Ирина Глебова - Ангел-хранитель Страница 3

– А ты, значит, с садовником этим знаком? – улыбнулся Викентий Павлович.

– Верно. Да это Степан, вон, из Енино. За Лушей ухаживает, бегает к ней из «Замка» вечерами.

– Постой, Максимка! – вмешалась в разговор Людмила. – А мне только вчера кухарка наша говорила, что тебе нравится из села Енино девушка Луша. Уж не она ли?

– Она, – махнул рукой Максим. – Так ведь совсем молоденькая девчонка, и Степан молод, хороший парень. Пускай себе…

– Так что, папа, это тот самый мальчик, о котором писали газеты? Чьи родители погибли во время пожара во Франции?

Саша оживился, глаза у него заблестели.

– Да, это он. Его зовут Всеволод.

– И я завтра к нему поеду в гости?

– Ну, раз он тебя пригласил – поедешь.

– Отлично! А где это?

– Это недалеко, – сказал Вадим Илларионович. – Максим тебя отвезет в двуколке. А хотите, можете и верхом.

– Верхом поедем! – воскликнул Саша. Он менялся на глазах, вновь становился веселым, открытым и восторженным мальчуганом, каким и был всегда. – А сколько лет Всеволоду? Кажется, он моложе меня…

– Да, ему лет семь, – кивнул Викентий Павлович. – Но знаешь ли, когда человек много пережил, он всегда взрослее своих лет. И потом, у него есть гувернантка, совсем молоденькая девушка. Думаю, тебе с ней тоже будет интересно общаться. Мне она понравилась. Я даже принял ее сначала за сестру мальчика.

– Нет, – опять вмешался Максим. – У молодого князя нет ни сестер, ни братьев. Хотя когда-то у него сестричка была, да только умерла в младенчестве.

– Как же, как же, – оживился Бородин. – Помню я эту историю. Много лет назад княгиня Берестова именно здесь, в имении «Замок», родила ребенка, который и умер сразу после родов. Помнишь, Люся? Ты тогда тоже жила у родителей здесь, в «Бородинке», писала мне даже об этом?

– Помню, – кивнула Людмила. – Родилась девочка и сразу умерла.

– Вот они, Берестовы, с тех пор и перестали сюда приезжать совсем, – добавил Вадим Илларионович.

– Так и было, – подтвердил Максим. – А девочка та похоронена на кладбище при женском монастыре. Монашки за могилкой и приглядывают. Я слыхал – особенно одна послушница старается.

3

Сестра Аглая пришла на монастырский погост как всегда днем, перед вечерней. Маленькая могила, над которой склонился мраморный ангел, была почти скрыта разросшимся барвинком, а в изголовье Аглая посадила куст шиповника. Он за три года разросся и теперь нависал над печальным ангелом словно страж, густо обсыпанный уже красными плодами. По весне же он цветет чудесными розовыми цветами – такими нежными, как ее чувства к несчастной малютке, покоящейся здесь.

Три года назад она пришла в этот монастырь, жила здесь сначала белицей, потом стала послушницей, приняла имя «сестра Аглая». Ей нравилось ее новое имя: звучало по-иному, но напоминало ее настоящее, мирское. Горько пришлось ей в жизни, прежде чем привела судьба сюда, к Святым воротам Владычного монастыря. А в чем она была виновата, за что обошлись с ней так люди? За то, что полюбила? Так обвенчаться должны были они, кто же знал, что заберут суженого в солдаты так внезапно! Скончался царь Александр III, на престол готовился взойти наследник, ожидалось не только народное ликование, но и народные беспорядки. Вот и прошел этот стремительный набор рекрутов…

Аглая хорошо помнила, как пришла к матери своего жениха. Шестнадцатилетняя девчонка, испуганная, но полная надежды. Стройная… Четыре месяца беременности еще никак не отразились на ее фигурке. Дом, на крыльцо которого она поднялась, был добротным, с богатым двором и дворовыми постройками, обнесенный высоким, без единой щели забором. Двери открыла ей одна из невесток – жена старшего брата. Прыснула, оглядев ее, хотя девушка и надела свое лучшее платье и единственные башмачки.

– Мамаша! – крикнула в глубь дома. – Тут явилась эта… Пустить?

Жених много рассказывал ей о своем семействе. О старших уже женатых братьях, о покладистом, покорном отце и суровой матери. Да и кто ж у них в деревне не знал Лютую Стешку? Лютая – это была ее девичья фамилия. Еще в девках Степанида отличалась как броской внешностью, так и самодурным нравом. Тогда и приклеилось к ней это прозвище, которое, впрочем, было ее настоящим именем. Видно, Господь знает, как кого назвать, чтоб людям сразу суть человеческая видна была! Выйдя замуж, родив трех сыновей, Степанида так для всех и осталась Лютой Стешкой. Теперь девушка и сама стояла перед дородной женщиной в большой комнате с чудесным деревянным полом, а не земляным, какой был в ее домишке. Вдоль стен выстроились разные шкафчики, а в них, за стеклами, много красивой посуды…

– Зачем пришла? – спросила, не поднимаясь с кушетки, женщина.

