Линдсей Дэвис - Серебрянные слитки Страница 21

— Как я понимаю, кто-то обыскал мои вещи. Вероятно, это было неприятно. Куча нестираных нижних туник…

— Больше этого не повторится! — улыбнулся Иларий и добавил, — просто проявляем осторожность.

Это не было извинением, и я не забеспокоился. Профессиональные предосторожности, которые мы оба понимали, поэтому вежливо кивнули друг другу.

Внезапно и резко прозвучал полный ярости голос, и я даже подпрыгнул.

— У вас браслет, который принадлежал моей двоюродной сестре!

Я наполовину обернулся. Напряженная молодая женщина с маленькой девочкой. Глаза цвета жженой карамели на полном горечи миндалевидном лице. Золотые серьги в форме колец, на каждом — небольшие бусинки из сердолика. Внезапно я понял. Это дочь моего сенатора. Это и есть Елена.

Она сидела в полукруглом плетеном кресле, а ребенок счастливо залезал ей на колени и слезал с них. (Я знал, что своих детей у нее нет, поэтому маленькая девочка должна быть из этого дома.) Никто не назвал бы эту женщину некрасивой, но по привлекательности она не составляла конкуренции тете. У нее были густые и широкие брови отца, а поджатые губы и недовольное выражение лица напомнили мне его брата Публия.

— Вам следует его вернуть, Фалько!

Я никогда не любил женщин с громкими голосами и плохими манерами.

— Простите, но я оставлю его себе.

— Я подарила браслет ей!

— А она подарила его мне.

Я видел, почему сенатор так привязан к своей сестре с добрыми глазами, если это злобное существо породил сам.

Как только между нами возникло напряжение, вмешалась Элия Камилла, у нее в голосе слышались укоризненные нотки.

— Мне кажется, что мы все должны вести себя по-взрослому. Дидий Фалько, вы были привязаны к моей несчастной племяннице?

Это был классический тип римской матроны. Элия Камилла не допускала неприятных сцен. После тридцати лет сражений с собственной матерью, вечно задающей мне вопросы о женщинах, с которыми я имел дело, я к ним привык, и они от меня просто отскакивают.

— Мне очень жаль, — Элия Камилла явно укоряла себя за неприятную сцену. — Это было непростительно.

Эти открытые интеллигентнее люди поколебали мою уверенность. Мне удалось выдавить из себя ответ.

— Госпожа, все, кто знал вашу племянницу, были к ней привязаны.

Она грустно улыбнулась. Мы оба понимали, что мой простой комплимент был не тем, что она имела в виду.

Элия Камилла бросила взгляд на мужа, который снова взял в свои руки нити разговора.

— Конечно, я получил официальное извещение, копию протоколов официального расследования и объяснение причин твоего прибытия в Британию. Хотя мне бы хотелось услышать от тебя самого о твоих мотивах, — сказал он мне с понятной прямотой. — Ты винишь себя?

— Я виню человека, который ее убил, — заявил я. Я увидел, как приподнимаются его редеющие брови. — Но пока он не опознан, я беру ответственность на себя.

Женщина, с которой я поругался, высвободилась от ребенка и быстро вышла из комнаты. Она была высокой. Наблюдая за ней, я вспомнил, как когда-то любил высоких женщин.

Поскольку лицемерие помогает, я заговорил уважительно и с самым серьезным видом.

— Я только что имел честь оскорбить благородную дочь своего клиента?

Элия Камилла явно была обеспокоена тем, как вышла молодая родственница. Иларий протянул ребенку палец, и ребенок схватился за него во сне, одновременно лягая в воздухе одной ножкой. Очевидно, Флавий Иларий с юмором относился к подобным сценам. Вместо того чтобы широко улыбнуться, он сконцентрировался на том, чтобы снова надеть на ножку ребенка крошечный фетровый сапожок.

— Фалько, я приношу извинения! Это Елена Юстина, племянница моей жены. Мне следовало вас представить друг другу. Как я понимаю, было высказано предложение, чтобы ты проводил Елену домой?

Я достаточно долго не отпускал его взгляд, чтобы разделить шутку, затем подтвердил, что так и есть. Или я так понял.

Глава 23

Я и без конфронтации с этой злобной ведьмой Еленой Юстиной пребывал в мрачном настроении. Ее ждет долгий путь домой, через варварскую территорию, поэтому я понимал, почему сенатор так хочет обеспечить ее каким-то профессиональным сопровождением. Правда, после моего провала с Сосией Камиллиной, казалось смехотворным то, что он выбрал меня. Я хотел ему помочь, но теперь, после знакомства с Еленой, перспектива близкого контакта с этим человеком его отпрыском с дурным характером меня совсем не радовала. Когда-то завоевание ее на свою сторону могло бы стать вызовом. Теперь я очень болезненно переживал смерть Сосии, и у меня не хватало энергии. Только тот факт, что мне нравился Децим Камилл Вер, давал мне терпение вообще разбираться со сложившейся ситуацией.

