Александр Арсаньев - Казна Наполеона Страница 30

Алеша Лунев отказался наотрез покидать меня в этот вечер, так как кризис, по его словам, все еще не миновал, и Мира велела постелить ему в одной из спален на втором этаже. Я попросил ее зайти ко мне, как только она управится с делами. Индианка не заставила себя долго ждать и через несколько минут появилась на пороге моей обители.

— Что-то случилось? — взволнованно спросила она. -Вам стало хуже?

Я отрицательно замотал головой и убрал со лба прилипшие волосы. За время ее отсутствия я успел сочинить письмо Кутузову, в котором просил его о встрече.

— Распорядись, чтобы его передали по назначению, -попросил я и протянул его Мире. Она прочла на конверте адрес и имя человека, которому оно было адресовано. Брови ее нахмурились, прекрасное лицо помрачнело.

— Вы снова не можете обойтись без этого ужасного человека, — промолвила она с горечью и убрала письмо в расшитую бисером сумочку, напоминающую кисет.

— Не могу, — ответил я откровенно. — Кстати, я думаю, что он сможет помочь нам с билетами на пермьеру, которые, скорее всего, уже все распроданы.

Тогда Мира просияла. Пожалуй, это был единственный раз, когда она подумала об Иване Сергеевиче без содрогания.

— Хорошо, — наконец, вздохнула она. — Я выполню вашу просьбу, — еще не было случая, чтобы она в в чем-либо мне отказала.

Этим вечером я уснул в постели в собственной спальне, пребывая на вершине блаженства, так как обошлось без кошмаров. Лихорадка, кажется, меня отпустила, лоб перестал гореть, и я снова почувствовал себя почти здоровым человеком. Вот если бы не рана… Но мне, тем не менее, все равно удалось забыться, как только погас фонарь.

Я проснулся, почувствовав на себе чей-то пристальный долгий взгляд, и отрыл глаза. Разноцветный свет падал мне на лицо из раскрытого окна. Я зажмурился и снова приподнял веки. Надо мной стояла фигура Кутузова, и я невольно подумал о Командоре. Так, набежала ассоциация, как легкий утренний бриз!

— Я получил ваше письмо, Яков Андреевич, и решил посетить вас немедленно. Дело кажется мне чрезвычайно важным, -заявил он с серьезным видом. А я все никак не мог разобраться сросонья, откуда взялся в моей комнате мой мастер и наставник, и зол ли он на меня.

— Как ваша рана? — осведомился Кутузов.

— Заживает, — я приподнялся на постели.

— Билеты в оперу, — он кивнул в сторону столика. Наконец, заметив мое недоумение, Иван Сергеевич все-таки решил объясниться:

— Я воспользовался вашим потайным ходом. В связи с некоторыми обстоятельствами мне не желательно появляться в открытую в вашем доме, — сообщил он мне. — Первоначально, через дверь за коричневым гобеленом, мне удалось проникнуть в ваш кабинет, который, к сожалению, пустовал. Хотя должен заметить, — добавил Иван Сергеевич, — что жаловаться мне грех, дверь в коридор оказалась не заперта, и я с легкостью оказался на лестнице. Но, — Кутузов усмехнулся, — все-таки перепутал спальни и насмерть напугал вашего друга, по-моему врача. Я рассудил так из-за того, что он вздумал обороняться хирургическими инструментами, а если говорить предельно честно, то не обороняться, а нападать. Ваш гость принял меня за вора, и мне пришлось прибегнуть к силе, воспользоваться кляпом и запереть его в комнате.

— Бедолага Лунев, — произнес я сокрушенно.

— А! — понял Иван Сергеевич. — Это и есть тот самый знаменитый доктор, спасший вам жизнь под Лейпцигом. Сожалею, что вынужден был обойтись с ним именно так! — искренне заверил меня Кутузов. — Кстати, с чего это вы взяли, что я перестал вам доверять?!

— Я видел вас в Орше, на постоялом дворе, — я решил действовать в открытую, ибо считал, что не имел другого выхода. — И пришел к выводу, что вы следите за мной.

— А что вы делали в Орше? — пришла очередь удивиться Кутузову. Я смотрел на него во все глаза, гадая, играет ли он со мной или и в самом деле откровенничает.

— Выслеживал дворянина Радевича.

Иван Сергеевич заинтересовался.

— Любопытно, очень любопытно, — выговорил он задумчиво. Блики от витража падали на его лицо, и оно казалось мне разноцветным.

— Он имеет какое-то отношение к Татьяне?

— С трудом верится, что вы об этом не знаете, — ответил я довольно резко, и сам удивился, что могу разговаривать с наставником в подобном тоне.