Девушка сжалась от мрачного голоса и пронзительного взгляда, сердце заколотилось так сильно… Но деваться было некуда, и она сказала. Сказала, что они с ее сыном заручились – он надел ей на палец серебряное колечко, как своей невесте. А теперь у нее будет ребенок:

– Ваш внук…

Вот тут Стешка Лютая вскочила, затопала ногами, закричала:

– Ах ты мерзавка, голь перекатная! В богатый дом втереться хочешь, мужичка! Еще неизвестно, с кем байстрюка нагуляла! Так мы тебе и поверили!

Вбежали обе невестки, завизжали, замахали руками:

– Поди прочь! Поди прочь!

Домой она еле дошла. Слезы перехватывали горло, не давая дышать, голова кружилась. Дважды резко полоснуло болью по низу живота. Дома, упав на кровать, горько рыдая, она все рассказала бабушке.

– Глупенькая ты моя, горемычная! – приговаривала старушка, гладя внучку по голове и плечам. – Если бы я знала, не пустила бы тебя в тот дом. Ты сирота, у тебя только и есть я, старуха, да эта халупка. Мы для Стешки Лютой никто, босота. Двоих сыновей она на богатых женила, а твой сосвоевольничал – отказался от Наташки Рындиной, богатой невесты. Тебя выбрал. Вот и отыгралась она на тебе. Люди поговаривают, сама сына в солдаты отдала.

– Как же это? Не может быть! – Девушка подняла заплаканное лицо, испуганно посмотрела на бабушку. – Ведь мать она ему!

– Знать, конечно, точно об этом никто не знает, – вздохнула бабушка. – Да только человек она недобрый, ни к мужу, ни к детям своим. Могла и так сделать, чтоб наказать за непослушание, чтоб на тебе не женился… И то сказать: захотела бы – выкупила из солдатчины. Денег ведь куры не клюют…

Через два месяца бабушка заболела и умерла. Старенькая была, все время хворала. Да только и позорная слава внучки, о которой Лютая Стешка раструбила на всю деревню, добила бабушку. Похоронив ее, Аглая ушла из деревни в город.

Там ей сначала повезло: сумела попасть в училище белошвеек, жила в приюте при училище. Но скоро стала видна ее беременность, и мастерица, как только это обнаружила, доложила начальнице. Аглаю выгнали – в училище строго следили, чтобы девушки вели себя как подобает. После этого она нищенствовала до самых родов, жила в богадельне. Там же начались и родовые схватки. Сердобольные соседи довели ее до больницы для бедных. Там она и родила, почти в беспамятстве. Когда очнулась только на второй день, врач сказал, качая головой:

– Ты сама еще ребенок, организм у тебя неокрепший, истощенный. И переживала, видно, много, бедствовала. Все это отразилось на твоей девочке…

– Она… умерла? – прошептала еле слышно.

– Сутки пожила, – сказал врач, – умерла полчаса назад. С самого начала не жилец была на этом свете… Не переживай, мы ее похороним за счет больницы.

– Я хочу взглянуть…

– Да ты сама чуть жива, лежи. Незачем смотреть, расстраиваться. Ничего теперь не поделаешь…

Доктор ушел, но Аглая встала, пошатываясь, развязала узел со своей одеждой, лежащий возле кровати. Когда она, не замеченная никем, вышла через черную лестницу на задний двор больницы, в лицо ударил холодный порыв ветра – слишком холодный для сентября. Он чуть не сбил ее с ног. Но тут она увидела, как из ворот выезжает телега. На ней, за спиной кучера, сидит больничная сестра, придерживая плетеную корзину, закрытую крышкой. Сердце у Аглаи остановилось, а потом забилось так сильно, что она вскрикнула. Каким чудом поняла она, что это увозят ее дочь, объяснить невозможно. Да только спросила у дворничихи, смотрящей вслед телеге:

– Что это? Куда?..

Та ответила охотно, даже не глядя на спрашивающую:

– Младенец умер намедни, девчушка. Той самой молоденькой роженицы, что из богадельни. Вот, хоронить повезли.

Потом все же повернулась в сторону Аглаи, но тут же стала мести двор. Не узнала, видимо, в этой изможденной, замученной женщине «молоденькую роженицу». А Аглая поспешила за телегой: догнать, хотя бы разок взглянуть на дочку, попрощаться… Поспешила – это только так говорится. Когда, спотыкаясь и задыхаясь, она дошла до поворота, куда раньше завернула телега, то увидала… Что же это? Какая-то женщина торопливо берет из рук санитарки корзину, сует деньги и быстро уходит прочь. Господи, куда это она? Зачем?..