Макс Коллинз - Проклятые в раю Страница 3

— И каков же был ответ?

Опять слегка пожал плечами.

— Они написали мне, что считают мою позицию по расовому вопросу правильной и хотят, чтобы я развил свое отношение к этому в суде. И более того, что контроль над их защитой будет полностью находиться в моих руках и мне будет предоставлена полная свобода действий. — И снова чуть пожал плечами. — Что я мог сделать? Я согласился.

Официант принес две чашечки дымящегося черного кофе. Дэрроу причмокнул губами и схватил свою прямо с подноса официанта. Я отхлебнул из своей, в кофе было кое-что добавлено, я хочу сказать — не сливки и не сахар.

— Земляк, — прошептал я, стараясь не раскашляться, — чего они туда подмешали?

— Какого-то варева с дьяволовой кухни, не иначе.

Забавно. До введения сухого закона я никогда не видел, чтобы Дэрроу что-то пил. Даже когда они с отцом посещали «Байолоджи клаб» — «занимались наукой», как они говорили, — и по кругу там ходили кувшины с вином, Дэрроу всегда отмахивался от них. Говорил, что должен сохранять ясную голову.

Но как только правительство объявило ему, что он не может выпить, ему все стало мало.

Я сделал еще один глоток, на этот раз поменьше.

— Итак... для чего же в этом гавайском деле вам нужен коп из Чикаго?

— Ты ведь в отпуске?

— Не совсем. Правильнее сказать, на задании.

Он хитро прищурился:

— Я могу отправить тебя в отпуск. У меня по-прежнему есть друзья в муниципалитете...

Он скромничал. Он защищал нечистоплотных политиков из администраций бывшего мэра Томпсона и нынешнего — Сермака, и во многих администрациях до этого.

— Мне казалось, вы ненавидите детективов, — произнес я. — Вы всегда сами проделывали всю сыскную работу, с...

Я замолчал. В 1912 году Дэрроу чуть не обвинили в подкупе по свидетельству частного детектива — если свидетельство детектива вообще приняли бы во внимание, — которого он нанял, чтобы подкупить членов жюри присяжных. Многие из приятелей-леваков Дэрроу отказались от него, полагая, что путем подкупа он хотел вызволить своих подзащитных — анархистов, вместо того, чтобы смягчить удар, нанесенный неизбежным судом по обвинению во взяточничестве.

Мой отец был одним из немногих друзей, кто не покинул его.

С тех пор о Дэрроу и стало известно, что большую, если не всю, часть детективной работы он выполняет сам. Он любил лично расспросить свидетелей и подозреваемых, собрать улики, выяснить факты. У него была почти фотографическая память, и он мог задавать вопросы как бы невзначай, в процессе беседы, не делая никаких записей.

— Я же сказал тебе, — тихо проговорил Дэрроу, — что мои ноги уже не те, что прежде. Да и здесь, боюсь, тоже... — И он постучал указательным пальцем по лбу. — Боюсь, что, когда потребуется, мой мозг не сможет включиться с прежней энергией.

— Вам нужна хорошая ищейка.

— Да нет. Детектив. — Он наклонился вперед. — Ты заслуживаешь лучшего, чем работа в... — следующие слова он выговорил, словно грязное ругательство, — полицейском управлении. Ты заслуживаешь лучшей участи, чем та, которую тебе может дать твой убогий круг... Когда ты был мальчишкой, ты хотел стать «Частным Детективом-Консультантом», как Ник Картер или твой драгоценный Шерлок.

— Да вообще-то я доволен, — сказал я, стараясь, чтобы не показалось, будто я оправдываюсь, а так это и было. — Я самый молодой парень, который стал сыщиком...

И опять не закончил предложения.

Мы оба знали, как мне удалось так быстро продвинуться: я солгал, давая свидетельские показания, чтобы позволить выбранной Капоне жертве взять на себя вину за убийство Джейка Лингла.

— Я не судья, — тихо сказал Дэрроу. — Я защитник. Позволь мне быть твоим защитником. Позволь мне спасти тебя от пожизненного приговора к коррумпированному существованию.

Я сглотнул. Проникновенно говорит, сукин сын.

— И как же? — поинтересовался я.

— Уходи из того насквозь прогнившего управления. Твоему отцу было ненавистно, что ты пошел на эту работу.

— Он меня ненавидел из-за нее.

Он покачал головой — нет, нет, нет.

— Нет, не поверю этому ни на секунду. Он любил своего сына, но ненавидел плохой выбор, который сделал его сын.

Я едко усмехнулся:

— О! Но, К. Д., не я сделал выбор, он меня нашел, припомните. Окружение и наследственность давили на меня и заставили пойти по этому пути.

Улыбка, которой он одарил меня в ответ, была явно покровительственной.