В день нашего знакомства я не обнаружил у Елены Юстины никаких положительных качеств, если у нее такие вообще имелись. По каким-то причинам, которые я не мог понять, она отнеслась ко мне с презрением. Я в состоянии терпеть грубость, но казалось, что она даже не желает повиноваться дяде и тете.

Она отсутствовала недолго. Я подозревал, что она не упустит возможности найти еще что-то, что можно было бы во мне презирать. Когда она резко зашла назад, я ее проигнорировал. С такими наглыми особами это лучший способ.

Тем не менее мне было любопытно. Просто потому, что ты решил отказаться от женщин, еще не значит, что ты отказался от взглядов на них. Натура у нее была темпераментная, фигура костлявая, но мне нравилось, как она укладывала волосы. Я заметил, как маленькая дочь Флавия сразу же бросилась к ней. Не каждому удается так очаровать ребенка. Значит вот она какая: знаменитая кузина любимой мною потерянной души.

Их отцы были братьями, но сами девушки ни в коей мере не походили друг на друга. Елене Юстине к тому времени перевалило за двадцать, тем не менее, она полностью владела собой. Внутри нее горело сильное, но ровное пламя, рядом с ней еще не повзрослевшая Сосия показалась бы определенно глупышкой. Елена Юстина была всем, чем обещала стать Сосия, но теперь никогда не станет. За это я ее ненавидел, и она знала, что ее ненавижу. Я сильно ее раздражал, и она не принимала меня.

Когда я оказываюсь в чужих домах, то стараюсь под них подстроиться. Хотя я устал, я держался и не уходил. Через некоторое время Элия Камилла извинилась и вышла, забрав и ребенка, и девочку. Я видел, как хозяин проследил за женой взглядом, вскоре он тоже ушел. Мы с Еленой Юстиной остались вдвоем.

Если сказать, что наши взгляды встретились, то это подразумевало бы слишком многое. Я посмотрел на нее, потому что когда мужчина остается в погруженной в тишину комнате вдвоем с женщиной, у него это происходит естественно. Она уставилась на меня. Я не представлял, почему она это делает.

Я отказывался говорить. Вздорная дочь сенатора решила меня поддеть.

— Дидий Фалько! Разве это путешествие не является бессмысленной тратой времени и сил?

Я продолжал сидеть на той же скамье. Тут я поставил локти на колени и ждал ее объяснений. Моя упрямая дознавательница проигнорировала мое любопытство.

— Может быть, — наконец сказал я. Я смотрел в пол. Конфронтация продолжалась в молчании, но потом я добавил, — послушайте, госпожа, я не стану спрашивать, что с вами, потому что, если честно, мне до этого нет дела. (Неприятные особы женского пола — это одна из составляющих моей работы.) Я приехал выполнять опасное задание в место, которое ненавижу, потому что это — единственное, что могли предпринять мы с вашим отцом…

— Это была бы хорошая речь, если бы ее произносил честный человек!

— Значит, это хорошая речь.

— Это ложь, Фалько!

— Вам придется объяснить поподробнее. Вы считаете меня бесполезным. Этому я не могу помочь, но я делаю все, что в моих силах.

— Мне хотелось бы знать, заключили ли вы контракт только ради прибыли или это преднамеренный саботаж, — очень неприятно ухмыльнулась дочь сенатора. — Вы предатель, Фалько, или просто теряете время?

Или я был тупой, или она сошла с ума.

— Объясните, пожалуйста, — попросил я ее.

— Сосия Камиллина видела одного из похитивших ее мужчин заходящим в знакомый ей дом. Она написала мне об этом, хотя и не назвала, чей это дом. Она написала, что сообщила это вам.

— Нет! — воскликнул я.

— Да.

— Нет! — ужаснулся я. — Возможно, она собиралась сообщить мне…

— Нет, она утверждала, что сообщила.

Мы оба замолчали.

Что-то явно пошло не так. Сосия была своенравной, упрямой и легко возбудимой, но, несмотря на неопытность, она была умной девочкой. Она не стала бы упускать нечто настолько важное. Она слишком гордилась своими открытиями и очень хотела, чтобы я о них знал.

Я принялся судорожно размышлять. Сосия могла написать мне еще одну записку, но если так, то где она? Когда девушку нашли, при ней оказались две неиспользованные таблички из пачки, в которую входят четыре. Одну она оставила у меня в комнате, и у нас не было оснований предполагать, что четвертая была использована на что-то более серьезное, чем список покупок для дома. Что-то явно пошло не так.