Иван Любенко - Поцелуй анаконды Страница 30

– Здравствуйте, Ефим Андреевич! Что-то стряслось?

– Доброго здоровьица! А вы еще ничего не знаете? – удивился тот.

– Нет, я только что из судебной камеры.

– Преставился наш уважаемый цирковой магнат. Вот ведь как бывает. Жил человек, поживал, забавами разными тешился, змеев при себе держал и – на тебе: питон по имени Жако выполз из стеклянного ящика и задушил хозяина. Во как!

– Вы в этом уверены? – с недоверием спросил присяжный поверенный.

– Абсолютно. На лице у покойного рваные раны от зубов этой мерзопакости, а на туловище – синяки, но сами ребра целы. Как объяснил доктор, это явный признак того, что змея оплела жертву и не дала возможности вздохнуть. В результате в легких не осталось воздуха. Наш эскулап, оказывается, Брема почитывает и потому неплохо разбирается в повадках подобной твари. Оказывается, питон не ломает кости, как все ошибочно полагают, а только душит. Но самое интересное в том, что после того, как этот «червяк» прикончил хозяина, он сам вернулся на свое место. Пришедший сегодня утром слуга Ерофей насторожился сразу, как только заметил, что входная дверь осталась незапертой. Увидев, какое стряслось несчастье, он тотчас же закрыл гада на крючок и оповестил нас. Представляете? Заходим, смотрим, а дракон этот сидит в своем ящике и по сторонам глазеет, будто ничего не случилось. Тьфу, зараза! – Поляничко повернулся к Ардашеву и спросил: – А вы что… мне не верите?

– Да нет, отчего же. Просто странно это. Питоны весьма редко нападают на людей. К тому же третьего дня Констанди был у меня. За свою жизнь опасался. Жаловался, что кто-то на его порог дохлых крыс подкладывает. Я посоветовал ему обратиться в участок. Только он, судя по всему, так туда и не дошел. И вот теперь мертв…

– Эка невидаль – крысы, – хмыкнул полицейский. – Небось кошка натаскала.

– Я ему так и сказал. Но, по его словам, ни кошек, ни собак он не держал. А с улицы это мог сделать кто угодно. Труп на вскрытии? – осведомился Ардашев.

– Нет. А зачем? Тут и так все ясно. Все наши уже разъехались. Я вот один задержался. У покойного в городе родственников нет. Дали телеграмму сестре в Самару. Послезавтра похороны. Питона циркачи обещали забрать, а дом лакей стережет.

– Комнаты осмотреть не позволите? – вопросительно взглянул на полицейского адвокат.

– Сколько угодно, – пожал плечами Поляничко. – Покойник в зале лежит, как живой. Только зря все это… но если хотите, пожалуйста, – он вздохнул и потянул на себя ручку входной двери. Клим Пантелеевич проследовал за ним.

Вошедших встретил невзрачный мужчина с бегающими глазками. Он был невысокого роста, в поддевке, рубахе навыпуск, подпоясанный тонким ремешком, в полосатых брюках и яловых сапогах. «Ни дать ни взять – половой в трактире», – подумал Клим Пантелеевич.

– А ты, Ерофей, пойди-ка погуляй. Не мешай нам. Мы сами тут походим, – распорядился начальник сыскного отделения.

– Не извольте беспокоиться, – слегка поклонившись, пролепетал прислужник и уже собрался исчезнуть, как адвокат остановил его:

– Напротив. Пусть останется. Возможно, у меня появятся к нему вопросы.

– Как хотите, – согласился полицейский.

Миновав переднюю, присяжный поверенный и полицейский вошли в гостиную. Тело, укрытое каким-то цветастым покрывалом, лежало на диване. Невооруженным глазом было заметно, что денег на обустройство только что купленного дома Констанди не пожалел. Обстановка дышала роскошью. Заграничная мебель, хрустальная люстра, персидские ковры, картины в позолоченных рамах и зеленые пальмы в кадках украшали комнату. Рядом с одной из них стоял внушительный террариум с ванной. В ней, полупогрузившись в воду, мирно спал убийца. Он имел яркий, характерный для питонов желто-коричневый с белыми пятнами окрас. Осмотрев его, Ардашев восхищенно воскликнул:

– Ого! Да это настоящий Python reticulatus!

– Чего-чего? – не понял Поляничко.

– Сетчатый питон. Этот экземпляр просто огромен. Думаю, длиной не меньше четырех саженей. Съесть антилопу или обезьяну для него – сущий пустяк.

– Надо же, какая дрянь! – брезгливо выговорил полицейский. – А что же это он хозяина своего не сожрал?

– Человек для него слишком большая добыча. Убить – может, а вот проглотить – нет.

Холоднокровное существо открыло желтые мутные глаза и внимательно посмотрело на присяжного поверенного.

