Николай Свечин - Удар в сердце (сборник) Страница 33

Горемыкин пожевал губами. От этого его знаменитые усы опустились вниз, словно часовые стрелки.

– Как у вас все легко, Сергей Юльевич… Гладко только на бумаге выходит! Тайные агенты, то да се… С Кречетовым в игры играть – дело трудное. Он о прошлом годе трижды встречался с государем! Дайте подумать.

– Если требуется, я завтра же инициирую Высочайшее поручение, – с самым невинным видом предложил Витте. – У меня как раз доклад. Тогда дознанию будет оказана любая помощь!

Горемыкин встал.

– Нет уж! Помощь и без того явится. Передайте Его Величеству, что вверенное мне министерство берется за дело!

Директор Департамента полиции действительный статский советник Зволянский вызвал к себе Лыкова. Тот вошел, протянул руку:

– Здорово, кавалер!

– Здорово, кавалер!

С глазу на глаз они были на «ты». Зволянский, всего двумя годами старше Алексея, делал карьеру у него на глазах. А до того воевал с турками, тоже вольноопределяющимся, только не на Кавказе, а в Болгарии. За бой под Телишем был награжден солдатским Георгием.

В Департаменте полиции оба кавалера сначала шли вровень. Оба имели Владимирский крест четвертой степени, в чине титулярного советника. Вместе обеспечивали безопасность государя на коронации в 1883 году и получили за это коллежских асессоров. Потом Зволянский рванул вперед. Он стал личным секретарем при Плеве и старшим помощником делопроизводителя при Дурново. А Лыков по семейным обстоятельствам вышел в отставку. Когда вернулся, Сергей Эрастович был уже вице-директором.

Затем начались передряги. За три года в Департаменте полиции сменилось три директора, а это вредно для дела. Когда Горемыкина назначили министром, он тут же посадил в кресло Зволянского. Алексей объяснял это просто: правовед тащит правоведа. Там такая стачка! Но злые языки говорили другое. Зволянский и Горемыкин одновременно были любовниками жены генерала Петрова, сменившего Дурново. Молодая и блудливая бабенка сдружила саврасов, хотя министр был на шестнадцать лет старше своего «заместителя»… Так или иначе, Зволянский сделался начальником Алексея. Хорошие отношения между ними сохранились, службе это не мешало. Раз в год Сергей Эрастович даже ходил к Лыковым в гости, на именины хозяина. Надевал при этом свой солдатский Георгий, сослуживцы выпивали много водки и вспоминали войну… Когда бывший канонир начинал рассказывать, как он мазал сапоги розовым маслом, для бывшего пластуна это был сигнал: пора завязывать!

– Скажи-ка, Алексей Николаевич, а давно ты был в Москве?

– По делам или так, проездом?

– По делам.

– В девяносто пятом. Я тогда по просьбе великого князя Сергея Александровича инспектировал его нового начальника сыскной полиции.

– Рыковского?

– Да.

– У тебя с ним хорошие отношения?

Лыков пожал плечами:

– Не ссорились. Владислав Рудольфович – католик, и это почему-то смущало его начальство. Я приехал, поглядел… На своем месте человек! Бывший судебный следователь, который ради казенной квартиры пошел в сыщики. Там, ты знаешь, пятеро детей: не до жиру. Ему было трудно, это можно понять, но он старался. Мы расстались по-хорошему. Я поздравляю его закрыткой с католическим Рождеством, он меня – с православным.

– Ага! Отношения рабочие. Дас ист гут!

– А что, надо ехать в Москву?

– Получается, так. К Горемыкину сегодня пришли Витте и Плеске, управляющий Госбанком. Ты знаешь, что идет обмен старых банковских билетов на новые. И фальшивомонетчики решили воспользоваться. Это ж какой вал хлынул! Все население бежит в банки сдавать прежние банкноты. В нынешних содоме с гоморрой самое время сбыть свои липовые бумажки! Так и случилось. Один из московских банков всучил конторе Плеске целый мешок фальшивок. Думали, проскочит. Прежние купюры перерабатывают для бандеролей, занимается этим Экспедиция заготовления государственных бумаг. Сколько уже там сварили в чанах фальшивок, мы не знаем. Но этот мешок развязался, стали собирать – и обнаружили подделку! Представляешь? Повезло.

– Много было в мешке?

– Почти сто пятьдесят тысяч.

– Ого! Но от нас-то что требуется? Пусть московское сыскное начнет дознание. Кто принимал банкноты, кто ставил печати… Наверняка замешан старший кассир и кто-то из рядовых. И один из директоров. Все же просто.

– Да, но это банк Кречетова!

– Ну и что? Коммерции советникам уже дозволено законы нарушать? Кречетов вообще негодяй, он, если хочешь знать, первый на подозрении!

