Антон Кротков - Загадка о двух ферзях Страница 28

Поэтому Серж долго терпел оскорбительное поведение командира. Жаловаться он не собирался, ибо считал, что строчить кляузы – занятие, не достойное офицера. Из-за несносного придиры служба для Карповича сделалась почти невыносимой. А командир, чувствуя свою безнаказанность, зловредничал все больше. Казалось, еще немного – и разошедшийся тиран начнет бить офицеров палкой. Кто-то должен был положить этому конец…

Однажды на смотре строя командир выехал перед эскадроном и заявил, что знает, что некоторые офицеры недовольны тем, как он с ними обращается.

– Если кто-то на меня в обиде, извольте – я могу предоставить сатисфакцию любому желающему, – насмешливо объявил самодур, уверенный, что никто не посмеет бросить ему вызова.

Внезапно из строя выехал молодой бретер.

– Честь так велика, – выкрикнул поручик, – и я опасаюсь, что никто из моих товарищей не согласится уступить ее мне. Посему окажите любезность.

– Вы еще слишком молоды, – с натянутым добродушием ответил майор, глядя на Сержа злыми глазами.

– И все же осчастливьте! Выбор оружия и условий поединка за вами, – почти умолял поручик, восторженно пожирая командира глазами.

Дуэль не состоялась лишь потому, что на месте событий случайно оказался командир полка. Он мгновенно оценил ситуацию и поступил по совету Василисы Егоровны из «Капитанской дочки»: «Разбери, кто прав, кто виноват. Да обоих накажи». Эскадронный получил пренеприятнейший выговор, а задиристый мальчишка попал на гауптвахту.

Однако гусары были в восторге от поступка поручика Карповича. Многие ожидали, что командир воспримет это происшествие как предупреждение и отныне станет больше уважать подчиненных. И действительно, примерно месяц майор Тиль не позволял себе откровенного хамства. Но потом снова взялся за старое. Солдафон будто провоцировал гусар, и они решились.

На квартире у одного из офицеров состоялся совет, на котором было решено, что кто-то должен публично дать негодяю пощечину. После этого майор уже не сможет избежать поединка.

– Кинем жребий, – предложил штабс-ротмистр Рубановский, обводя испытующим взглядом сосредоточенные лица сослуживцев. – Пусть судьба распорядится, кому идти на погибель.

– Позвольте мне без жребия, – попросил Серж. – У меня право есть, мой прошлый вызов остался без ответа.

– Не горячись, поручик, – холодно возразил корнет Штромберг. – Не у одного тебя руки чешутся проучить этого выскочку.

Кинули жребий. И он выпал Сержу! Присутствующие были впечатлены.

Этот разговор происходил в пятницу. Гусары решили, что в понедельник утром на полковом смотре Серж должен повести себя так, чтобы вспыльчивый командир подскакал к нему и начал бранить. В ответ поручик должен был ударить его, или кинуть ему перчатку в лицо, или публично оскорбить каким-либо иным действием.

После тайного совета Серж вышел на улицу, чувствуя, что жить ему осталось всего два дня. Если он не будет убит на дуэли, то обязательно попадет под суд и, скорее всего, окажется перед расстрельным взводом или сгинет в каторжных рудниках. Однако молодой повеса недолго предавался печальным мыслям. Еще кадетом его приучили переносить боль, любые невзгоды и опасности, не теряя хладнокровия и присутствия духа. Да и что было толку горевать о неизбежном, если можно было провести оставшееся время в кутежах и развлечениях?

Остаток вечера и ночь поручик посвятил Бахусу, пропьянствовав в веселой компании. А на следующий день все офицеры полка были приглашены в имение к графу Илья Юрьевичу Сатину – на парфорсную охоту (конная погоня за зверем по пересеченной местности).

Всем офицерам полков императорской гвардейской кавалерии предписывалось негласным правилом обязательно участвовать в аристократических конных охотах. Это считалось лучшей тренировкой. Парфорсная охота среди полей и лесов давала великолепную возможность поупражняться в верховой езде, меткой стрельбе, умении быстро ориентироваться на местности. Добыча дичи являлась только предлогом, главной же целью, тем, ради чего офицеры большой компанией покидали город с его удовольствиями, была дикая скачка по неизвестной местности, изобилующей разнообразными препятствиями. Итог этой гонки был всегда непредсказуем.

