Валерий Введенский - Мертвый час Страница 25

Княгиня скрипнула зубами. Как же ее провели! Лешич решил пожертвовать и предложенным обедом, и возможностью провести время с ней, Сашенькой. Вместо этого тащит детей на залив. Ну и мерзавец!

– Мамочка, а ты точно придешь на купальни? – засомневался Володя.

– Точно-точно, – заверил его Лешич. – А Наталья Ивановна научит маму плавать.

Сашеньке захотелось ударить его по голове чем-нибудь тяжелым, например толстой книгой. В детстве, когда злилась, так и поступала. Но сейчас просто хлопнула дверью.

Алексей Иванович вылетел из дома вслед за ней.

– Саквояж забыл, – буркнула Сашенька, когда он ее догнал.

С медицинскими инструментами Прыжов никогда не расставался. Но в купальни решил их не брать. До девяти, когда отходит следующая машина, успеет вернуться и забрать. Но попытка объяснить это Сашеньке не удалась. Разгневанная княгиня говорить с ним не желала. После нескольких попыток заткнулся и Лешич.

Войдя в салон, Сашенька сразу догадалась, куда она попала. Наряды здесь висели лишь для отвода глаз, все они были пошиты задолго до крестьянской реформы. Салон, видать, давно предпочел побочный доход основному.

– Ты хочешь платье здесь заказать? – поразился Лешич.

Ответить Сашенька не успела. Из боковой двери выскочила щербатая хозяйка.

– Месье, мадам! Счастлива вас лицезреть, и, уверена, вы тоже будете здесь счастливы. Наше обслуживание безупречно. Конфиденциальность и чистое белье – мой девиз. Прейскурант желаете?

– Сашич… – зашипел Лешич Сашеньке в ухо.

Та, сделав вид, что его не слышит, ответила Копосовой:

– Ознакомьте в двух словах.

– Пять рублей за час. Шампанское за отдельную плату.

– Это не салон… – продолжил шипеть Лешич.

– Ты будешь шампанское, дорогой? – спросила его Сашенька.

Жаль, рисовать не умеет – вытянувшееся в изумлении лицо Прыжова достойно было запечатления.

– Значит, шампанское в другой раз, – объявила Сашенька хозяйке.

– Как прикажете, – Копосова позвонила в колокольчик.

Из той же боковой двери выбежали заспанная девка в цветастом сарафане и неуклюжий парень в подпоясанной навыпуск красной рубахе и шароварах.

– Прошу вас, мадам, на примерочку. Марта вам поможет. – Копосова пальцем показала Сашеньке на дверь и повернулась к Лешичу. – А вас обслужит Ганс.

– Что это значит? – уже громко, не стесняясь, спросил Лешич.

– То, что я жду тебя, дорогой, – чмокнула его в щечку княгиня и упорхнула вслед за Мартой.

Пусть распалится, пусть помечтает, пусть пофантазирует. С каким удовольствием она охладит его пыл. Никакое купание не понадобится.

Шагнув за Мартой в боковую дверь, Сашенька раскрыла ридикюль. Сейчас сунет ей несколько монет, девица все расскажет, и Сашенька потихонечку удалится. Пусть Лешич ждет ее до морковкина заговения. Ишь, каков! Детям, видите ли, обещал. А обещал, между прочим, опасное баловство.

Марта была опытна, княгиня и не заметила, как та расправилась с крючками на лифе.

– Нет-нет! – встрепенулась Сашенька и подала полтинник. – Раздевать не надо.

– Danke schön[92], – сделала книксен Марта и принялась за корсет.

Княгиня вынуждена была сделать шаг вперед, чтоб та не могла расшнуровывать:

– Знаешь князя Урушадзе?

Девица, не задумываясь, шагнула вслед за ней:

– Ja, ja, Frau. Schnel! Fünf minut[93].

И снова принялась за шнуровку.

– Нет, – отпрянула Сашенька.

– Nein? Warum?[94]

– Говоришь по-русски?

– Русски? Nein! Warum?[95]

И вправду, warum?

Что ж, следует признать, здешняя хозяйка ой как неглупа. Дабы избежать сплетен о клиентках, наняла прислугу, не знающую русского языка.

Вот незадача. Немецкий-то Сашенька за полной ненадобностью позабыла.

– Князь, – Сашенька пальцами изобразила у себя на лице пышные усы Урушадзе.

– Ja, ja, – Марта показала на дверь. На другую, не ту, в которую вошли.

– У-ру-шад-зе, – произнесла Сашенька по слогам.

Марта пожала плечами. И в третий раз попыталась разобраться с корсетом.

– Nein! Nein! – закричала Сашенька. – Князь!

Девица скорчила гримасу, мол, как хотите, и открыла дверь, на которую только что показывала. Примерочная тут же наполнилась табачным дымом.

– Княсс! Bitte![96] – Марта жестом показала, что Сашенька может войти к своему «князю», и удалилась.

– Битте-дритте, фрау-мадам, входи, – крикнул Лешич.

