Джон Карр - Дьявол в бархате Страница 24

— По-моему, — беспечно заговорил Фентон, — милорд Шафтсбери проживает в Тейнет-Хаусе на Олдергейт-Стрит. В какое время его можно застать в таверне «Голова короля»?

Проглотив последнюю четверть последнего голубя, Джордж запил его Канарским.

— Что касается этого, — ответил он, залезая под камзол и вытирая жирные руки о спину атласного жилета, где пятна не будут видны, — то милорд торчит там большую часть дня, за исключением заседаний в палате лордов или в Совете его величества. О, я забыл, что сегодня вторник, — добавил Джордж, — а по вторникам Шафтсбери всегда сидит в «Голове короля»с часу дня до полуночи. Он…

Фентон поднялся на ноги.

В глазах Джорджа отразился ужас, когда до него дошел смысл намерений друга.

— Я собираюсь, — объявил Фентон, — теперь же посетить «Голову короля».

Глава 9. «За здоровье короля!»

Головы, торчащие на шестах у Темпл-Бара, не были головами изменников. Они принадлежали неизвестным мертвецам, выловленным в реке или найденным в поле или на улицах. Если их не могли опознать, то им отрубали головы, вымачивали их в смеси уксуса с тминным семенем и надевали на шесты в надежде, что кто-нибудь их узнает.

Раскачивающиеся на ветру и взирающие сверху на серо-черную каменную громаду Темпл-Бара, они едва ли могли служить символом любезного приглашения в Сити.

По бокам большой арки Темпл-Бара, сквозь которую с грохотом проезжали экипажи, находились два прохода поменьше, служившие для передвигавшихся пешком.

По другую сторону Темпл-Бара, на углу Флит-Стрит и Чансери-Лейн, находилась таверна «Голова короля»с балконом, нависавшим над улицей.

— Послушай, Ник, — заговорил лорд Джордж Харуэлл. — Что касается милорда Шафтсбери…

Стоя внутри прохода на Флит-Стрит, Фентон оглядывался по сторонам. Но Джордж продолжал настаивать.

— Что ты намерен предпринять против него?

— Многое!

— Но что именно?

— Милорд Шафтсбери, — ответил Фентон, — был достаточно любезен, чтобы сказать обо мне: «Ему надо преподать урок». Отлично! Посмотрим, как понравится урок самому милорду.

— Ник, ты не посмеешь вызвать его! Он знатный лорд и…

— Как и твой отец.

— Верно, но мой старик редко бывает в Лондоне и ничего из себя не представляет. А тут совсем другое дело! Милорд Шафтсбери, несмотря на свою энергию…

— А она у него имеется?

— Да, когда он желает ее показать. Будь осторожен, Ник! Несмотря на свою энергию, милорд стар и страдает от язвы в боку. Он только посмеется над твоим вызовом. А теперь выслушай основную причину, по которой тебе не следует нападать на него сейчас.

Джордж указал пальцем на верхний этаж «Головы короля».

— Там, где милорд сидит с друзьями в комнате наверху, его охраняют пятьдесят шпаг. Думаю, что в доме найдутся и кинжалы. Они даже близко не подпустят тебя к нему.

— Будь уверен, мы до него доберемся!

Ветер стих, и засверкало солнце. Уличные вывески больше не грохотали, дым из множества труб на покатых крышах поднимался вертикально вверх, сажа перестала кружиться в воздухе.

«Вон там, на южной стороне, — думал Фентон, — вход в Темпл, рядом с ним кофейня» Радуга «. На нашей стороне, кроме» Головы короля «, расположены» Дьявол»и «Добрый король Венцеслав». С таким количеством гостеприимных таверн можно не удивляться, что толпа здесь меньше «.

Мимо, двигаясь на восток, вразвалку прошел коренастый юноша, в котором Фентон признал моряка по красным штанам, широкому поясу и короткому парику. На его руке было заметно пятно от пороха. На углу Чансери-Лейн и Флит-Стрит юноша остановился.

У сточной канавы посредине аллеи в притворно-скромной позе стояла молодая женщина в поношенном платье с очень низким вырезом, соломенной широкополой шляпе и с ярким искусственным румянцем на щеках. Она позволила одному веку опуститься и улыбнулась уголком рта. Моряк тут же одним прыжком перескочил через канаву. Рука об руку, словно репетируя танец, они зашагали по Чансери-Лейн.

— Красиво проделано! — одобрил Джордж, глядя им вслед. — Честное слово, это делает честь мистеру Пепису и военно-морскому флоту!62

Фентон также проводил их взглядом. На Чансери-Лейн было много прекрасных домов, принадлежащих главным образом преуспевающим адвокатам; у их дверей стояли привратники с жезлами. Были там и дома похуже. Его интересовало, в каком именно доме Мег под покровительством капитана Дюрока…

— Переходим аллею, пока путь свободен, — сказал Фентон Джорджу.

