Виктор Полонский - Главная роль Веры Холодной Страница 3

Приоткрыв дверь, в спальню заглянула горничная Таисия. Увидев в зеркале выражение Вериного лица, поспешила закрыть дверь, но Вера громко поинтересовалась:

– Что такое?

– Я только спросить, Вера Васильевна. – Таисия вошла, но далеко проходить не стала, остановилась у самой двери и начала привычно теребить фартук левой рукой. – У нас с Ульяной спор вышел касаемо парохода, который в окияне утонул. Я говорю, что он был больше, чем Ноев ковчег, а она мне не верит. А вы как считаете?

Два последних дня газеты только и писали, что о величайшем в мире океанском пароходе «Титанике», который, выйдя в свой первый рейс из Соутгемптона в Нью-Йорк, наскочил у мыса Рее на ледяную глыбу и очень скоро, в каких-то полчаса, затонул. Вера «Титаником» интересовалась мало, хотя и сочувствовала утонувшим и их близким. Горе-то какое! Но саму ее более заботило половодье, грозившее со дня на день обернуться наводнением. Вода в Москва-реке все прибывала и прибывала, «медленно, но упорно», как писали газеты. Любопытствующие ездили к Бородинскому и Крымскому мостам, откуда удобнее всего было наблюдать половодье. Зрелище и впрямь было величественным, но вместе с тем и страшным. Вода на значительном протяжении размыла берег Смоленской набережной. Между Проточным переулком и Смоленской улицей образовалось огромное озеро. Затопило Потылиху и огороды за Новодевичьим монастырем. Если живешь в двухстах шагах от реки, то поневоле будешь бояться. Но вроде бы со вчерашнего вечера вода перестала прибывать. Дай-то бог…

– Писали, что там было почти четыре тысячи человек, а вот про размеры ничего не писали, но я думаю, что «Титаник» был больше… – не очень уверенно ответила Вера.

– Вот и я то же самое говорю! – обрадованно затараторила Таисия. – Поэтому-то и затонул. Грех строить корабли больше ковчега, скромнее надобно быть!

Сраженная ее логикой, Вера не нашла что ответить. Таисия хотела что-то добавить, но ее отвлек звонок в дверь. Услышав негромкий мужской голос, Вера решила, что это пришел дворник или почтальон. Почтальон приходил к ним часто, потому что некоторые иногородние клиенты Владимира слали ему телеграммы не в контору, а на дом. Видимо, считали, что домашний адрес надежнее, или же имели какие-то иные соображения. Нет, вроде бы не дворник и не почтальон, потому что гость прошел в глубь квартиры. Вера быстро взглянула на себя в зеркало, проверяя, надлежащим ли образом она выглядит, и поспешила узнать, кто к ним пришел.

– Офицер! – доложила встреченная в коридоре Таисия и зачем-то округлила глаза. – К вам, Вера Васильевна!

Почему округлила глаза, Вера поняла, как только вошла в гостиную и увидела на офицере синий жандармский мундир. Жандармов принято бояться, даже если и совесть чиста. Просто так они не приходят.

Синий мундир удивительно шел к синим глазам офицера, и вообще офицер был молодым, красивым, подтянутым, ладным. Мужественным, с твердыми чертами лица, но в то же время с каким-то девичьим румянцем на скулах. И смотрел он на Веру своими чудесными синими глазами не строго, как положено жандармскому офицеру, а приветливо и даже смущенно. Должно быть, и щеки от смущения покраснели. Да точно – смущался, поскольку не отдал свою фуражку с голубой тульей Таисии, а держал в руках. Шинель отдал (Вера не обратила внимания, что там висит на вешалке), а фуражку забыл. Таисия тоже хороша, не напомнила.

– Исполняющий обязанности начальника Московского контрразведывательного отделения штабс-ротмистр Немысский! – представился офицер и добавил: – Георгий Аристархович.

Держался он молодцевато – каблуками щелкнул, аксельбантами серебряными тряхнул – но без наигрыша, говорил негромко, мягко, не хмурился и вообще никакой суровости на себя не напускал. Вера подумала, что вот так, должно быть, приходят к актрисам поклонники. Смущаются, приносят цветы… Цветов штабс-ротмистр ей не принес, но ведь она и не актриса. Ишь, размечталась.

Имя штабс-ротмистра тоже понравилось Вере – звучное, рокочущее, мужественное, породистое. Георгий Аристархович это вам не Степан Антипович.

Вера зачем-то посмотрела на стенные часы. Часы показывали четверть двенадцатого.

– Разговор у меня к вам будет долгий, Вера Васильевна, – сказал гость. – Или его не будет совсем, все зависит от вашего желания. Мне порекомендовал обратиться к вам полковник Ерандаков…

От нахлынувших воспоминаний закружилась голова. Вера поспешила присесть на диван.

