Евгений Сухов - Русский вор Страница 28

— А что такое, Ваше величество?

— Из Имперского банка мне сообщают о том, что число фальшивых денег за последний год значительно увеличилось. Сначала были монеты, а теперь — извольте: банкноты и казначейские банковские билеты… Это уж никуда не годится! Что же будет дальше, дорогой мой? Причем мне сказали, что казначейские билеты практически ничем не отличаются от настоящих.

Бисмарк сдержанно кашлянул:

— Отличия имеются, Ваше величество. Но они настолько несущественны, что без специального изучения их не выявить. А дилетанту и вовсе не отличить.

— Что говорят эксперты?

— Они утверждают, что, скорее всего, изготовлением казначейских билетов и банкнот занимается шайка, что прежде подделывала монеты. Чувствуется общий почерк. Фальшивомонетчики ни в чем не проявляют небрежности, для них важна любая мелочь. Фальшивые казначейские билеты имеют такое же невероятно высокое качество, что и монеты. И я присоединяюсь к их мнению.

— Вот как? — Кайзер упер в канцлера тяжеловатый взгляд. — Интересное замечание. Какое количество фальшивых банкнот гуляет сейчас по Рейху?

Бисмарк предвидел подобный вопрос, даже подготовил должный ответ соответствующей тональности: дескать, я, канцлер, обязан держать в своих руках нити государства; поимка же фальшивомонетчика хоть и важное дело, но далеко не приоритетное — в настоящее время куда важнее сцементировать экономику государства в единое целое, немало всего нужно решить и в сфере внешней политики… Но вопрос кайзера прозвучал таким образом, как если бы это была первоочередная задача империи, а стало быть, отвечать на него следовало соответствующим образом.

— Банкноты и фальшивые кредитные билеты присутствуют практически в каждом магазине, в каждой лавке. Выявить их — чрезвычайно сложная задача…

— И все-таки мне хотелось бы услышать цифру, — в словах Вильгельма послышалось едва различимое раздражение.

— По подсчетам экспертов, эта сумма составляет до трех миллионов марок. Может быть, даже пять…

В какой-то момент Бисмарку показалось, что кайзер крякнет, как это делал когда-то дед самого канцлера во время большой досады, но тот лишь плотно сжал губы и недовольно покачал головой.

— Да-а, — протянул он невесело.

В этом восклицании было все: переживание, досада, скрытый гнев, раздражение.

Бисмарк опустил взгляд: смотреть в глаза императору было неловко, словно бы канцлер самолично занимался изготовлением высококачественных фальшивок.

— Умножьте эту цифру в десять раз, и вы получите сумму, на которую фальшивомонетчики нанесли вред нашей экономики. С ними нужно разобраться, и как можно быстрее. А ведь в свое время вы утверждали, что объединение Германии отобьет охоту у фальшивомонетчиков производить поддельные деньги.

— Я и сейчас могу это сказать, Ваше величество.

«Железный канцлер» поднял тяжелый подбородок, не опасаясь императорского гнева, — все его решения были направлены на укрепление Германии. Вряд ли Вильгельм сидел бы на троне, не окажись рядом такого могучего союзника, как Бисмарк!

— У вас очень много врагов, Отто, — с сожалением произнес кайзер, назвав Бисмарка по имени, что делал чрезвычайно редко.

— Я это знаю. Многим мои реформы не нравятся. Но время лишь доказало, что я оказался прав. По сравнению с прошлыми десятилетиями Германия стала значительно сильнее!

— Я, как никто, ценю все ваши усилия по объединению и укреплению Германии. Именно поэтому в этом кабинете находитесь вы, а не кто-либо другой… Сколько раз вы подавали в отставку?

— Три, Ваше величество.

— Три раза… — задумчиво протянул кайзер. — Всякий раз это случалось после того, когда собрание рейхстага не соглашалось с вашими доводами, я так понимаю?

— У меня не было другого выхода убедить депутатов рейхстага в своей правоте.

— Вы многим рисковали.

— Я это знаю. Но мой род очень древний. Мои предки-рыцари служили прусским королям, а на их щитах были написаны слова Марка Аврелия: «Делай, что должно, и будь, что будет ». Так что я не мог поступить иначе.

Вильгельм понимающе кивнул:

— Вашу отставку я не принимал, и, как показало время, вы были правы. То, чего вы так яростно добивались, пошло на пользу Германии.

— Если моя отставка пойдет на пользу Германии, то я готов сделать это немедленно, — гордо произнес Бисмарк.

