Антон Кротков - Загадка о двух ферзях Страница 25

Началось судебное разбирательство. По закону, дуэлянтов ждало сурово наказание. Когда Сергей выздоровел (а рана его, к удивлению докторов, зажила очень быстро), он составил на имя начальства рапорт, в котором объяснил свое ранение несчастным случаем, мол, решив потренироваться в рубке лозы, не удержался в седле и при падении напоролся на собственный же клинок. Объяснение выглядело малоправдоподобным. Однако свидетелей дуэли найти не удалось. По законам чести, все вовлеченные в поединок обязаны были хранить молчание. Так что для грубияна-улана на этот раз все обошлось без последствий.

Серж же переступил важный рубеж. Его поединок с признанным королем клинка произвел сильное впечатление на сослуживцев и создал поручику репутацию человека бесстрашного. Старшие товарищи признали, что корнет Карпович защищал честь полка и сделал это с честью, а стало быть, прошел испытание и достоин встать среди них как равный.

Вскоре Сергея посвятили в члены неофициального офицерского клуба. Согласно священной традиции полка старшие офицеры пригласили своего нового товарища в ресторан на торжественный ужин в его честь. Как только компания заняла свой столик, трубачи на балконе грянули полковой марш. Гусары выслушали его стоя. Затем им подали суп и к нему мадеру, которую разливали в хрустальные фужеры внушительных размеров. В течение вечера каждый однополчанин произносил тост в честь поручика и выпивал с ним на брудершафт. Так что Сержу пришлось пить практически без остановки. Традиция требовала, чтобы новичка в этот день напаивали «в дым». Выпив и расцеловавшись с участниками пирушки, отныне Серж должен был вне службы называть каждого из них только на «ты», невзирая на разницу в возрасте и в звании.

Его соседом по столу оказался корнет Штромберг – бывалый ветеран эскадрона, в котором Серж теперь служил. Он тоже облобызался с недавним кадетом и все время тихо твердил ему:

– Карпович, держи фасон! Пей, но фасона не теряй, это первое правило. Помни, даже если тебе захочется пойти в сортир поблевать, – ты это отныне должен сделать с фасоном. Фасон – прежде всего, понимаешь?

Отныне Серж всегда старался следовать доброму совету ветерана. Правда, сам великодушный учитель встретил это утро в компании таких же вдребезги пьяных друзей – стоящим на четвереньках и воющим по-волчьи на собственное изображение в огромном зеркале, висящем в фойе ресторана. Однако никто из товарищей и тем более находившихся поблизости многочисленных штатских не мог сказать, что славный гусар потерял фасон.

А вскоре произошла история, которая снова поставила Сержа перед смертельно опасным выбором…

Глава 8

Далеко за полночь к модному ресторану «Медведь» резво подкатила коляска с очередной парочкой. Из экипажа вышел высокий статный офицер лет сорока пяти. Виски его серебрились сединой. Прежде чем подать руку своей юной спутнице, офицер огляделся с напускным равнодушием.

В самом фешенебельном ресторане Петербурга последний поваренок мог отличить серьезного клиента от случайного кутилы, который за пару дней спустит шальные деньги и исчезнет навсегда.

Офицер как раз принадлежал к самой избранной публике – манерный франт, под руку он вел утонченную юную красавицу того типа, который парижские художники называют les elegantes. Дама была примерно вдвое моложе своего кавалера.

Судя по всему, военный служил в одном из элитных полков, а значит, несомненно умел держать фасон. Гвардейцы обычно устало заказывали за ужином бутылку баснословно дорогого шампанского Mout sec cordon vert (ибо пить иное игристое в их среде считалось такой же пошлостью, как носить пристежные манжеты или путешествовать вторым классом). Одним словом, для заведения это были очень выгодные посетители.

В вестибюле вокруг пары захлопотал швейцар. Лицо его сдержанно сияло.

– Сюда, ваше благородие. Пожалуйте шинельку и фуражечку.

Ухаживая за важным гостем – снимая воображаемые пылинки с его мундира, – привратник с угодливой многозначительностью сообщил:

– Сегодня у нас в программе американский оркестр. Говорят, по-ихнему «банда» называется. Сплошь одни негры, словно ваксой вымазанные! И с ними еще дюжина танцоров. Такое вытворяют! Они в Париже гастролировали, но хозяин их за большие деньги на два вечера сюда выписал.

Из зала в фойе доносился гром заокеанского оркестра.

– Банда, говоришь… – Офицер небрежным движением сбросил шинель на руки швейцару и иронично переглянулся со своей подругой, после чего вознаградил слугу щедрыми чаевыми. – Ты, братец мой, похоже, настоящую банду еще не видел, коль так мажорничаешь… Ну, ничего, сегодня в вашей программе ожидается сюрприз.

Войдя в ярко освещенный зал, офицер и его дама осмотрелись: ресторан был полон, на сцене два шоколадных танцора синхронно выделывали экзотические па под грохот оркестра; чернокожие подпрыгивали, словно напружиненные. Подошвы их черно-белых штиблет стучали о помост со скоростью палочек батальонного барабанщика.

Разодетая публика восторженно вкушала экзотическое эстрадное блюдо, а также свежие устрицы и омары, доставленные экспрессом из Южной Франции, зразы, антрекоты, бифштексы из мраморной аргентинской говядины, консоме, жюльены, всевозможного рода пирожные и прочие деликатесы отечественной и заморской кухни. Сомелье предлагали гостям лучшие заграничные напитки вплоть до коньяков двухсотлетней выдержки и вин из подвалов дворца Людовика XIV. В этот час здесь собрался цвет петербургского общества: вельможи, владельцы заводов, золотых рудников, крупных имений. А с ними блистательные дамы в шелках, жемчугах и бриллиантах. В воздухе витал запах богатства. Офицер указал подруге взглядом на седого, словно высохшего старика с желтым чопорным лицом. Он почти ничего не ел. Перед стариком стояла тарелка с мизерной порцией овсяной каши, которую на ресторанной кухне готовили специально для него.

Метрдотель встретил гостей с любезностью доброго хозяина и пригласил их занять уютный столик в центре зала – возле бассейна с фонтанчиком и искусственным гротом. В бирюзовой воде плавали разноцветные тропические рыбки. От этого кусочка искусственно воссозданной природы веяло настоящей свежестью. К тому же предложенный столик находился прямо напротив сцены. Однако офицер с недовольным видом возразил:

– У меня от сырости разболятся старые раны. Извольте посадить нас возле сцены.

– К сожалению, это невозможно. Самые престижные места бронируются заранее.

– И все-таки я настаиваю, – с нажимом на последнем слове хорошо поставленным, глубоким голосом потребовал раздраженный ветеран.

– Мне очень жаль, – сочувственно развел руками немного растерявшийся метрдотель, – но других мест в зале нет. Но если хотите, я могу предложить вам отдельный кабинет. Там вам будет удобно.

– Хорошо, тогда я заплачу. – Военный будто не услышал предложенного ему компромиссного варианта, он повысил голос и злым резким движением достал бумажник. – Почем в вашем меню идет уважение к защитникам отечества?

Метрдотель изо всех сил старался урезонить проблемного посетителя:

– Не извольте беспокоиться, сейчас мы что-нибудь придумаем. А пока не угодно ли вам будет занять вон тот свободный столик? Правда, он тоже забронирован, но не извольте беспокоиться об этом.

В это время публика вальяжно закусывала в ожидании очередного номера программы. Начинающийся скандал привлек всеобщее любопытство. Даже купцы – признанные мастера побуйствовать и покуражиться от души – с опаской оглядывали на совершенно трезвого дебошира в форме, от которого неизвестно чего можно было ожидать. Ведь одно дело – в отдельном кабинете раздеть барышню донага и забавы ради вытолкнуть ее в общий зал; или искупать хористок в фонтане, наполненном шампанским; или заказать «шансонетку с гарниром», то есть обнаженную бесстыдницу на огромном подносе, художественно украшенную цветами и фруктами. Это лишь усиливало приподнятую атмосферу лихого загула и, в сущности, никому не доставляло вреда. И совсем другое дело – затевать опасную мелочную склоку фактически на пустом месте.

«Да он контуженый!» – послышался тихий шепоток. Покрасневшая и чуть не плачущая от стыда молоденькая спутница офицера тоже стала уговаривать его успокоиться:

– Сашенька! Не надо! На нас же все смотрят. Давай лучше уйдем отсюда.

– Ну нет, Машенька. Это было бы слишком похоже на бегство.

Дебошир в погонах мягко отстранил девушку. Теперь он обращался ко всему залу:

– Господа! В этом фешенебельном борделе неуважительно относятся к фронтовикам-ветеранам. Здесь смеются над теми, кто проливал кровь на Шипке[15]. Вы все этому свидетели. К сожалению, ни один из вас не поддержал меня и не покинул заведение в знак протеста. Из этого я делаю вывод, что все, кто здесь присутствует, являются соучастниками данного свинства. А посему я намерен требовать удовлетворения у вас всех.