— И какое же? — к моему изумлению Кутузов на грубость никак не отреагировал.

— Деликатный вопрос, — замялся я.

Вот тут уже не выдержал и Иван Сергеевич:

— А вы на то и Орденом поставлены, чтобы разрешать деликатные вопросы. Я бы попросил вас не забываться. Речь идет о слишком серьезных вещах, чтобы вы позволяли себе так разговаривать!

Невольно я вспомнил про своего друга неофита, неопытного конспиратора, погибшего при загадочных обстоятельствах, и мне стало как-то нехорошо. Ведь он, как и я, очевидно мечтал о высших масонских степенях и должностях, а заработал только место на кладбище, потому как его погубило инфернальное стечение обстоятельств.

Я взял себя в руки и продолжал уже более спокойно:

— По моим сведениям, именно он и является ее убийцей. Кроме того, я считаю, что господин Радевич причастен к исчезновению наполеоновской войсковой казны, которую считают затонувшей.

Когда я говорил, Кутузов, на первый взгляд, выглядел совершенно бесстрастным, но его волнение выдавали голубые жилки на лбу, которые пульсировали.

— Как далеко вы продвинулись в своих изысканиях? -спросил он после недолгого молчания.

— Мне кажется, я напал на след в его имении, но так, в конечном итоге, ничего и не нашел, кроме пустого бочонка из-под денег, который тоже исчез, да кредитных билетов Английского банка, — я перевел дух и снова продолжил. — Я обладал картой, но у меня ее похители. Тем не менее я обследовал то место, которое было отмечено на карте, но так ничего и не обнаружил.

— Ваши выводы, — произнес ледяным тоном Иван Сергеевич.

— Каким-то образом Родион Михайлович Радевич узнал, где спрятаны деньги, и большую их часть переправил в Англию, другая часть пошла на обустройство имения и строительство новой роскошной усадьбы, а третью часть решил перепрятать, когда узнал, что карта в моих руках, а в Англии вот-вот разразится финансовый кризис, и он может потерять свои деньги в банке, если снова решит ими воспользоваться.

— Как с этим связана судьба графини? — поинтересовался он уже немного спокойнее.

— Вы знаете этот тип людей, — охарактеризовал я Радевича. — Великосветский франт, желтая перчатка. Он ее соблазнил, но девушка почуяла что-то неладное, она ездила в его родовое поместье, возможно, что-то узнала… Радевич под каким-то предлогом выманил ее из-под родительского крова и избавился от свидетельницы.

— Я и не думал, что эти два дела могут быть связаны, — Кутузов словно подумал вслух. — Я как раз ездил в Оршу, чтобы разобраться с похищенными сокровищами. У меня и в мыслях не было вам не доверять, — клялся он. В этом вопросе заинтересован сам император. Так что, сами понимаете, Яков Андреевич, это дело государственной важности, добавил Кутузов многозначительно. — И что же вы собираетесь делать дальше?

Вот тут-то я его и посвятил в свой план, который, к моему изумлению, Иван Сергеевич, вполне одобрил. Только попросил:

— С девушкой будьте поосторожнее! — и добавил: -Поддержку на высшем уровне я вам гарантирую, у Радевича непременно возникнут сложности с выездом из страны.

— Можете не сомневаться, приложу все усилия! — заверил я. — Мне удалось выяснить от оберкоменданта Борисова, что в районе, отмеченном на карте Радевича, уже проводились правительственные розыскные работы. Это верно?

Кутузов кивнул:

— Наше командование предприняло попытку отыскать сокровища по горячим следам, но успехом она не увенчалась.

— Вы можете мне устроить встречу с человеком, который участвовал в этом деле лично? — осведомился я.

Иван Сергеевич наморщил лоб и задумался, застучав костяшками пальцев по колену. Просьба моя, как видно, пустяковой ему не показалась.

— Полагаю, что да, — наконец, выговорил он. — Я сообщу вам, как только что-то проясниться с этим вопросом.

Я понял, что в деле действительно участвовали чиновники высшего ранга.

Не успел еще Иван Сергеевич меня покинуть, как в дверь без стука влетела испуганная Мира. Ошеломленными глазами она уставилась на моего визитера и хрипло произнесла:

— Bonjour, — она даже и не пыталась скрывать своей антипатии к Кутузову.

Иван сергеевич поклонился в ответ, прижав руку к груди.

— Кто-то запер Лунева в его спальне! — воскликнула Мира. — Что же творится в этом доме? — ее черные глаза засверкали гневом, она и не сомневалась даже, кто был виновником происходящего.

— Сударыня, это только меры превентивной безопасности, — улыбнулся Кутузов.

— Ничего с Алешкой не случится, — успокоил я Миру, положив руку ей на плечо.