Нередко долгие преследования по бездорожью превращались в кровавую бойню не только для зверей. Никакое манежное препятствие не могло сравниться со вдруг возникшим на пути всадников поваленным деревом или косогором, с которого нужно было спуститься на полном скаку. На каждой охоте непременно случались несчастные случаи. Но боль от полученных ран или даже увечий надлежало переносить без жалоб и стонов. Юношам, особенно впервые участвующим в подобных забавах, далеко не всегда удавалось продемонстрировать такие совершенно чуждые человеческой природе качества, как презрение к опасности и пренебрежение собственной жизнью. Это был очень жестокий спорт. Но именно он производил естественный отбор среди новичков и в отсутствие войны превращал мальчиков в мужчин с железными нервами и неукротимой волей к победе. Как гласит старинная пословица: «Ездить верхом – искусство, охотиться верхом – неустрашимость»…

В девять утра офицеры вышли из дачного поезда на станции Дудергоф. До места сбора участников охоты они добрались на присланных за ними колясках. Имение графа занимало территорию, превосходящую по величине земли некоторых суверенных европейских властителей.

Еще издали Серж заметил на пригорке силуэты всадников.

Распорядителем охоты – «мастером» – выступал пожилой полковник. Он наскоро представил гусарам других участников «баталии». Наравне с мужчинами в предстоящем рискованном деле собирались участвовать несколько дам. Они уже успели проскакать с десяток верст по округе. Женщин удивительно красил яркий румянец и костюмы для верховой езды – приталенные кафтанчики и широкие юбки. Вид прекрасных амазонок восхищал и распалял воображение молодых мужчин.

– Что за невезение, – вполголоса шепнул стоящий рядом с Сержем один его приятель другому, – даже когда барышня перед тобой в дамском седле, все равно из-за этих зверских юбок не понять, – стройные у нее ножки или нет.

К разговору тут же присоединился другой ценитель прекрасного:

– Интересно, неужели они собираются скакать на конях в кружевных панталончиках и шелковых чулках?!

– А я слышал, что самые рьяные почитательницы псовых охот носят под юбкой мужские бриджи. Только представьте себе, господа, юную прелестницу в бриджах! Вот уж действительно, при таком раскладе ножки могут быть хоть «штопором»!

Офицеры расхохотались.

– Господа, господа! – позвал подпрапорщик Дудин. – Нас приглашают к гофмаршальскому завтраку.

Наскоро перекусив в разбитом тут же полевом буфете, офицеры пошли к лошадям.

Подобные мероприятия становились для их участников прекрасным поводом продемонстрировать своих великолепных породистых скакунов. Многие за огромные деньги выписывали из-за границы чистокровных хантеров – сильных и выносливых лошадей, специально выведенных для подобных испытаний англичанами, страстными поклонниками парфорсной охоты. Считалось, что только хантерам под силу скакать без отдыха много часов и преодолевать разнообразные препятствия.

В компании присутствовал один британец – мистер Фуллер. В его обязанности входило командовать конными егерями. Он принялся с упоением расписывать достоинства хантеров:

– Мы, британцы, стали лучшими кавалеристами в мире благодаря нашей страсти к конной охоте. Когда я у себя в Хартфордшире участвую в охоте, нам приходиться то и дело перепрыгивать через каменные изгороди высотой до двух метров, которыми обнесены поля фермеров, и канавы шириной в два-три метра, а также плетни, целиком обросшие вьющейся колючкой. Благодаря парфорсной охоте английская армия имеет прекрасных полукровных лошадей для кавалерии. Мы, британцы…

Мистер Фуллер запнулся, заметив нечто очень необычное. Удивительным нонсенсом, до крайности изумившим иностранного специалиста, оказалась низенькая степная лошадка под одним из молодых офицеров.

Заранее зная, среди каких снобов окажется, Серж тем не менее решил взять на охоту своего Монгола. Пора было устроить ему серьезное испытание. Однако трудно было не обращать внимания на откровенные насмешки штатских.

– Послушайте, сударь, – обратился к Сержу какой-то денди в щегольском английском охотничьем костюме, жокейской шапочке и крагах, – продайте мне вашего мустанга. У меня, знаете ли, подобралось неплохое собрание разных зоологических редкостей. Есть рог белого носорога, череп винторогого горного козла из Гималаев, несколько зубов гигантской акулы… Для полноты коллекции не хватает лишь дикой лошади Пржевальского. Продайте. Сделайте одолжение! Я его мастеру отдам, пусть чучело сделает.