Николай Свечин - Удар в сердце (сборник) Страница 28

– И все?

– И все.

– Ну как же! – нахмурился Лыков. – А ваши мысли? Кто якшается с Безносым, Пашка или его баба? И как нам распорядиться этим?

Мойсеенко убежденно ответил:

– Якшаться могут оба, но действовать лучше через Пашку. Агриппина хитрая, ее не проведешь. Зачем ей атамана выдавать? Чтобы он ее в наводчицы записал в показаниях? А Пашка никак с убийствами не связан.

– Логично. Но если маз с Безносым не общается? И при делах лишь Затейникова?

– Тогда худо. Пойдет на суде как наводчица. Это каторжные работы. Нет, не выдаст она Безносого… Разве только запугать?

– А как?

Мойсеенко встал.

– Алексей Николаевич! Поехали прямо сейчас в «Сережкину крепость»! Я стану их колоть, а вы мне подыгрывайте. Обещайте награду или каторгу, в зависимости от того, как дело пойдет. А?

– Согласен!

Лыков взял с собой «веблей» и бронзовый кастет. Его спутник мало походил на человека, которому можно доверять… Но настрой у Мойсеенко был решительный, он определенно хотел получить обещанную награду. Такой момент нельзя было упускать.

Второй Ильинский переулок отходит от Остоженки к Москве-реке. Другим концом он упирается в Нижний Лесной переулок, названный так за расположенные там лесные склады. Место грязное и убогое, хотя совсем рядом особняки Волхонки и храм Христа Спасителя. «Сережкина крепость», или дом номер два, стоит как раз на углу, близко к складам. Это трехэтажный угрюмый корпус, очень длинный и очень запущенный.

Сыщики шли вниз к реке в полной темноте. Ни одного фонаря! Из подворотен на незваных гостей смотрели какие-то люди и молча исчезали во дворах. Мойсеенко не обращал на них внимания. Он уверенно ступал по загаженной мостовой – видимо, часто тут бывал.

Вот и дом на углу. Надзиратель поднялся по левой лестнице на второй этаж, не останавливаясь, толкнул дверь.

Сыщики ворвались в узкую комнату с одним окном. На диване сидел мужчина, кучерявый, в пестрой жилетке. Красивая молодуха играла с ним в лото. Она вскрикнула и бросила карточки.

– Ах! Дмитрий Петрович, пошто вы нас так пугаете?

Мойсеенко, не говоря ни слова, схватил мужчину за волосы, подтащил к печке и с размаху приложил лицом о кафель. Из разбитой губы хлынула алая кровь.

– Сволочь! Из-за тебя господина Лыкова чуть не зарезали! Говори, где Безносый?

Баба наблюдала происходящее, не думая вмешаться. У нее был вид человека, бывавшего в переделках…

– Говори, не то до смерти забью!

– Ты чего? Ты чего? – заскулил Пашка. – Какой Безносый, о чем ты? Не бей, слышишь? Объясни!

– Объяснить? На!

Сыщик сильно ударил вора кулаком по лицу, так, что тот упал.

– На каторгу захотел, сморчок неудельный? Сейчас выпишу! Говори, иначе хуже будет!

Маз сидел на полу, растирая по лицу кровь, и не решался встать. Вид у него был обескураженный.

– Дмитрий Петрович… – попросил он снизу вверх. – Скажи, за ради бога, за что ты меня тиранишь? В толк ведь не возьму!

– Это надворный советник Лыков, – кивнул на начальство Мойсеенко. – Третьего дня я рассказал тебе о его догадке насчет Безносого. Помнишь? Про казака, которому конь нюхало откусил. Смекаешь?

– Был такой разговор, и что?

– А то, воровская твоя душа, что тот казак Безносый и есть!

– Да ну?

– Вот тебе и ну, скотина! Безносый понял, что Лыков скоро откроет его личность. И напал на него средь бела дня. Едва не убил! От кого узнал он об господине Лыкове? Только от тебя мог. Признавайся, как ты с ним сообщаешься?

Пашка сидел на полу и сосредоточенно думал. Потом, что-то сообразив, перевел взгляд на свою бабу.

– Груша! Ты что, сука, творишь?

– Знать не знаю и ведать не ведаю! – отрезала та. – Ничего не докажете.

Мойсеенко подскочил к марухе и схватил ее за волосы.

– Дрянь! Ты знаешь, что бывает за покушение на полицейского чиновника? Говори, покуда цела!

– Вы, господин Мойсеенко, не забывайтесь, – хладнокровно ответила Затейникова. – А то ведь я расскажу следователю, как вы ворам потакаете! Он, господин Лыков, с Паши процент берет. И дозволяет бомбить, сколь хошь!

Мойсеенко побледнел. Он наклонился к уху бесстрашной бабы и прошептал так тихо, что Лыков едва расслышал:

– Если ты еще раз… хоть во сне… ты меня знаешь!

– А что я?

– Знаешь, стерва! Я слов на ветер не бросаю. Тебя не убьют, нет. Подловят на улице и ножичком по морде погуляют. Так погуляют, что потом ни один мужчина к тебе не подойдет. Поняла?

