Дмитрий Леонтьев - Собор под звездами Страница 28

Один из самых больших соборов Петербурга пылал как факел, видимый на многие и многие километры. Десятки добровольцев, рискуя жизнью, раз за разом бросались внутрь, отнимая у огня все, до чего еще можно было дотянуться. На улицах и проспектах вокруг собора люди останавливались, пораженные этим трагическим зрелищем, крестились, не в силах оторвать глаз от огня. Многие плакали…

Пожарные машины прибыли только через час, вертолеты — и того позже. А вот люди… Обычные люди, многие даже далекие от христианства, спасали то, на что покушался огонь. Пошел дождь… Совсем небольшой, он не мог остановить пламя бушующее с такой силой, но люди, молившиеся у собора о дожде, словно получили ответ: не бойтесь, вы услышаны… Затаив дыхание все ждали: устоит ли, выдержит ли храм… Впоследствии, обследовавшие собор специалисты, с восторгом говорили о уникальных технологиях инженерного мастерства, примененных Стасовым на случай пожара, которые и уберегли собор. Гениальный архитектор, построивший храм, спас его и через 200 лет… Купол выдержал…

Онисин, мокрый от дождя и пота, сжав кулаки, стоял рядом со служащими собора и твердил только одно: «Я найду тебя… я тебя найду!..». Но это уже было не в его воле. Через несколько дней, от работников местного РУВД он узнает, что в день пожара его бывший сослуживец Дмитрий Гурин был убит наркоманом — тем самым молдаванином Михаем, которого он так энергично «отваживал» от храма. Задержанный по горячим следам Михай признается в убийстве, объяснив его мотивы «личной неприязнью», и на допросе покажет, что нанеся не менее десятка ножевых ударов, забрал из карманов убитого кошелек с деньгами, ракетницу без патронов и сотовый телефон. Ракетницу и телефон он выкинул в реку а деньги потратил на водку и на наркотики. Пустой кошелек он отдаст следователю добровольно…

Священники стояли плечом к плечу и смотрели на возвышающийся посреди языков пламени крест.

…На седые волосы настоятеля падал пепел, и казалось, что он смотрит на купола сквозь летящий снег… Рядом застыли священники, все еще державшие в руках то, что успели вынести из храма…

…Мокрый от пожарных брандспойтов отец Григорий, прижимавший к груди дарохранительницу…

…Отец Кирилл, не выпускающий из рук образ «Спаса Нерукотворного» …

…Отец Александр, словно копье, державший хоругвь с изображением святого Сергия Радонежского…

… Отец Василий, сжимавший в руках напрестольный крест…

Они стояли и смотрели на огонь, вновь пытавшийся уничтожить их Дом…. Утром следующего дня они уже вновь будут вести службу, вынеся Престол прямо на паперть пострадавшего храма. Завтра настоятель, усилием воли запретив себе тратить время на скорбь, снова начнет планирование восстановительных работ. И, несмотря на настоятельные советы городских чиновников, приходская жизнь собора не остановиться. И вновь (даже больше чем ранее!), найдутся люди, жертвующие на восстановление храма. Вновь поднимутся в высь золотые кресты и покроются небесной синевой купола, заблестят золотые звезды… И люди, приходящие в собор, будут говорить: «Раз бесы так атакуют… Значит, быть этому храму славным!» … А потом…

В 2016 году Церковь будет отмечать 300-летие военного духовенства России. Если б не пожар, собор завершил бы свое восстановление раньше, но, как говорил мудрый Тертуллиан: «Случайности не случайны!», и храм проявит «самоволие», словно «пожелав» открыться именно в эту, символическую для него дату. Он откроется, когда архивы отдадут всю информацию о служивших в нем священниках, их подвигах и судьбах. Когда многие, и слыхом не слыхивавшие доселе о «военном духовенстве», благодаря пожару узнают, что такое — воинский собор, освящение погон и знамен, о бессребрениках-священниках, в жару и стужу, под пулями и осколками, следующими за своей паствой. Откроется вопреки всем изначальным планам, в строгом соответствии с Законом: «Да будет на все Святая Воля Твоя. Не так как я хочу, но так как Ты хочешь, Господи…»

И в престольный праздник Иван и Онисин вновь распахнут перед людьми двери храма… Им предстоит еще много нелегкой (и даже опасной) работы по поискам следов похищенных большевиками сокровищ собора, утаиваемых по запасникам музеев и частным коллекциям. Но это, впрочем, уже совсем другая история…

И священники вновь будут молиться и проповедовать о том, что когда-нибудь исчезнут время и галактики, все материальное и суетное, и останется только один большой «Собор», наполненный красотой и гармонией, удивительными приключениями, интереснейшей работой и … людьми. Теми людьми, что научились верить, любить и творить еще здесь, на земле. И уже не странными покажутся слова Клайва Льюиса: «Мы сохраним в вечности свою сущность, вспоминая галактики, словно старые сказки» …

…Радуйся, путник: есть Дом у тебя.