2

«В подмосковном Кусково г.г. Мархлевский и Конончук открыли новое спортивное предприятие – Лаун-Тенис. На европейских курортах игра эта считается одним из самых приятных и полезных развлечений. Также Лаун-Тенис в большой моде в Северо-Американских Штатах. Не умеющие играть могут обучиться на месте, уплатив лишь за время, проведенное на Тенисе. Один час этого удовольствия стоит 50 копеек».

В прошлый раз, два года назад, все начиналось столь же мирно… Нет, в этот раз Веру не просили заглядывать тайком в чужие портфели[9]. Нынешнее поручение (облеченное в форму просьбы, это было все же поручение) казалось простым и, если уж говорить начистоту, пришлось скучающей Вере по душе. От нее требуется всего-навсего стать завсегдатаем (вот почему для этого слова не придуман женский род?) салона Вильгельмины Александровны Цалле, немецкой шпионки и совладелицы гостиницы «Альпийская роза» с одноименным рестораном. Номинально госпожа Цалле всего лишь совладелица, поскольку ей принадлежит небольшой пай в «Акционерном обществе гостиницы, ресторана и виноторговли «Альпийская роза» с основным капиталом 200 тысяч рублей. Но на самом деле она заправляет всеми делами, потому что главный акционер и председатель правления общества купец первой гильдии Михайловский – фигура подставная, только для виду.

– Там очень темная история, Вера Васильевна. Рискованные операции с ценными бумагами довели Михайловского до банкротства. Уже до описи имущества дошло, как вдруг Михайловский восстал, словно феникс из пепла. Расплатился в одночасье с долгами, и мало того – купил у прежнего владельца, некоего Петкевича, «Альпийскую розу». Каково? Объяснял всем, что было у него немного на черный день отложено. Когда же черный день настал… Вы совершенно справедливо улыбаетесь, Вера Васильевна. Может, у Ротшильда полмиллиона на черный день припрятано, в такое еще можно поверить, но не у меховщика средней руки. И зачем тогда до последнего доводить? До описи имущества? Что бы ему немного раньше заначку свою тронуть, чтобы репутацию спасти? Да что там полмиллиона, целый миллион у Михайловского должен был быть припрятан! Немыслимые для него деньги! Он же не только долги свои заплатил и «Розу» купил, он же еще и перестроил ее на современный лад, фасад красивейший сделал, рядом для ресторана отдельное здание построил. И внутри все настолько роскошно… Сами увидите, Вера Васильевна. Нет, это немцы ему деньги дали и велели купить «Альпийскую розу»! Немцы – народ сентиментальный. «Роза», которую немец Гермес сорок лет назад открыл, для них вместе с Немецким клубом[10] составляет уголок Германии в Москве, они этим дорожат. Вы же понимаете, насколько удобно действовать через подставное лицо…

Вера не очень-то представляла себе эти преимущества, но понимающе кивнула, чтобы не выглядеть в глазах штабс-ротмистра полной дурой.

– А теперь акционерное общество намеревается открывать гостиницы с ресторанами в других городах империи! Михайловскому на это Азовско-Донской банк крупный кредит предоставил, валяй, устраивай шпионские гнезда по всей России! Сетью накрывают, мерзавцы проклятые! Прошу прощения, Вера Васильевна, вырвалось…

Вера улыбнулась, давая понять, что разделяет мнение собеседника, и стала слушать штабс-ротмистра дальше. Слушала благосклонно, потому что нравилось ей все – и сам Немысский, и то, что он предлагал, и то, что будет чем разнообразить скучную жизнь. И, кажется, на этот раз – без особого риска. Хорошо!

Салон у госпожи Цалле хороший, там бывают интересные люди – поэты, художники, музыканты. И не только. Вере будет надо наблюдать, примечать, кто с кем общается, кто бывает часто, а кто редко, брать на заметку новых людей… Это же так интересно! Кто-то из ханжей брезгливо скривился бы («фи, следить, высматривать стыдно»), но это же не за мужем следить и не за подругой, а за врагами. Есть же разница. Поговаривают, что война с Германией не за горами, вон даже Владимир так считает. Не далее как в минувшее воскресенье он сказал, что слишком уж много противоречий скопилось в современном мире и это настораживает и беспокоит. А Владимир зря говорить не станет, не такой человек.

Штабс-ротмистр Немысский (редкая фамилия, никогда не встречалась раньше) при всей своей кажущейся открытости был человеком коварным или скорее не коварным, а, как принято говорить, себе на уме. Прося о помощи, он не преминул обрисовать Вере бедственное положение русской контрразведки. В общих чертах, но доходчиво: