Майкл Грубер - Книга воздуха и теней Страница 26

По Хьюстон-стрит они подошли к старому зданию рядом со Второй авеню. Здесь, в лофте — на пространстве размером, наверно, с целый акр, — хранились шкуры разнообразных животных, наполнявшие воздух едким запахом. Прислонившись к одной из кожаных кип, Крозетти смотрел, как Ролли довольно долго торговалась с пожилым мужчиной в ермолке, старомодном черном костюме и шлепанцах. Складывалось впечатление, что они довольны друг другом, и Крозетти с интересом отметил, что Ролли искусно сменила манеру поведения. Она улыбалась Мермельштейну, пару раз даже рассмеялась и в целом выглядела более развязно и агрессивно, чем та Ролли, которую Крозетти знал. Сейчас она вела себя несколько… возможно ли это?.. несколько по-еврейски? Речь ее также убыстрилась, теперь в ней проступал провинциальный акцент.

Он поделился с ней своим наблюдением, когда они ушли со склада вместе с маленьким рулоном прекрасной телячьей кожи, завернутой в коричневую бумагу.

— Все так делают, — беспечно ответила она. — Разговаривая с человеком, невольно перенимаешь его манеру поведения. Разве с вами не так?

— Наверно, — ответил он, а сам подумал: «Да, но почему бы тебе не начать с меня, дорогая?» Он чуть было не произнес это вслух, но, поразмыслив, просто спросил: — И куда теперь?

— Доедем до Четырнадцатой улицы, пересядем на бродвейскую линию и доедем до Колумбийского университета. Встреча с мистером Булстроудом через сорок пять минут.

— А нельзя сначала перекусить? Я с прошлого вечера ничего не ел.

— Вы съели все мое печенье.

— Ох, да, прошу прощения. Все ваше окаменевшее печенье. Кэролайн, что с вами происходит? Почему вы не живете как обычные люди, с мебелью и едой, в доме с картинами на стенах?

Она быстрее зашагала в сторону метро.

— Я же говорила вам. Я бедная.

Он торопливо догнал ее.

— Бедная — это к вам не относится. У вас есть работа. Вы зарабатываете больше меня. Куда все это уходит?

— У меня нет матери, с которой я могла бы жить, — отрывисто бросила она.

— Спасибо. Вы поставили меня на место.

— Не уверена, что вы понимаете. Я совсем одна в мире, мне не на кого опереться. Никаких братьев, сестер, кузенов, теток, дядей, крестных. Я получаю жалованье служащей и не имею дохода от прибыли. Если я заболею, то окажусь на улице. А я уже была на улице и не хочу снова туда возвращаться.

— Когда это вы были на улице?

— Не ваше дело. К чему такое назойливое любопытство? Оно действует мне на нервы.

Подошел поезд, и они сели. Когда он хорошенько разогнался и они оказались в зоне уединенности, создаваемой ревом подземки, Крозетти сказал:

— Еще раз прошу прощения. Это у меня от матери. Стоит ей сесть рядом с кем-нибудь в метро, и через две остановки она уже знает все о жизни своих соседей. Знаете, Кэролайн, большинству людей нравится рассказывать о себе.

— Знаю, но считаю это пустой тратой времени. Люди болтают о том, как им не везет. Или напрашиваются на комплименты. «Ох нет, Глория, на самом деле ты совсем не такая уж толстая! Ах, твой сын в университете Колгейта? Представляю, как ты им гордишься!»

— Но таковы люди, что тут поделаешь? О чем, по-вашему, надо говорить? О книгах? О переплетном деле?

— Можно и о них для начала. Я же говорила — я не очень интересный человек, да вы, похоже, никак не верите.

— По-моему, вы очаровательный человек.

— Не глупите! У меня скучнейшая жизнь. Хожу на работу, возвращаюсь домой, занимаюсь своим ремеслом, считаю дни до той поры, когда смогу научиться тому, что мне по-настоящему интересно.

— Кино, — сказал Крозетти. — Мы можем поговорить о кино. Какой ваш любимый фильм?

— У меня его нет. Я не могу позволить себе ходить в кино. И телевизора, как вы наверняка заметили, у меня тоже нет.

— Бросьте, девушка! У всех есть любимый фильм. Вы же ходили в кино в своем родном городе.

Ответа не последовало. Он спросил:

— Откуда вы родом?

— Ладно, а какой ваш любимый фильм? — спросила она после паузы, без всякого интереса.

— «Чайнатаун».[28] Не хотите отвечать, откуда вы родом?

— Там не было ничего интересного. Так что за фильм?

— Что за фильм? Вы не видели «Чайнатаун»?

— Нет.

