Валентин Лавров - Блуд на крови. Книга первая Страница 22

— Как же, как же! Милый такой человек, лет осемнадцати, назвался фамилией Всеволжского. У него большие мешки под глазами, думаю, болезнь почек. Да, еще левая рука забинтована. Он сказал мне: «Ах, как неловко я утюгом обжегся!» И еще у него маленькие оттопыренные уши, весьма своеобразные. Как хрящечки!

Ребров с чувством пожал руку этому реликту. В тот же день московская полиция получила приказ: «По прилагаемым приметам задержать человека лет 18-ти от роду, может называться фамилиями Григорьев и Всеволжский».

В то время обер-полицмейстером был знаменитый Николай Устинович Арапов, человек горячий и честный. Узнав подробности дела, он затопал ногами:

— Вон из полиции Козеровского! Немедленно освободить несчастных супругов Степановых. И выдать им из кассы полиции десять, нет, пятьдесят рублей!

Приказы были в точности исполнены.

Лука со своей супругой прежде всего направились на Новую Басманную. Здесь в Голицынском сиротском приюте исходили от печали их малютки. Встреча была со слезами радости на глазах.

Дарья искренне покаялась в своем грехе, а Лука простил свою блудливую супругу.

БРЫЗГИ ШАМПАНСКОГО

Вот уже два с половиной месяца студент 2-го курса юридического факультета Московского университета Алексей Данилов жил словно в горячечном бреду. Днем он боялся показываться на людях, чтобы не быть узнанным и пойманным за страшное злодеяние. Ночью его мучили кошмары: он оглашал дом жуткими криками, просыпался, крестил постель, но ничего не помогало.

Все началось в период летних вакаций. Он гостил у своих дальних родственников Соковниных, живших в сельце Быкове Тульской губернии. Здесь он познакомился с перезревшей девицей по имени Елена. Воображение Данилова воспламенила тяжеловесная девичья походка, могучее покачивание бедрами и зазывные кокетливые взоры.

Елена была москвичкой. Так что, вернувшись в Белокаменную, молодые продолжали дружбу. Хотя отец давал студенту на карманные расходы 70 рублей — деньги немалые! — но тот вечно нуждался: занимал, закладывал вещи и пр. Приближалось Рождество. Елена заявила:

— Давай, Алеша, отпразднуем его в Купеческом собрании. В прошлом году я была на 50-летии этого клуба, очень мне понравилось. Богато так!

— Да там билеты стоят целый капитал!

— У моего папеньки есть дорогой перстень. Мы его заложим, а ты потом выкупишь!

Отец Елены служил в кавалерии в скромном звании корнета. Единственное богатство семьи — фамильный перстень с тремя крупными бриллиантами и 22 более мелкими. Корнет перстень надевал лишь в исключительных случаях, хранил его пуще собственного ока.

Студент весело согласился:

— И то — выкуплю!

Говоря так, студент отлично знал, что денег на выкуп такой дорогой вещи у него не будет. Легкомыслие — причина многих самых страшных преступлений. Увы, так случилось и на этот раз.

Разговор этот происходил 17 декабря 1865 года в доме Соковниной. Именно в этот день отставной капитан Попов опубликовал в «Полицейских ведомостях» объявление о выдаче денег под заклад. Кто-то из гостей забыл газету в прихожей. Она попалась на глаза Данилову. Он азартно проговорил:

— Милое дело! Давай, Елена, скорее перстень, отнесу его этому самому Попову!

Отставной капитан был когда-то лихим рубакой, а вот в ростовщическом деле отличался качествами, вредившими этому занятию, — был добрым и уступчивым.

Он дружески улыбнулся студенту:

— Раз вам так надо, дам 750 рублей. Худ талан, коли пуст карман!

Еще прежде Данилов решил не открывать своего настоящего имени: «А то начнет докучать выкупом перстня!» Когда Попов записывал его в книгу, студент дал о себе вымышленные сведения.

В веселом настроении возвращался студент. Он напевал модную песенку «Ах, Люси, не будь глупышкой…» и размышлял: «Елене отдам пять сотен, остальные возьму себе. Если бы не мое усердие, за перстень никогда бы так много не дали!»

Сказано — сделано. Вечером, выбивая копытами снежное облако, резвый жеребец нес их на Большую Дмитровку к Купеческому клубу. С размахом гуляк, никогда не знавших истинную цену денег, они отвалили за два билета четыреста рублей.

— А теперь, моя пышечка, в «Стрельну»! — воскликнул студент. Там пели цыгане, летели вверх пробки шампанского, и за ужин они оставили сто рублей — трехмесячный заработок чернорабочего.

Жизнь пьянила, словно бокал шипучего мозельвейна!

ЛОВУШКА

Минуло Рождество. От денег давно не осталось ни копейки. Но нужны были 12 рублей за ложу в Большом театре, требовал давний долг портной, манили ресторанные развлечения.

