Ураган - Александр Николаевич Бубенников Страница 30

– Вот так встреча, Гарик, ты, что досрочно откинулся? И сразу нашим подругам изменил с заезжей кралей? Нехорошо, порочные девицы по твоим ласкам соскучились, а ты их на другую бабу променял – обидно…

– Он – сутенёр, – нежно с обескураживающей улыбкой негромко спросила Игоря Мария, – а девки, кто – вокзальные, плечевые?..

– Типа того, – вяло ответил Игорь, – только их не хватало… не ввязывайся в перепалку – себе дороже… У тебя же поезд…

– Познакомь, урка, со своей красавицей – кто она?

– Моя сестра, способствовавшая моему освобождению, провожаю её на поезд, – холодно и нервно ответил Игорь, пытавшийся всеми силами избежать скандала перед дорогой невесты. – Не выступай, не выдрючивайся.

– Как тебя зовут, красотка? – спросила толстуха.

– Маша…

– Маша, а хочешь, будешь наша, если любишь путешествия с нами, ласковыми на остров Лесбос. – Подколола Марию худая плоскогрудая девица. – Гарик знает, мы бисексуалки, даём за бабки мужикам и берём красоток за…

Худая девка не договорила фразу, за что она берёт красоток, как Мария сделала разящий выпад правой рукой и метко попала в солнечное сплетение. Игорь только с удивлением заметил, что била Мария не кулаком, а «лопатой» со сжатыми пальцами правой ладони. И худая девка моментально присела на корточки с выпученными глазами и со сбитым надолго дыханием…

– Ах ты вонючка, – запыхтела грозно толстуха, – да я тебя по стенке размажу, как манную кашу – Машу-у…

Но Мария так же мгновенно нанесла разящий удар «лопатой» ей тоже в район солнечного сплетения, потом по печени, но сбить дыхание той толстухе не удалось, она только покачнулась с широко раскрытым от боли вонючим ртом. К девкам в помощь ринулся наглый мужик, но его тут же перехватил Игорь и, заломив назад две руки, тихо, но твёрдо предупредил:

– Не рыпайся, не то покалечу.

– Понял, командир, стою и не рыпаюсь… Пусть бабы сами разбор заканчивают, ты же видишь, я не при делах, тебе подчинился…

Мария отошла назад на пару шагов и приняла стойку опытного мастера то ли рукопашного боя, то ли каратиста. Но толстуха разумно стояла на месте и жутко поливала Марию страшными матерными ругательствами.

– Заткнись, тварь, – предупредила Мария, – а не то накажу, нокаутирую…

– Наказывай, если сможешь…

И снова Игорь, отпустивший руки наглеца, был поражён, как ловко Мария ударом ноги в кроссовки – высоким ударом с ноги «хайкиком» профи – снесла шляпку с головы толстухи, и спокойным голосом прокомментировала свой классный выпад:

– Считай, тварь, что валяешься в нокауте, в лучшем случае в глубоком нокдауне… И на будущее предупреждаю, никогда со своей вонючей напарницей не приглашайте девушек в дешёвое путешествие на остров Лесбос… Лично я придерживаюсь традиционных любовных ценностей и отношений, как и мой брат…

Игорь строго предупредил наглого мужика, чтобы они за ними не ходили, иначе накажет именно его, а не разбитных его девиц, бисексуалок и, взяв Марию под руку, торжественно проследовал с ней в дверь вокзала на платформу.

На прощанье он поцеловал невесту в губы и только прошептал ей, входящей в тамбур вагона:

– Восхищён тобой, Маша… Обожаю тебя…

– Береги себя и маму, мою любимую мачеху, боец Игорь…

В дороге Мария долго не могла заснуть в раздумьях: может быть, и не надо было связываться с противными девками. Но она сразу настроила на позитив, нечего рассусоливать, спускать наглым девкам-проституткам, оскорбившим не только её, признав лесбиянкой, но и Игоря, насмотревшихся многих гадостей «однополой любви» на зоне, да и в банде боксёров. Она хотела сводному брату и потенциальному жениху дать пример самозащиты, готовности сражаться, но не превышая допустимого уровня самообороны.

«Всё должно быть по нравственному закону жизни: подлость в действиях, поступках, словах должна быть наказана. Но должна быть и грань наказания, нельзя жестоко наказывать, даже в таких уличных разборах и схватках по понятийным правилам и без правил, вообще. Чего-то меня вихри Новодевичьего на миролюбивый лад настроили: ещё бы, то кресты срывали, хотя я срыва лично не видела, то кресты выстояли во время шквала. Может, и не настоящий это был шквал, а к настоящим шквалам и вихрям только надо приготовиться… В любом случае надо быть начеку и верить божью правду праведницы, а не великой грешницы в прошлой жизни и свою путеводную звезду любви… Начнётся ли новая жизнь праведницы, возлюбленной, матери – после стольких грехов юности, после двух греховных абортов… А вдруг я уже беременна – что тогда?..»

Глава 16

Зачатие, зарождение живой жизни а организме матери, беременность – само по себе великое чудо. Об этом думала сияющая Мария и поделилась радостью с мачехой в квартире на Пироговке:

– Вера, поздравь меня, я беременна от твоего сынка непутёвого… Уже живот материнский обозначился… Хочешь потрогать на счастье, дорогая мачеха?

Вера улыбнулась в ответ своей неяркой, тихой улыбкой много знающей и столь же много настрадавшейся женщины и ответила в тон сияющей Марии:

– Поздравляю, Маша… Сама такая же…

– Ты что-то тоже мне хочешь сказать, по глазам вижу, не таись, – Мария обняла Веру за плечи и выдохнула, – неужели и ты тоже в положении?

– Да, Машенька, можешь и меня поздравить с моей второй беременностью в жизни… Уже скоро…

Мария была поражена случившимся, но, стараясь не выплёскивать накопившиеся радостные эмоции, сказала как можно спокойнее и сдержаннее, даже холодновато:

– Конечно, поздравляю… Как-то у нас всё оптимистично вышло после второго вихря Новодевичьего и наших тайных молений у Ирининых палат, в Архангельском соборе, в Троице у гробницы Годуновых… Как-то даже не верится…

– Придётся поверить, – рассудительно и задумчиво сказала Вера, – тебе особенно надо беречь себя и быть предельно осторожной… Ходить неспешно и знать, что ты отвечаешь не только за свою жизнь, но и за жизнь будущего ребёнка…

– Я знаю, Вера, – Мария задумалась о чём-то сокровенном и улыбнулась какими-то своим тайным мыслям. – И ещё я знаю, что женщина должна родить столько детей, сколько она сможет вырастить и воспитать достойными, честными и совестливыми…

– Ты не уверена в Игоре – сможет ли он стать тебе достойным мужем?..

– Не без этого… В точку… Одно дело зачать… Помнишь, как это случилось в комнате свиданий на кровати, помнящей о похоти сотен и, возможно, тысяч заключённых, томящихся в неволе, с вольными женщинами, любовницами…

– Я тогда чуть от ужаса не умерла, когда ты мне запретила выходить