Там ждут твоего возвращенья.

Сквозь окна-иконы зовут тебя те,

Кто дарит надежду прощенья.

Мы — эмигранты на этой земле,

Но сердце укажет дорогу:

Чем ближе ты к Дому, тем ярче оно,

Само уже светит другому.

Небо без звезд, без надежды Зари,

Не небо, а мрачная бездна.

Ты стань отраженьем Светила Любви,

Стань миру и людям полезным.

Во мраке Вселенной так много сердец

Угасло, сливаясь со мглою…

Неси этот свет ты как отблеск небес,

Стань сам путеводной звездою…

Другим покажи, где находится Дом –

В том Доме есть комнат немало-

Не дай заблудиться во мраке ночном

Гонимым, бездомным, усталым…

…И как бы ни била злая судьба,

Радуйся, путник: есть Дом у тебя!..[1] 

Ч А С Т Ь 2. «Ч Т О Б   П О М Н И Л И»

Или приложение, которое само по себе могло бы стать увлекательнейшей историей…

Читатели, знакомые с моими книгами, знают, что я уже не в первый раз использую приложение как отдельную и практически самостоятельную часть романа. Дело в том, что в «художественную» часть просто физически невозможно вместить весь собранный за время работы над книгой материал. Это было бы нелепо и с точки зрения эстетики и с точки зрения меры, и с точки зрения уважения к читателю (ну, я же не поучать собираюсь, а поделиться тем интереснейшим, что удалось найти). Однако оставлять «за бортом» удивительные, а подчас уникальные факты было бы глупо, и, опять же — не вежливо по отношению к читателю: я не считаю читающих мои книги глупее меня и не думаю, что человек берет в руки книгу только для того, что бы убить время. То, что преподносит нам история намного занимательнее того, что способно создать человеческое воображение. «Художественная» часть способна пробудить в человеке любопытство, эмоции, заинтересованность глубже и обширнее погрузиться в описываемое время и тематику. Лично мне кажется, что работа писателя, помимо «развлекательного» аспекта, состоит еще и в том, что бы отыскивать на просторах истории и людских судеб то занимательное и поучительное, на поиски которого у обычного человека просто не хватает времени. И писатель, как метко заметил Маяковский, изводит не только «тысячи тонн словесной руды раджи единого слова», но и перебирает сотни судеб, событий, фактов, перелистывает десятки и десятки воспоминаний, мемуары, отчетов, документов, что бы радостно нестись со своей находкой к читателю: «Смотрите, что за чудесную историю удалось найти! Какой удивительный факт! Какая поучительная и прекрасная судьба!». Может быть я ошибаюсь, но лично мне именно такие истории хотелось бы слушать, сидя долгими зимними вечерами у камина.

Ну признайтесь же, друзья моим, что не многие из вас слышали о таком необычном явлении как военное духовенство. А если краем уха и слышали, то не удалялись в подробности. К своему огорчению, за время работы над повестью я не нашел в художественной литературе произведений о военных священниках (не исключаю, что где-то они и есть, но…) Священники с глубокой древности сопровождали воинство в боевые походы, но официально военное духовенство России стало отмечать свой праздник с момента опубликования воинского устава, утверждённый Петром Первым 30 марта 1716 года при Данциге. Пожалуй стоит привести выписку из этого документа. Признаюсь, некоторые места без улыбки я читать не мог, ибо годы идут, времена меняются, а люди остаются все теми же…

«…Артикул 9. Служба божия имеет отправлятися по вся утра и вечеры и полдень (как о том установлено уже и публиковано в печатных молитвах) с пением и молением, в лагерях. И дабы при том все духовные присудствовали: того ради надлежит, как при начинании, так и при окончании службы божия, в трубы у командующаго генерала над войском, знак дать, и потом от полку до полку барабаны бить, или на трубах трубить, и тако службу божию начинать и оканчивать.

Артикул 10. Есть ли офицер без важной притчины при молитве присудствен не будет, тогда надлежит за каждую небытность по полтине штрафу с него в шпиталь брать, а редового в первые и вдругоредь ношением ружья, а в третие заключением в железа на сутки наказать.