На беду Елены, корнет Соковнин заглянул в шкатулку и не обнаружил там перстня. Он гневно кричал:

— Куда ты дела фамильную драгоценность? Перстень этот носил мой знаменитый прадед, сподвижник светлейшего князя Потемкина!

— Виновата… — И, расплакавшись, дочка рассказала всю правду.

Отец продал наручные часы с репетитором, новую конную сбрую с серебряным набором, занял деньги у родственников и однополчан и наивно вручил своему чаду пятьсот рублей.

— Бога ради, выкупи перстень! Елена передала деньги Данилову:

— Тащи скорей заклад, а то отец помрет от тоски!

Данилов деньги взял. Он размышлял: «Однако я влип! Выкупить перстень я не смогу. Вместе с процентами нужно где-то достать еще 285 рублей. Елена положительно глупа! Пусть сама выпутывается как умеет!»

Студент поспешил промотать и эти деньги: купил новый сюртук, говорящего попугая, шарф и театральный бинокль. Потом на лихаче помчался на Цветной бульвар. Здесь в веселом заведении мадам Гурманович, окруженный девицами, студент гулял до утренней зари.

Отправился домой с головной болью и без копейки денег.

В Большом Гнездниковском его уже поджидала Елена. Она набросилась на него с упреками:

— Куда ты пропал? Где перстень? Где пять сотен?

— Не волнуйся! — студент насмешливо глядел на подругу. — Ростовщик уехал на несколько дней. Скоро вернется, и получишь свое добро.

— Отец сказал, что, если ты не возвратишь перстень, он пожалуется твоим родителям!

— Верну, верну… А ты, пожалуйста, напомни ему, что деньги за перстень я прокутил вместе с его любимой дочерью.

Елена стояла взбешенная, гневно сверкая глазами. Потом развернулась и ушла.

— Однако папаша ее от меня не отстанет, — сказал себе студент и крепко задумался.

ШАЛЬНАЯ МЫСЛЬ

На следующий день, возвращаясь из университета, Данилов заглянул в Патрикеевский трактир. Часы на башне пробили два часа. Это было то время, когда сюда стекались купцы, за чашкой чая обделывавшие миллионные сделки, всевозможные аферисты, удачливые жулики, скупщики краденого и ростовщики.

Он выпил ликера и вновь задумался: «Что делать?»

Вдруг слуха его коснулась вкрадчивая речь какого-то бородача в чуйке, сидевшего с приятелем за соседним столом:

— Слыхал, на Остоженке купца «замочили»? Пятьдесят «косых», сказывают, унесли!

— Ушли с концами, не сгорели?

— Фьють! Сыщицкая свора если и заметет кого, так только малявок или шкетов.

— Оно, конечно, настоящий мазурик или домушник завсегда «на малине» отсидится.

— Точно! С клевой барулей отлежится…

Как током всего передернуло Данилова. «Вот бы моего Попова кто „замочил“! Сказал бы, что деньги ему вернул… Эх, нашелся бы такой добрый человек! Все равно Попову скоро умирать, он уже старый — лет пятьдесят скоро будет».

Заказал Данилов теперь уже водки — малый графинчик (в те времена даже в захудалых трактирах водку в бутылках не подавали — это считалось верхом неприличия), выпил под паюсную икру и сказал себе:

— Нет, Алексей Михайлович, не рассчитывай на благодетеля с топором в руке! Твое счастье — в твоих руках. Только следует все продумать — до малейших деталей, все предусмотреть. Ведь вся эта воровская шваль попадается по своей тупости. Если с умом «замочить» Попова — ищи-свищи ветра в поле, в Москве ведь 600 тысяч жителей! И тогда Николай Устинович Арапов со своей полицейской сворой не страшны. Вот так-то! Одним махом — разбогатеть! Попов — мужик денежный, у него есть чем поживиться.

Студент— юрист шагал по прекрасной зимней Москве. Но он не замечал золотого блеска церковных глав, его не трогал, не проникал в омраченную душу малиновый колокольный звон, не ласкала взор пестрая оживленная толпа. Первоначальная шальная мысль оформлялась в реальный замысел… Не только корысть, азарт все более распалял его помутненный ум. «Вся Москва содрогнется от того, что я сделаю! Газеты напишут!»

Вдруг он вспомнил про Соковнину: она-то сразу догадается, кто убийца! Но нет, не проболтается. Она получит свой перстень и будет молчать. Да и влюблена в него, Данилова, как кошка.

— На этой неделе — даю себе слово! — твердо решился студент на жуткое дело.

ВИЗИТ НА СУШКУ

Ночь выдалась беспокойной. Данилов то и дело просыпался, терзаемый сомнениями. Куражная решимость сменялась робостью и страхом. Утром он долго валялся в постели. Обедал дома. Затем с родственницей поехал кататься по городу. Глядя на обилие товаров в магазинах, подогревал себя азартной мыслью: «Уже завтра смогу купить все, чего душа захочет!»