете, я, собственно, пришел не за тем, чтобы спрашивать у вас банальные вопросы типа: «Где вы находились в семь часов вечера пятого августа?» Хотя и это, как вы понимаете, меня не может не интересовать. Однако мне более необходима ваша консультация. – Адвокат высыпал на стол из спичечного коробка пять разных камней: сапфир, изумруд, рубин, гранат и топаз. – Что вы можете сказать об их приблизительной ценности?

Доршт положил сигару в пепельницу, достал из нагрудного кармана пиджака складную ювелирную лупу с толстым увеличительным стеклом, долго и внимательно разглядывал каждый камень, а потом, затянувшись сигарой, все еще пребывая в некотором размышлении, проговорил:

– Вы задали несколько вопросов. Начнем по порядку: в понедельник, пятого августа, в семь вечера, окончив прием посетителей, я работал в кабинете, просматривая свежие биржевые сводки. Из дома выходил только в сад. Подтвердить некому. Поскольку супруга была у модистки, а горничная в это время обычно уходит… Когда я работаю, меня, как правило, не беспокоят… Погодите… Возможно, учитель музыки моей младшей дочери может подтвердить, поскольку Оленька сама забежала ко мне, сказав, что преподаватель хотел бы со мной поговорить. Правда, было это в начале седьмого или ближе к половине. Я прошел в гостиную, и оказалось, что у инструмента не было одной струны! Удивительно! Мы только что купили его в музыкальном магазине, и продавец виртуозно исполнил нам с женой несколько популярных мелодий. А тут – первый урок по музыке и нет струны. Я попросил учителя пригласить настройщика, оплатил заранее его услуги, и мы распрощались. – Вениамин снова вдохнул хорошую порцию дыма, положил сигару и, внимательно глядя в лицо присяжного поверенного, спросил: – Откуда, Клим Пантелеевич, у вас эти камни?

– Я позволю себе не отвечать на этот вопрос, поскольку это может скомпрометировать честное имя одного моего доверителя.

– Ну, тогда я сформулирую его иначе: сколько таких камней в наличии у вашего доверителя?

– Я вижу, что мы поменялись местами. Вы теперь спрашиваете, а я отвечаю, – улыбнулся Ардашев.

– А что, если я предложу хорошие деньги за все камни, которые имеет ваш клиент? Я не оговорился, за все, включая брильянты… Выпейте прекрасного божоле с нежным, изысканным вкусом. Ваше здоровье. – Доршт с удовольствием сделал несколько глотков.

– Вино и впрямь чудесное, – согласился Ардашев, пригубив бокал. – Однако что вы имеете в виду?

– Ну, к чему, дорогой мой Клим Пантелеевич, мы будем играть с вами в кошки-мышки? Но ежели настаиваете… Хорошо. Но в таком случае, прошу извинить меня за откровенность… Вы только что показали мне не совсем обычные драгоценности. Да, несомненно, изумруд, рубин, сапфир, топаз и гранат – дорогостоящие приобретения. Да еще таких размеров! Но… Эти камни особенные, если хотите, единственные в своем роде, потому что у них очень редкая и необычная огранка. Такую работу в России не делают. Есть только один мастер, которому это доступно, – господин Бординикс, лучший резчик ювелирного дома «Бушерон и К». А как следует из газет, которые, как вы знаете, я выписываю тоннами, именно партию камней его работы и везли два курьера в Ставрополь. Да не довезли… Я могу с точностью угадать, кто именно сделал столь крупный заказ. Видите ли, с некоторых пор я заметил, что Соломон за моей спиной перепродает драгоценности… Согласитесь, с его стороны это было не совсем порядочно по отношению ко мне, как к его компаньону. Но, я полагаю, об их приезде узнал кто-то еще и поэтому они не успели добраться до места назначения. Мне известно, Клим Пантелеевич, что вы представляете интересы Клары Сергеевны Жих. Ради бога, исполняйте эту обязанность сколько угодно! Это ведь ваша работа… Я даже готов мириться с тем, что вы, не будучи полицейским, интересуетесь моим алиби… Но вместе с тем, когда вы приносите камни, на которых, фигурально выражаясь, еще видны следы крови невинно загубленных душ, и спрашиваете об их стоимости… Не кажется ли вам, что все это отдает некоторым цинизмом? Да ладно, опустим нравственные категории, и я, закрыв на все глаза, готов приобрести всю партию драгоценностей. Цену, естественно, определять мне, потому что камни с такой «историей» ни вам, ни вашему доверителю продать все равно не удастся – «Бушерон» не даст. Я же могу совершенно спокойно и незаметно сбывать их в собственных изделиях.

