Брат вождя, или Увидеть Кима и умереть - Леонид Михайлович Млечин Страница 24

В тот момент он подумал, что возможность побеседовать с епископом не стоит риска заразиться. Больные приветствовали епископа Анджело и отца Александра Ли. Дальше все пошли вместе, направляясь в часовню на вечернюю молитву. Шувалов оказался в самой середине этой группы. Он засунул руки поглубже в карманы и старался дышать только носом…

Ни одна медицинская энциклопедия не могла его утешить: лечению в прямом смысле этого слова такой недуг не поддается. Врачи научились лишь продлевать больным жизнь и умерять страдания. Люди, которые брели справа и слева, сзади и впереди него, были обречены.

Благополучные жители индустриальных городов забыли об этой болезни. Но она не забыла о человеке. В мире зарегистрировано два миллиона зараженных. Еще десять миллионов не подозревают о том, что больны, или не имеют возможности получить медицинскую помощь. Это болезнь нищеты. Это проказа. Деревня Святого Лазаря, куда приехал Шувалов, – лепрозорий, гетто для больных проказой.

В энциклопедии Шувалов прочитал, что лепра вызывается бациллой Хансена, но никто не знает, как происходит заражение. Через кожу? Через дыхательные пути?

Болезнь незаметно проникает в человека, и несколько лет он не подозревает о том, что обречен. Энциклопедия милосердна: ее составители не употребляют таких безжалостных слов. Бесстрастная лексика – «инкубационный период», «поражение лимфатических узлов, нервных стволов»…

Мальчишкой Шувалов читал рассказы Артура Конан-Дойла о пиратах и вмиг вспомнил, как погиб один из его героев – капитан Шарки.

«– Посмотри на ее руку, капитан Шарки! – закричал доктор. – Ради бога, взгляни на ее руку!

Шарки уставился на руку, которая ласкала его. Она была странного мертвенно-бледного цвета, с желтыми лоснящимися перепонками между пальцев.

Кожа была припудрена белой пушистой пылью, напоминавшей муку на свежеиспеченной булке. Пыль густым слоем покрывала шею и щеку капитана Шарки…

– Капитан Шарки, – сказал доктор, – было бы бесчестно обманывать тебя. Ни один человек, на которого попали чешуйки проказы, не может спастись»[1].

И в этот момент отец Александр подал руку старику, опиравшемуся на палку. Что это? Геройство? Лихость? Равнодушие к смерти? Осознанный риск? Уверенность в собственной безопасности?

С содроганием Шувалов смотрел на искалеченные кисти несчастных: у многих не хватало пальцев на руках, но описанных Конан-Дойлом перепонок и белых чешуек он не увидел. Видимо, кожа обработана врачами, и прокаженные все-таки не считаются заразными. Но ведь не зря их держат в лепрозории.

– В деревне Святого Лазаря живут сто пятьдесят очень больных людей, – рассказал епископ. – Правительство оплачивает им еду и одежду.

– А остальное? – спросил Шувалов.

– Остальное мы должны собрать сами, – объяснил отец Александр.

Они вошли в мужской корпус. Отец Александр открыл одну из дверей, и Виталий увидел небольшую комнату, в которой жили три человека. На полу стоял приемник, и обитатели слушали радио. Увидев гостей, они заулыбались. Один из них попытался встать, но ноги его не держали. Он падал на кровать, но вновь и вновь пытался подняться.

Сидевший на полу старик глухим голосом что-то сказал, и переводчица склонилась к Шувалову:

– Мне восемьдесят один год. Я ослеп и лишен возможности разглядеть вас. Но я хочу сказать, что мы рады видеть вас здесь. Будьте счастливы.

Они вышли из комнаты, чтобы избавить калеку, не способного управлять ногами, от страданий, которые он сам себе причинял, пытаясь встать. Они заглянули еще в несколько комнат. Отдельно стояли домики для семейных пар.

Здесь, в обители страдания и горя, в самом безнадежном на свете месте, Шувалов не видел слез, не слышал стонов, жалоб и причитаний. Словно эти люди не отдавали себе отчета в собственном положении. Может быть, они не представляли себе иного существования? Нет, не похоже. Деревня Святого Лазаря не обнесена колючей проволокой, другая жизнь рядом.

Перед домиками для семейных пар на веревках сушились рубашки, цвели растения в горшках. У входа – аккуратно поставленная обувь; на Востоке в дом входят, разувшись. Те, кто мог работать, не сидел без дела. Ни один дом здесь не был похож на другой. Деревня хоть и не Москва, но тоже не сразу строилась. Никакая власть никогда не занималась этим поселением. Все, что здесь было, появилось благодаря католическим священникам.

Шувалов обратил внимание, что вокруг необычно много памятников: католическому священнику из Америки, который собрал среди своих прихожан деньги на прачечную для деревни Святого Лазаря; женщине, которая в день рождения сына пожертвовала прокаженным свое золотое украшение… Памятник каждому, кто что-то сделал для больных.

Отец Александр с гордостью рачительного хозяина показывал свои владения. Вот церковная гостиница с конференц-залом, здесь проходят теологические семинары. Перед гостиницей росла большая хурма, предусмотрительно снабженная табличкой: «Не ешьте меня, а смотрите на меня и молитесь Богу». Вот церковь с витражами, присланными католиками из Германии. Внутри много оригинальных скульптур – их отлили преподаватели Сеульского университета.

Шувалов заметил, что в деревне немало художественных работ, выполненных не любителями, а профессионалами. Ему рассказали, что самые известные южнокорейские скульпторы считают честью для себя получить заказ из деревни Святого Лазаря.

Но как же они этого добились?

Дело в том, что судьбой деревни заинтересовалась жена президента Республики Корея. Она часто приезжала сюда, подолгу беседовала с прокаженными, гуляла с ними и пожимала им руки. Местный фотограф несколько раз фотографировал ее в такие минуты: очаровательная женщина держит за руки несчастных стариков, чьи изуродованные тела и лица уже не кажутся отталкивающими или неприятными. На старческие грубые черты, смягчая их, ложился отраженный свет нежности и доброты.

Вслед за женой президента сюда потянулись многие видные политики, общественные деятели, даже папа римский… Возможно, для кого-то поездки в деревню Святого Лазаря стали своего рода модой. Но это прекрасная мода. Политик может искать симпатий избирателей, позируя на фоне военной техники, а может пожимать руки прокаженным. Его примеру следуют другие, и тогда развязываются кошельки и выписываются чеки – и в деревне Святого Лазаря начинает строиться новый дом.

Помощь поступала отовсюду. Знаменитая актриса переслала в деревню всю свою премию, полученную на крупнейшем кинофестивале. Девушки из веселого заведения дали деньги на строительство столовой. Президент авиакомпании – на асфальтовые дороги. Каждый такой поступок рождает у других желание сделать то же самое. Что это – гордость, тщеславие?

В деревне Святого Лазаря состоялся большой концерт. Петь и играть перед прокаженными сочли для себя честью лучшие исполнители. Шоу увидела