Губы императора тронула легкая усмешка. Сходство с дедом мгновенно пропало. Перед ним сидел человек, наделенный абсолютной государственной властью, нисколько не сомневающийся в том, что от его решения зависит судьба миллионов людей.

— Постарайтесь поймать фальшивомонетчиков в самое ближайшее время, князь. А то я действительно могу принять вашу отставку.

— Сделаю все от меня зависящее, Ваше величество, — отвечал Бисмарк, мысленно подбирая слова неудовольствия, какие он выскажет при встрече начальнику полиции Вольфу.

— Ступайте. У меня много дел.

Поднявшись, «железный канцлер» церемонно поклонился и ровной походкой вышел из кабинета.

Глава 18

Досадный промах

К окошку подошел молодой человек и, вытащив пачку новеньких банкнот, попросил:

— Дайте мне ценные бумаги Имперского банка на три тысячи марок… и Акционерного общества железных дорог на две тысячи. — Подкупающе широко улыбнувшись, добавил: — В последнее время они стремительно развиваются. Думаю, что за железными дорогами большое будущее.

— Вне всякого сомнения, — поспешно подтвердил служащий двенадцатого почтового отделения Пауль Бреме, забирая банкноты. — В последнее время их особенно усиленно скупают.

— Потом еще на три тысячи… — на какую-то секунду молодой человек умолк, разглядывая прилавок, — акции Морского акционерного общества.

— Прекрасный выбор, — похвалил служащий. — Вскоре они значительно подорожают. Только за последнюю неделю подросли на пять процентов.

Пересчитав деньги, Бреме бережно передал ценные бумаги. В почтовом отделении он работал уже четвертый год и понимал, что самое большее, чего он может добиться, — стать его начальником. Оклад возрастет ненамного, так что не стоит ждать от жизни каких-то значительных перемен. Пауль Бреме уже перешагнул тот возрастной рубеж, когда можно делать карьеру. Сейчас руководство все больше обращает внимание на молодых и честолюбивых, а его планида — как можно крепче держаться за свое рабочее место, чтобы не быть уволенным без выходного пособия.

Его всегда поражали такие молодые люди (и откуда они только берутся!), что за один раз могут купить ценных бумаг на сумму, равную его десятилетнему жалованью. Причем сегодняшний клиент не особенно изучал предмет, а просто скупал все то, что попадалось на глаза, как если бы хотел избавиться от огромного количества банкнот. Наверняка отпрыск какого-нибудь металлургического короля из Восточной Пруссии, а может быть, классный шулер (вон какие холеные руки!), который решил превратить свой выигрыш в ценные бумаги.

Стараясь не показать разом испортившегося настроения, Бреме широко улыбнулся и проводил молодого человека до дверей настороженным взглядом.

Вчера вечером из полиции пришло предписание, где приводились номера фальшивых банкнот в пятьдесят марок. Бумага лежала у Пауля на столе, и он неизменно заглядывал в нее всякий раз, как только получал деньги подобного номинала. Взяв банкноту, Бреме сравнил ее с выписанным номером — и даже не удивился тому, что совпали все цифры. Взяв следующую банкноту, он увидел, что она тоже фальшивая. Служащий нехорошо прищурился — теперь понятно, откуда у молодого человека такое благосостояние!

Между тем покупатель, помахивая дорогой тростью из черного коралла с золотыми вставками, уже пересек просторный холл и взялся за ручку двери. Выбежав из-за стойки, Пауль бросился к окну, где стояла одноколка молодого человека, запряженная серой породистой лошадью (надо полагать, что подобное удовольствие тоже стоит немалых денег!). Молодой человек по-хозяйски плюхнулся в высокое мягкое кожаное кресло и, взявшись за вожжи, весело поторопил коня. Дутые шины одноколки мягко покатили по булыжной мостовой, распугивая неторопливых прохожих. Бреме успел заметить номер одноколки: «32 RQ ». Вернувшись к своему окошку, он тотчас написал несколько слов на листке бумаги и подозвал к себе курьера.

— Альфред, немедленно отнеси эту записку в полицейский участок!

— Слушаюсь, господин Бреме! — живо отвечал курьер, надевая на голову картуз.

Уже через сорок минут начальник полиции Рейха Вольф был у почтового отделения.

— Как выглядел этот человек? — спросил он, буравя Бреме острым взглядом.

— Молодой. Лет двадцати пяти, светловолосый, волосы зачесаны назад. Прилично одетый.