— Если хочешь, можешь надо мной посмеяться, сынок... но в том, что ты говоришь, есть доля правды. Внешние обстоятельства действительно влияют на нашу «судьбу». — Он подался вперед, и в его глазах засветился огонек нетерпения. — Это дело, дело Мэсси, не просто отдельно взятый эпизод. Моя милая Руби еще не знает об этом, но ее муж возвращается в игру.

Я заморгал.

— Вы возвращаетесь к своей практике в полном объеме?

Он неторопливо кивнул.

— Уголовное и радикальное право?

Он продолжал кивать.

— Вы хотите сказать, что берете меня к себе в штат следователем?

И снова кивок.

— Но, К. Д. ... вам же в этом месяце исполняется семьдесят пять.

— Спасибо, что напомнил, сынок.

— Не обижайтесь, но даже Кларенс Дэрроу не может жить вечно.

— Возможно. Но два или три года работы в качестве главного следователя у Кларенса Дэрроу послужат блестящим фундаментом либо для частной практики, либо для подобных отношений с другим адвокатом высшего класса... что скажешь, сынок?

Я думал о том, чтобы уйти из управления и открыть свое дело, я думал об этом гораздо чаще, чем позволил бы себе признаться в том Дэрроу. Позор, позволивший мне получить звание детектива, был как Каинова печать, даже в такой клоаке, как полицейское управление Чикаго, особенно там... При каждом удобном случае, любой грязный коп не упускал случая заметить, что я такой же, как он, и мне можно довериться, чтобы провернуть какое-нибудь дерьмовое дельце, и был убежден, что я не упущу возможности поучаствовать в том или ином жульничестве...

— У меня есть еще обязательства перед полковником Линдбергом, — сказал я.

— А у меня еще неделя до отъезда в Гонолулу. У тебя есть время все обдумать.

— Сколько я буду получать?

— Справедливый вопрос. — Он сделал щедрый жест. — Что касается этого конкретного задания, я хочу быть уверен, что управление подержит тебя на жаловании, пока ты будешь в отпуске. Смотри на это, как на оплаченные каникулы.

— Если не считать того, что вы бесплатно воспользуетесь моими услугами.

— Мне казалось, мы согласились, что деньги еще не все.

Дэрроу откинулся назад и выражение его глаз изменилось. Я обернулся, чтобы взглянуть, на что он смотрит, и увидел, что тот же официант, который привел меня, ведет сейчас в кабинете мистера Дэрроу ожидаемого гостя. Высокий, стройный парень в темно-синем костюме, стоившем моего месячного заработка, и голубом галстуке, цена которого равнялась моей зарплате за неделю. Глаза-щелочки на продолговатом лице, на котором возвышался крупный нос. При виде Дэрроу широкий тонкогубый рот взорвался обаятельной улыбкой.

Последний приподнялся, чтобы поздороваться с нашим изысканным, энергичным гостем, который с готовностью выбросил вперед руку. Старик, похоже, немного позабавился, пока парень жал его руку, словно качал воду насосом.

— Рад, что вы смогли прийти, мистер Лейзер, — спокойно произнес Дэрроу.

— Знаете, — усмехаясь, сказал мистер Лейзер и покачал головой, — я подумал, что это розыгрыш.

— Что? Садитесь, прошу, садитесь.

Лейзер, который еще никак не дал понять, что заметил мое присутствие, или мое существование, коль на то пошло, разместился в кабинке напротив меня.

— Когда сегодня утром вы позвонили, — начал Лейзер, — и сказали, что вы Кларенс Дэрроу и хотите со мной встретиться за ленчем у Сарди, я... если начистоту, мои друзья скажут вам, что я — ваш восторженный почитатель. Они только и слышат от меня, как «в один прекрасный день» я собираюсь вернуться в Чикаго — я учился в Чикагском университете, знаете ли — и как собираюсь найти вас и поговорить с вами, величайшим человеком в выбранной мною профессии, единственным в своем роде.

— Я польщен, — заявил Дэрроу. — Это Натан Геллер. Его покойный отец держал книжный магазин в Вест-сайде, по соседству с моим домом. Для Ната я стал чем-то вроде эксцентричного дядюшки.

— До Краха, — произнес я, — он был эксцентричным богатым дядюшкой.

Пришедший в явное замешательство Лейзер приподнялся и протянул мне руку.

— Извините. Я не хотел показаться невежливым, мистер Геллер. Я... просто... ну, просто я огромный почитатель мистера Дэрроу.

— Осторожно, — сказал я, — К. Д. вынудит вас оплатить счет... несмотря на то, что пригласил он.

— Буду рад заплатить, — сказал Лейзер.

— Чепуха, — провозгласил Дэрроу. — Давайте сделаем заказ, и тогда сможем поговорить...