Вскоре они уже находились у двери» Головы короля «.

— Говорю тебе в последний раз, — заявил Джордж. — Тебе не удастся проткнуть его шпагой…

— Шпагой? — обернулся к нему Фентон. — Кто говорит о шпаге? Я не намерен ее использовать.

— Но ты же сказал, что сам преподашь ему урок…

— Разумеется. И такой, что застрянет у него в глотке! Погоди, я забыл о трофеях!

— Каких трофеях?

— Шляпе с зеленой лентой и фальшивых зубах. Ты говорил, что подобрал их, и я вижу, что шляпа торчит у тебя из кармана. Пожалуйста, дай мне шляпу и зубы.

Джордж передал требуемые предметы, и Фентон спрятал их в левый карман камзола. Джордж молчал, так как ощущал неуверенность. Его спутник уже не был Ником, вышедшим из себя, но он не стал окончательно тем серьезным и вежливым ученым, который так озадачил Джорджа утром, хотя и начал походить на него.

Лицо Фентона слегка побледнело под загаром, но взгляд его оставался бесстрастным, как у судьи-вешателя.

— Будучи хлыщом и развратником, — заговорил он, — имею ли я право осуждать милорда Шафтсбери? Думаю, что да, потому что могу простить человеку все, кроме предательства. А этот самодовольный тип, как я уже говорил, четырежды менял хозяев.

— Ник, но таков обычай!

— Слава Богу, не мой!

— Ник, ради Бога…

Но Фентон уже открыл дверь.

Джордж, следовавший за ним, опустив голову, словно собираясь боднуть стену, закрыл за ними дверь. Сразу стало ясно, что среди всеобщей болтовни никто не узнал сэра Ника Фентона.

Оштукатуренные стены большой комнаты были закопченными от дыма; у стены справа виднелась лестница с балюстрадой. Хотя здесь клуб» Зеленая лента» представляла одна мелюзга, она шумела так, словно присутствовал весь клуб. Длинные и короткие черные столы и скамьи стояли вперемешку. Пары эля, вина и спирта казались почти видимыми.

Шляпы и парики то и дело склонялись над кружками, кубками и даже бутылками. Некоторые играли в карты, хлопая ими по столу с такой силой, как будто собирались вцепиться противнику в горло. Под лестницей тарахтела коробочка с костями. Многие курили длинные кривые трубки из глины с крепким табаком, дым от которого позволял Фентону видеть только половину помещения. В синеватой мгле суетились буфетчики, подавая эль и вино.

— Одну минуту, сэр! — кричали они, пробегая мимо, опустив голову и явно стараясь делать как можно меньше работы. Один из буфетчиков, услышав, что клиент зовет его, стуча кружкой по столу, поспешно спрятался за колонну.

Хотя Фентон сам курил и пил, резкие запахи душили его.

— Здесь нам нечего делать, — сказал он. — Пошли наверх.

Но Джордж удержал его за рукав.

— Смотри! — удивленно пробормотал он. — Вон там — слева от двери!

Там, куда показывал Джордж, за маленьким столом сидел очень толстый старик с животом, как у Вакха63, и распухшими от подагры ногами в башмаках с широкими пряжками. Он был лыс, если не считать нескольких тщательно причесанных седых прядей, начинавшихся на макушке и опускавшихся на плечи по моде, принятой ранее среди кавалеров.

Старик внешне походил на Фальстафа64 и, казалось, вот-вот разразится громовым хохотом, но его слезящиеся глаза были печальными и утомленными. Одежда, некогда хорошего качества, была старой и поношенной, хотя и аккуратно залатанной. На левом бедре, на трех почерневших от возраста ремешках, висела древняя «кавалерская» рапира с рукояткой-чашечкой.

Перед ним на столе…

— Это лира, — шепнул Джордж на ухо Фентону. — Плоский полированный ящик со струнами различной длины на одной стороне. Мег вспоминала о ней сегодня. А старый джентльмен…

«Лирой они называют старинную цитру, — подумал Фентон. — В детстве я видел ее, и сейчас, пожалуй, мог бы сыграть на ней мелодию».

— Почтенный сэр! — заговорил он.

Старый джентльмен вздрогнул и повернулся. Его широкое лицо, казалось, оживилось, пелена спала с глаз, а на губах заиграла улыбка, возможно, способная тронуть самого милорда Шафтсбери.

Пухлые пальцы начали перебирать струны, извлекая из нее мелодию, которая среди шума и гама могла быть слышна на расстоянии не более четырех футов.

За здоровье короля!

Тра-ля-ля, тра-ля-ля!

И позор его врагам!

Трам-пам-пам, трам-пам-пам!

Слова звучали лишь в голове Фентона. Однако его сердце преисполнилось радостью, когда он услышал роялистскую песню времен Реставрации.