Теперь побледнела баба. Вид у сыскного надзирателя действительно был страшный. Он вовсе не шутил.

– Что, задумалась? Ты ведь по мужским головам, как по лестнице, наверх лезешь. Стала марухой самого Бородина, денег куры не клюют. А тебе мало? Хочешь быть владычицей морскою?

– Не пойму я вас, Дмитрий Петрович, – совсем другим тоном заговорила баба. – Какой владычицей?

– С Безносым связалась. Наводчицей у него служишь. Слышь, Пашка! Она у тебя часто из дому по ночам уходит?

– Бывает… А что?

– А то! Баба твоя при шайке Безносого состоит. В клубах, где играют в карты на деньги, тот ловит дураков. И убивает. А Груша твоя – наводчица.

– Врешь!

Маз вскочил, подошел к своей сожительнице:

– Он правду сказал?

Та отвернулась к окну и молчала. Надзиратель дернул вора за рукав:

– Эй! Ты сам-то знаешь атамана?

– Что? А… Нет, токмо слыхал о нем.

– Где его искать?

– Вот те крест, Дмитрий Петрович! Знал бы – сказал. Чего мне его беречь? В глаза не видал и знакомых не имею, кого спросить!

– Ваше высокоблагородие, давайте обыск делать, – обратился надзиратель к Лыкову. – Арестуем обоих, может, там по-другому запоют.

– Приступайте, а я сейчас пошлю кого-нибудь за извозчиком.

Надворный советник изловил в соседней квартире какого-то оборванца, дал ему полтинник и велел доставить экипаж. Когда он вернулся, Мойсеенко складывал на стол добычу. Сверху лежала дорогая шуба из куницы.

– Знакомая вещь? – спросил сыщик.

– Украдено у баронессы Боде-Колычевой, – ответил надзиратель. – Ай да Пашка!

– А понятые где?

Мойсеенко только фыркнул.

– Понятые подпишут… в свое время. Нам, Алексей Николаевич, еще с Бородиным торговаться. Он вор знаменитый, если спросит в притонах про Безносого, ему ответят. Так, Пашка?

Маз скривился, но промолчал.

– Так! А если мы все это добро в протокол запишем, как торговаться будем? Нет, вы уж позвольте мне дело до конца довести. Так, как я умею.

И Лыков не стал спорить. Действительно, вор может быть очень полезен. Но, чтобы он захотел сотрудничать, нужно иметь, чем его прижать…

Маза и его маруху доставили в Малый Гнездниковский переулок и посадили в секретные камеры. Мойсеенко быстро разобрал конфискованные вещи и остался доволен.

– Алексей Николаевич, – обратился он к начальству. – Вы идите поспите, а я сяду у Пашки в засаде.

Лыков посмотрел на часы – половина первого ночи.

– Справитесь один? Может, кого к вам в помощь подослать?

– Тогда премию делить придется. Нет, я сам!

– Думаете, Безносый туда явится? Пашка сам его не знает, никогда не видел… Что атаману делать на его квартире?

– А вдруг? Иных зацепок у нас пока нет. Затейникова упряма, изворотлива. Откажется признаваться, и ничего с ней не сделаешь. Буду хвататься за все!

Алексей посмотрел на Мойсеенко. Тот был бодр и свеж, от него исходили волны энергии. За тысячу рублей этот человек готов был горы свернуть.

– Ну, осторожнее там… Утром я вас навещу.

Когда Лыков утром явился в сыскную полицию, его ждал курьер из Петербурга. Он привез формуляры на раненых, подобранные Таубе. Алексей вручил курьеру сотню для передачи барону и развязал папку. В ней лежали три офицерских формуляра и двадцать шесть – на нижних чинов. Из них сыщика интересовала только одна бумага. Вот она! Казак Второго Ейского полка Арсений Гулый. Ну-ка… Уроженец станицы Старолеушковской. Так и есть! Отчислен из лейб-гвардии Атаманского полка за дурное поведение. Награжден темно-бронзовой медалью за турецкую войну. Получил увечье в действующем отряде. Комиссован из Кубанского войска как неспособный нести строевую службу. Вручено единовременное пособие – тридцать рублей. Негусто…

Каких-то зацепок, где в Москве искать увечного воина, формуляр не содержал. Но теперь полиция хотя бы знала имя Безносого. Проживает он по чужим документам, однако город большой. У казака могут быть тут знакомые, сослуживцы, земляки. Кубанская община в Москве должна же существовать! Надворный советник подозвал Войлошникова, вручил ему формуляр и приказал шерстить казаков что есть мочи.

После этого следовало доложить начальнику отделения о вчерашнем аресте. Однако сначала Алексей хотел навестить «Сережкину крепость», где сидел в засаде Мойсеенко. Шансов почти нет, но вдруг… Надзиратель пошел один, чтобы не делиться ни с кем премией. Смелый поступок! Одному, без поддержки там опасно. Надо убедиться, что все в порядке.