– Он и в самом деле опасен, – не отрывая взгляда от змеи, проговорил адвокат. – А когда его кормили?

– Третьего дня лично-с давал Жакоше живого кролика. С базара принес, – ответил Ерофей. – Иван Христофорович установил правило: два кролика в месяц, в первый и третий понедельник.

Клим Пантелеевич подошел к трупу и снял покрывало. Тело бывшего хозяина цирка было полностью обнажено. На лице и кисти правой руки остались кроваво-синие рваные раны от укусов. Его одежда лежала рядом, на стуле. Склонившись над покойником, адвокат стал внимательно его осматривать, но когда дошел до рук – вынул складную лупу. Затем его заинтересовала сорочка Констанди.

– А позвольте, я отрежу край манжета? – спросил Ардашев у полицейского.

– Не возражаю, – запросто ответил тот. – Но зачем?

– Есть у меня одна мысль. Однако я бы не стал раньше времени ее озвучивать, – вырезая кусок материи перочинным ножом, пояснил адвокат.

– Ах да, простите, я совсем запамятовал ваше правило: не строить никаких предположений до тех пор, пока они не станут очевидными.

– Ну, это не совсем так, – улыбнулся присяжный поверенный. – Без гипотез нельзя обойтись. Главное, не останавливаться на одной, пусть даже самой подходящей. Надо искать новую version до тех пор, пока предположения не подтвердятся. Вот, к примеру, я могу совершенно уверенно сказать, что труп был обнаружен сегодня утром сидящим в кресле перед кофейным столиком, и уже потом вы его перенесли на диван для проведения врачебного осмотра, верно?

– Именно, – подтвердил сыщик. – А как вы об этом узнали, если я вам еще этого не говорил?

– Мне довелось встречать питонов в Индии и потому я немного знаком с их повадками. Питон не смог бы так просто обвить и задушить лежащего человека, в особенности бодрствующего. А вот что касается сидящего или стоящего – это другое дело. Да и то при условии, если жертва почти не оказывает сопротивления. Стоит схватить змею под самую голову и укусить, как она сразу запаникует и отпустит. Но в нашем случае этого не произошло. И потому я сделал вывод, что хозяин заснул сидя, поскольку был сильно пьян. И, вероятнее всего, перед ним стояла бутылка коньяку, скорее всего мартелевского.

– Точно! – восхищенно пробормотал лакей. – Так и есть! Стояла проклятая!

– А что ж ты молчал, олух этакий?! – напустился на слугу Поляничко.

– А у меня об ентом никто и не справлялся, – пряча глаза, пробубнил Ерофей. – Перед приездом полиции я решил немного прибрать, ну и…

– Где коньяк?

– Я его того-с…

– Чего «того-с»? – сощурился сыщик.

– Выпил-с… за упокой души-с моего хозяина, в бозе почившего Ивана Христофоровича Констанди. Светлая ему память! – лакей осенил себя крестным знамением. – Хороший был человек, правда вспыльчивый: два раза меня по щекам бил…

– Нет, вы посмотрите, какая наглая рожа! – возмутился Ефим Андреевич. – Вылакал бутылку французского коньяку и еще крестится!

– Там оставалось всего два глотка-с, кошкины слезы, – смиренно глядя в пол, пролепетал слуга.

– А когда ж ты успел, ежели я через несколько минут появился?

– Успел-с, – с видом раскаявшегося грешника вымолвил Ерофей.

– А стаканов? Сколько было стаканов на столе? Помнишь?

– Одна рюмка. Его любимая. Вон, в буфете стоит. Если хочите, могу подать.

– Ладно, – перевел дух Поляничко. – А сам-то из нее пил?

– Нет, что вы-с! Мы не лаптем щи хлебаем-с, – обиделся лакей. – Могем позволить себе и чистую посудину взять, чай, сами потом и вымоем.

– А вас, голубчик, насколько я понимаю, вчера здесь не было, так? – уточнил Ардашев.

– Да-с. Меня хозяин почти никогда на вечер не оставлял. У него в это время всегда шуры-муры с дамочками были. Ох и любил он енто дело-с! Кажный божный день разные мамзельки наведывались. Одна другой краше.

– То есть вы хотите сказать, что второго дня он был здесь не один?

– Спервоначалу я тоже так подумал, – почесывая затылок, взялся рассуждать Ерофей, – но потом, когда ревизовал спальню, убедился, что даже муха на кровати не сидела-с. Вот и получается, что у него второго дня никого и не было здесь. Но в таком разе вопрос имеется: для чего тогда он меня домой отправил? Подозрительный, скажу я вам, фактец, господа!

– Ты посмотри, какой Пинкертон выискался! – процедил сквозь зубы Поляничко и замахнулся. – А вот возьму и арестую тебя за сокрытие сведений или того паче: по подозрению в смертоубийстве хозяина. А что если эту клетку с гадом ползучим ты и открыл, а?