– Приятно иметь с вами дело, но все не настолько просто, как может показаться на первый взгляд. История с драгоценностями, спору нет, насквозь пропитана кровью, в том числе и кровью Соломона, который, кстати, часть их стоимости оплатил заранее, что подтверждает его благонамеренность, а потому он является добросовестным приобретателем и эти права, соответственно, переходят к его жене. Так что о бросовых ценах на эту партию товара я бы посоветовал забыть. Другое дело – спокойная жизнь доверителя. Действительно, за камушками по пятам ходит опасность, и однажды, ради тихой и мирной жизни, мой клиент, возможно, вспомнит о вашем предложении. Это все, что я могу вам обещать. – Убрав драгоценности в коробку, адвокат встал с кресла, давая понять, что разговор окончен. Но затем добавил:

– А могу ли я взглянуть на ваше новое пианино? Жена последнее время все чаще говорит о том, что и нам следовало бы обзавестись им. Гости, знаете ли, часто приходят. Я все-таки предпочитаю фабрику «Ernst Kaps» из Дрездена. А вы?

– Пожалуйста, Клим Пантелеевич, смотрите. По правде говоря, я в этом мало смыслю, – будто оправдываясь, признался хозяин дома.

В гостиной Ардашев открыл верхнюю крышку, рассматривая внутренности инструмента, потом сел на стульчик и заиграл… По комнатам неслась чудная музыка Людвига ван Бетховена. Пианино, разбуженное прекрасной мелодией, проснулось и с каждым аккордом издавало все более чистые и ясные звуки и вдруг так же внезапно замолкло. Хозяин зааплодировал:

– Если не ошибаюсь, «Лунная соната», не так ли?

– Да, вы правы, так музыкальные критики окрестили это произведение уже после смерти великого композитора, а вообще-то автор назвал его скромно – соната для фортепьяно № 14. Я сыграл только первую часть – Adagio sostenuto. У нас схожие вкусы, вы, как я заметил, тоже приверженец немецких мастеров, но из Данцига, именно там изготавливают инструменты под маркой «Нugo Siegel».

Уже в передней Доршт опять вернулся к теме камней:

– И все-таки, Клим Пантелеевич, я даю вашему доверителю на раздумье всего три дня. Ну, а после того мне придется известить полицию о нашем с вами разговоре и о драгоценностях… Вы, надеюсь, понимаете последствия как для себя, так и для вашего доверителя. – С лукавой улыбкой финансовый консультант неотрывно смотрел в глаза адвокату.

– Ну что ж, это ваше право. Зло разгуливает по земле, и с ним надо бороться. Кстати, соблаговолите сообщить господину Поляничко, что найденная на месте убийства струна, которой, очевидно, и был задушен господин Жих, принадлежала… вот этому пианино и служила для извлечения ноты «ля» субконтроктавы. А заодно не забудьте охарактеризовать и ваши с Жихом отношения как в высшей степени неприязненные. И в довершение ко всему упомяните об отсутствии у вас алиби. Знаете, Вениамин Яковлевич, на Востоке говорят: «Есть двери, в которые никогда не стоит входить, даже если у тебя есть от них ключи». Благодарю за угощенье.