Придерживая лиф рукой, Сашенька шагнула в узкую с окном до потолка комнату. Большую ее часть занимала огромная кровать. По самому ее центру, прикрытый лишь простыней, возлежал Лешич.

– И что сие значит? – вопросил он строго.

– Ничего. Шутка.

Объясняться не хотелось.

– Так давай дошутим ее до конца. Я лично готов!

И Лешич указал глазами на центр простыни. О боже! Его желание ее приподнимало! Сашенька покраснела:

– Я позвала тебя не за этим.

– А зачем? Что за князь Урушадзе?

– Подслушивать неприлично.

– Лежать голышом перед чужой женой тоже!

– Значит, мне пора уходить.

– Тогда скажи Копосовой, чтоб зашла. Не пропадать же добру, – и снова показал на простыню.

Сашенька вскинулась:

– Ты в своем уме?

– Шутка.

– Дурак!

Княгиня медленно, чтобы не споткнуться, попятилась к двери – повернуться к Лешичу спиной не могла, чтобы корсет не увидел.

– Денег не вздумай платить, Копосова до сих пор за лечение мне должна, – велел Прыжов.

Сашенька остановилась:

– За какое лечение?

– От триппера. Бланковой была. Из дорогих, что с собственным выездом. В Спасской части промышляла. Видать, прикопила деньжат, салоном обзавелась…

Глаза княгини загорелись:

– Почему молчал? Почему сразу не сказал?

– Видит бог, пытался. Но ты слушать не хотела. «Будешь шампанское, дорогой?» – передразнил Лешич Сашеньку.

– Отлично.

– Что, прости?

– Что Копосову знаешь. Узнай у нее…

– …Про князя Урушадзе?

– Да. Бывал ли здесь и с кем?

– Зачем?

– Любопытно.

– С чего вдруг? Неужели он – твой любовник? – съязвил Лешич.

– Глупости не говори, – отмахнулась Сашенька.

– Или снова что-то расследуешь?

– А чем заняться, если воздыхатель ведет под венец другую?

– Причина веская. Хватит шутить, садись и рассказывай.

– Ну, Лешич…

– Иначе расспрашивать Копосову не буду…

– Диди ни слова.

Сашенька мелкими шажками подошла к кровати и села вполоборота, чтобы не видеть простыню, потому что помимо ее воли княгиню мучило желание. Видимо, стены здешние к блуду располагают. Почему нет? В намоленных церквях хочется каяться, в доме свиданий – грешить.

Как и предполагала, Лешич пришел в бешенство:

– Сашич, оставь в покое криминальный мир. Умоляю тебя! Пусть преступников ловит Крутилин, это его долг, а Диди их защищает. В прошлый раз тебя чуть не убили.

– Потому что ловила убийцу. А сейчас всего лишь расследую грабеж. Вернее, его инсценировку. Будь другом, расспроси Копосову.

– Ладно, – сдался Прыжов.

Глава девятая

Выйдя на Еленинскую, Сашенька зажмурилась от яркого солнца и открыла зонтик.

– И как вам? – окликнули ее сзади.

Княгиня обернулась. Четыркина! Любопытство ее привело или просто шла по дороге из церкви, куда, по ее словам, собиралась?

Сашенька поморщилась:

– Лучше бы я не ходила по такой жаре. Одна сплошная ерунда.

– А я вам говорила, Александра Ильинична, – Четыркина вдруг перешла на шепот, хотя улица была пустынна. – Говорят, этот салон совсем для другого…

– Весьма вероятно, – оборвала ее Сашенька, всем видом показав, что не настроена продолжать беседу.

Однако Юлия Васильевна так обрадовалась встрече, что уходить не собиралась:

– A propos[97], княгиня, дети таки отправились на купальни.

– Знаю.

– А ваши умеют?

– Только Евгений.

– А моя плавает как рыба, – похвалилась Четыркина.

Как бы ее прогнать? Сейчас ведь Лешич выйдет.

– Вы, кажется, торопитесь?

– Нет, что вы.

– А я, простите, очень.

Сашенька решила хотя бы отойти от салона. Если медленно-медленно идти по Еленинской, то Лешич, выйдя из салона, ее заметит и догонит. Только вот в какую сторону пойти, чтобы с Четыркиной было не по пути? Юлия Васильевна подошла к салону с левой стороны, значит, Сашеньке туда:

– Всего доброго, – быстро попрощалась княгиня.

– Нам по дороге.

Вот ведь прицепилась, зараза!

Не прошли и десяти шагов, как хлопнула дверь, Лешич вышел. Догадается пойти следом? Однако Четыркина неожиданно обернулась и воскликнула:

– Ой, да это Алексей Иванович, вашей гувернантки жених.

– И вправду он, – с тоской согласилась Сашенька.

Растерявшийся Лешич закурил папиросу.

– Не решается подойти. Давайте его позовем, – с противным смешком предложила Четыркина.

– Алексей Иванович, – помахала Сашенька зонтиком.