— Кэролайн, все видели «Чайнатаун». Люди, родившиеся позже, чем он вышел, видели «Чайнатаун». Есть же кинотеатры… в «Могадишо» его показывают неделю за неделей, и все в зале рыдают. Лучший сценарий, который когда-либо был написан. Награжден «Оскаром», номинировался на одиннадцать наград… как вы могли не посмотреть его? Это же культурный памятник.

— Не моей культуры, очевидно. Наша остановка.

Поезд с визгом остановился на Сто шестнадцатой улице, и они вышли. Ролли тут же двинулась вперед характерным для нее нетерпеливым, стремительным шагом. Крозетти рысцой припустил следом. Он думал: если она и впрямь не смотрела «Чайнатаун», то его первоначальное впечатление, что Кэролайн Ролли — вампир или какое-то другое нечеловеческое существо, оказалось верным.

Они покинул подземку и сквозь величественные ворота прошли на территорию Колумбийского университета. Время от времени Крозетти бывал здесь на открытых кинопросмотрах и всегда, как и сейчас, испытывал смутное чувство сожаления. В двенадцать лет мать привела его сюда, чтобы он хорошенько огляделся. Диплом библиотекаря она получила в этих стенах и хотела, чтобы он пошел по ее стопам. Но он не был отличником, а оплачивать учение из пенсии копа и жалованья библиотекаря — такое даже не обсуждалось.

Ну он и пошел в Квинс-колледж — «прекрасное учебное заведение», как часто повторяла мать, добавляя при этом: «Если ты преуспеваешь, никого не интересует, где ты учился».

Не то чтобы это его сильно огорчало, но все-таки огорчало. Всякий раз, оказываясь на территории университета, он вглядывался в лица студентов и ловил обрывки их разговоров, пытаясь понять, насколько велика брешь между их предполагаемым выдающимся умом и его собственным. Но его попытки ни разу не увенчались успехом.

Он знал, что Кэролайн Ролли окончила колледж Барнарда, находившийся прямо через дорогу. Он знал это, потому что по должности имел доступ к информации о работниках Сидни Глейзера и в деталях изучил резюме Ролли. В данный момент у него сложилось невысокое мнение об образовании в Барнарде — ведь не подтолкнуло Ролли посмотреть «Чайнатаун». Она такая высокомерная, эта девушка из «Семи сестер».[29] Высокомерная и умная; поскольку, по ее словам, она бедна, но тем не менее она сумела поступить в столь престижное учебное заведение. Настроение у Крозетти испортилось, и он сказал:

— Вот вы и снова здесь, да, Кэролайн? Наверно, ожили дорогие сердцу воспоминания о славных прошлых деньках? Послушайте, если надо по обычаю подойти к какой-нибудь особенной памятной доске, или поклониться статуе, или еще что-то в этом роде, только скажите… я не хочу вас стеснять.

— О чем это вы?

— О вас и вашей учебе в колледже. Набор девяносто девятого года, верно? Барнард?

— По-вашему, я училась в Барнарде?

— Ну да, так написано… — Он замялся, но она мгновенно ухватила суть.

— Вы жалкий шпион! Читали мое резюме?

— Ну… да. Я же говорил вам, что я любопытный. Я и в ящике с вашим бельем рылся, пока вы спали.

Ему показалось, что ее лицо на мгновение исказил самый настоящий страх, но это выражение тут же исчезло, сменившись презрением, в котором, как ни странно, присутствовал элемент насмешки.

— К вашему сведению, я не училась в Барнарде, — заявила она.

— Вы солгали в своем заявлении?

— Конечно. Мне требовалась работа, и я знала, что Глейзер — выпускник Колумбийского университета, а его жена училась в Барнарде. Ну, я и решила, что это хорошая идея. Я не раз заходила сюда, слушала разговоры, изучила топографию, посмотрела, какие тут преподают предметы. Резюме никогда не проверяют. Вы, к примеру, могли бы сказать, что учились в Гарварде. И, спорю, Глейзер платил бы вам гораздо больше.

— Господи боже, Ролли! У вас, что ли, нет совсем никакой морали?

— Я никому не причинила вреда, — она вперила в него сердитый взгляд. — У меня нет даже диплома об окончании средней школы, но я не хочу работать уборщицей. Или шлюхой. А на что другое можно рассчитывать, не имея школьного образования?

— Погодите-ка! В среднюю школу ходят все. Это обязательное образование.

Она резко остановилась, наклонила голову, сделала несколько глубоких вдохов и посмотрела прямо ему в лицо.

— Да. Но после гибели родителей в автомобильной катастрофе я была вынуждена жить со своим сумасшедшим дядей Ллойдом. Он держал меня взаперти в земляном подвале с одиннадцати лет до семнадцати, и я не имела возможности посещать школу. Зато он постоянно меня насиловал. Ну, что еще вам хочется узнать о моем проклятом прошлом?