Трактир на Пятницкой. Агония. Вариант «Омега» - Николай Иванович Леонов Страница 28

Пашка очень жалел, что не видит лиц Серого и компании.

— Пламенный революционный привет!

Пашка узнал звонкий голос Цыгана.

Парни презрительно ухмыльнулись, а девчонка положила руку на бедро и заразительно рассмеялась.

— Вот шут гороховый! Наверное, уверен, что хорош.

Патруль обошел Пашку, словно столб, и вернулся в зал.

Пашка вошел в кабинет, сел в сторонке и злорадно оглядел присутствующих.

Цыган кусал губы и смотрел на Сержа.

— Упустил ты момент, друг детства. Встать бы тебе и уйти вместе с товарищами. Жив бы остался.

Серж не ответил и с безучастным видом продолжал полировать ногти.

В коридоре раздались быстрые шаги, и через секунду в кабинет вошел Серый. Он оглядел присутствующих, резко придвинул стул, сел и, ломая спички, стал закуривать. Его обычно мертвенно-серое лицо сейчас было в красных пятнах, а худая спина еще больше торчала острыми лопатками.

«Видно, попало от начальства», — злорадно подумал Пашка и, пряча довольную улыбку, прикрыл рот рукой.

— Никто не сбежал, все на месте, — сказал Цыган и обвел рукой кабинет. — Отсутствует Свисток, которого по твоему высокому повелению отправили прогуляться во двор, и сейчас он, наверное, уже купается. Ликвидировали его даже быстрее, чем я надеялся.

— Заткнись, — тонко взвизгнул Серый, — я с тобой еще поговорю. Мне Валет рассказал кое-что об этом парне, — он кивнул в сторону Сержа, — почему ты раньше молчал?

— Только сегодня придумал, — пробормотал Серж и подул на пальцы.

— Сволочи! Все сволочи! — Серый вскочил, но поскользнулся и снова упал на стул. — Что это? — Он шмурыгнул ногой по полу, и какая-то книжечка вылетела из-под стола.

Валет нагнулся, поднял ее и бросил на стол.

— Бульварные романчики почитываете. — Серый посмотрел на книжку и замолчал. Рот у него полуоткрылся, глаза прищурились, а поблекшие было пятна вспыхнули с новой силой. Он пододвинул к себе книжку и прочел: — «Словарь воровского и арестантского языка. Составил пристав Попов».

Все сгрудились у стола и молча смотрели на небольшую книжечку в коричневом бумажном переплете.

— «Перепечатка воспрещается. Город Киев. Тысяча девятьсот двенадцатый год», — прочитал Валет.

— Чья? — спросил Серый и развел руки, отстраняя всех от стола.

— Думаю, что хозяин не найдется. Это же настольная книга молодого красного сыщика. Вживание в образ, так сказать, — пробормотал Цыган, возвращаясь на свое место.

— Чего вживание? — не понял Серый.

— Расспроси моего друга детства, он тебе объяснит.

— Я бы на твоем месте, Игорь, не трогал эту штуковину руками, — сказал Серж. — На книжке наверняка есть пальцевые отпечатки хозяина, и, если бы у меня была лупа и специальный порошок, я за двадцать минут нашел бы человека, который держал эту книгу в руках. Но моему заключению вы не поверите, так что ищите другого эксперта.

Пашка не заметил, как в кабинете появился отец Василий. Видно, он слышал весь разговор, так как протолкался к столу, завернул книжку в салфетку и, перекрестившись, спрятал ее под передник.

— Откуда у нас ученые? — пробормотал он. — Антихристово творение. В огонь его, в огонь.

Пашке показалось, что Цыган посмотрел на Сержа и улыбнулся.

— Делай, что тебе приказано, сынок. Помоги тебе царица небесная. — Хозяин опять перекрестился и взял Пашку за рукав. — Идем с богом отсюда. Людям поговорить надо.

Пашка обрадовался и пулей выскочил из кабинета.

Что-то обожгло спину, и Пашка подпрыгнул на табурете.

Рядом стояла Аленка, смотрела серьезными глазами и показывала ему мокрую ладошку.

— От самого рынка ледышку несла, — сказала она, — у рыбников стащила, ужасно холодная.

— Для того, чтобы мне за шиворот бросить?

Пашка двигал спиной, пытаясь избавиться от обжигающего тело льда.

— Ага, — сказала Аленка, сунула ему за рубаху руку и прижала к груди замерзшую ладошку.

Пашка взвизгнул, отскочил в сторону и выдернул рубашку из брюк. Ледышка упала на пол.

— Я думала, тебе приятно, — разочарованно протянула Аленка, посмотрела на Пашку совершенно серьезно, и только в самом уголке глаза плясал чертенок смеха.

Аленка накрыла на стол, наложила Пашке полную тарелку салата из свежих овощей и поставила рядом шипящую сковороду с жареной колбасой и черным хлебом, залитым яйцом, сама села напротив и, подперев голову ладонями, смотрела, как он ест, и спрашивала:

— Вкусно, Паша? Вкусно?

Пашка молчал, качал головой, обжигаясь, уплетал яичницу и хрустел поджаренным хлебом. Когда на сковородке почти ничего не осталось, он спохватился и спросил:

— А ты почему не ешь?

Аленка улыбнулась и отобрала у него вилку.

— Вилка у нас одна, Пашка Америка. А почему тебя, Паша, Америкой зовут?

— Когда я маленьким был, — Пашка придвинул к ней сковородку, — мне сосед подарил такие длинные толстые носки. Ребята во дворе как увидели меня в этих носках, стали Америкой звать.

Аленка кончила есть и взглянула на будильник.

— Ты не опоздаешь?

— Куда?

— На работу, куда же еще? Тебе вчера здорово попало, что прогулял полдня.

Пашка не отвечал и пытался вспомнить, что он спьяну наплел Аленке. Да и не было у него такой привычки, чтобы врать. Его «работа» всем известна, о ней даже уголовка прекрасно знает.

— А я что-нибудь тебе говорил? — осторожно спросил Пашка.

— Ты — ничего, я у Катьки про тебя спрашивала, она и сказала: «Америка работает в торговых рядах, специалист высшей марки». — Аленка посмотрела на Пашку и покраснела. — Только ты не думай, пожалуйста, что я тебя полюбила из-за этой «высшей марки».

Пашка растерялся. Он никогда не скрывал, что вор, и все его девчонки об этом знали и даже гордились, что их кавалер — известный во всей округе карманник.

— Вот что, у нас должно быть все честно, — решительно сказал он и замялся, выбирая выражение помягче. — Я жулик. Обыкновенный жулик, даже не высшей марки. Я думал, что ты знаешь. — Пашка встал, надел пиджак и направился к дверям. — Я пошел на «работу» в торговые ряды. А ты думай: хочешь — оставайся, хочешь — уходи.

Пашка вышел на улицу и постарался принять беззаботный вид. «Тоже мне краля, вор ей не компания. Будто я виноват, что она не уличная, а честная. Была честная, а теперь спит с вором». Он смутился и оглянулся, не подслушал ли кто его мысли?

Пашка вошел в мануфактурную лавку и кивнул приказчику. Тот не ответил на приветствие и стал быстро листать свои книги.

— Ты что, не узнаешь? — спросил Пашка, облокачиваясь на кассу.

— Беда, Америка, — заметил приказчик и покосился на заднюю дверь. — Два дня назад приходили из уголовки и пригрозили хозяину, что, если тебя здесь или рядом увидят, прикроют заведение. Хозяин, конечно, мне накостылял. —