– Допускаю это, – не стал спорить Зволянский. – Однако есть еще соображение. Мешок, что так некстати развязался, был не первый, купюры меняют уже третий год. Но, скорее всего, он и не последний!

Лыков насторожился:

– Ты хочешь сказать…

– Именно! Сейчас Рыковский поднимет шум, схватит маленького кассира, доложит о раскрытии дела. А главные лица останутся в тени. Не лучше ли поступить умнее? Сделать вид, что все прошло для жуликов удачно. Они пустят по проторенной тропе следующую партию. Мы заранее расставим везде своих людей. Отследим всю цепочку. И одним махом возьмем шайку!

– Да, согласен, это много лучше, – согласился надворный советник. – Насчет расставить своих людей… Ты думаешь, их придется искать нам?

– Конечно! Поручение от министра получено. Москва – большая деревня, там все на виду. Надо же поместить своего агента внутрь, ввести его в кадр банка. А кто это может быть? Люди Рыковского наперечет, они известны каждому дворнику. Нет, тут нужно новое лицо.

– Но это не я! – испугался Лыков. – Еще под старость лет кассиром в окошке сидеть… Пожалей!

– Ты назначаешься руководителем дознания, – не принял шутливого тона Зволянский. – Рыковский подчиняется тебе. Вопрос слишком серьезный, люди должны работать в одной упряжке. А лицо для внедрения – это, возможно, твой Валевачев. Как думаешь?

– Юрий Ильич? А что, хорошая кандидатура. Он в Москве никому не известен. Подготовка у парня неплохая. Пора ему на самостоятельное дело!

– Вот и договорились!

Зволянский встал, протянул руку:

– Сутки тебе на соображения. Жду завтра в это же время. Помни: действовать надо быстро! Витте – тот еще интриган. Он уже грозил Ивану Логгиновичу Высочайшим поручением. Как тебе? Якобы в целях помочь! Если мы замешкаемся, он нас изгадит в глазах государя. Помни об этом. Я поручился за тебя перед министром, что ты справишься. Не подведи!

Выйдя от начальства, Алексей сразу отправился на телеграф. Он отбил шифрованный экспресс Рыковскому, в котором кратко изложил ему суть дела. Сообщил также, что выезжает завтра в ночь в Москву со своим человеком, которого нужно будет внедрить в кадр провинившегося банка. И попросил подготовить к этому времени справку на всех его сотрудников.

Затем надворный советник послал курьера в кассы Николаевского вокзала. Заглянул домой и сообщил об отъезде жене. Выпил кофею на Литейном. И лишь после этого стал искать помощника.

Валевачев нашелся в кабинете, на своем месте. Он сочинял какую-то бумагу и не подозревал, что уже стал «демоном»[57]. Да еще в Москве… Плотоядно ухмыльнувшись, Лыков вырвал у Юрия бумагу, скомкал и выбросил в корзину.

– Э-э! Алексей Николаевич, вы чего творите?! Только-только слог наладился!

– Забудь про эту ерунду.

– Какая ерунда! Это отношение к градоначальнику насчет соединенных действий летучих отрядов! У нас послезавтра совещание на Гороховой по указанному вопросу!

– Послезавтра ты поселишься в Москве и звать тебя будут Гаврила Неумытый.

– Что?

Валевачев в панике вскочил, его красивое лицо перекосилось.

– Почему Неумытый? Нельзя ли как-то иначе? И потом, что мне делать в Москве?

– Секретная командировка, поручение самого министра. А Неумытый – в интересах дела. Так надо!

Коллежский секретарь тут же сел и успокоился. Даже начал соображать.

– Так-так… Секретное задание? От министра? Оч-чень интересно! Ну, пусть будет Неумытый… А что делать-то надо? Револьвер я могу взять с собой?

– Куда ж в Москву без револьвера? И патронов возьми побольше. Сотни две. Мало ли что?

Тут Валевачев догадался, что его подначивают, и сменил мину. Он выпрямил спину, взял бумагу и перо.

– Алексей Николаевич, я вас слушаю.

– Итак, серьезно. Нам с тобой поручено, и действительно самим Горемыкиным, следующее дело…

Надворный советник рассказал о задании и завершил так:

– Мы с тобой выезжаем в Первопрестольную. На неопределенный срок, пока не закончим. Внедряться в банк будешь ты. В каком качестве, мы решим после ознакомления с материалами Рыковского. Думаю, кандидатом в конторские служащие. Жить будешь под чужим именем, встречаться со мной – на условиях конспирации. Задание твое может оказаться опасным! Где большие деньги, там случается всякое…

Валевачев был доволен услышанным. Под чужим именем, в другом городе… Настоящий «демон»! Вот это удача. Может, и пострелять получится! Но начальник спустил коллежского секретаря на землю.