Линдсей Дэвис - Серебрянные слитки Страница 33

— Четыре года, значит, ты вышла замуж в девятнадцать?

— Восемнадцать. Довольно поздно. Как и насморк моего мужа — трудно что-то изменить.

— О-о, я в этом сомневаюсь! — галантно заметил я. Когда женщины удостаивают меня своих рассказов, я всегда даю им совет.

— Тебе следует почаще над ним смеяться.

— Возможно, мне следует смеяться над собой.

Только маньяк попытался бы поцеловать ее руку. Я, как истинный кавалер, положил ее на колени Елены Юстины.

— Спасибо, — сказал я тихо, другим тоном.

— За что?

— За то, что ты однажды сделала.

Мы сидели молча. Я откинулся назад, вытянул ноги и положил одну руку на сильно ноющие ребра. Я думал о том, какой Елена была до того, как богатый дурак с насморком сделал ее озлобленной по отношению к другим людям и настолько же недовольной собой.

Пока я думал, на небе, среди неровных бегущих облаков, зажглась вечерняя звезда. Шумы, долетавшие из гостиницы за нами, стали тише. В перерыве между обжорством и полным опьянением клиенты рассказывали грязные истории на двенадцати языках. На поверхности пруда появился карп. Время хорошо подходило для размышлений — конец долгого путешествия, нечего делать, кроме как ждать наш корабль, да и место в саду располагало к разговорам. Здесь приятно разговаривать с умной женщиной, с которой мужчина, прилагающий немного усилий, мог легко обмениваться мыслями.

— Mars Ultor, я подошел так близко… Мне жаль, что мне не удалось выяснить, как эти слитки переправляются.

Я выражал свое раздражение вслух. И едва ли ожидал ответа.

— Фалько, — осторожно заговорила Елена. — Ты знаешь, что я ездила на побережье. В тот день, когда я вернулась злой…

Я рассмеялся.

— Самый обычный день. Как и многие другие.

— Слушай! Кое-что я тебе никогда не рассказывала. Они загружали сланец. Кривобокие товары из серого глинистого сланца для кладовок — кубки, чаши, подсвечники, ножки для столов в виде ухмыляющихся морских львов. Это все жуткие поделки. Не могу представить, кто это купит. Все это нужно мазать маслом, или вещи трескаются и разваливаются…

Я виновато заерзал, вспоминая поднос, который подарил матери.

— О, госпожа! Что-то подобное вполне может служить прикрытием. А ты подумала спросить…

— Конечно, Фалько. Человек, занимающийся экспортом этих безделушек, — Атий Пертинакс.

«Пертинакс!» Это имя было последним, которое я ожидал здесь услышать. Пертинакс, торгующий кухонной утварью плохого качества! Атий Пертинакс, остроносый эдил, который меня арестовал, пока искал Сосию, затем избил и сломал мою мебель! Я выплюнул короткое слово, используемое рабами на свинцовых рудниках. Я надеялся, что Елена его не поймет.

— Не нужно произносить таких отвратительных слов, — заявила она без всякого выражения.

— Нужно, госпожа! Ты знакома с этим извивающимся клещом?

Елена Юстина, сенаторская дочь, которая постоянно заставляла меня удивляться, произнесла необычно тихим и робким голосом:

— Дидий Фалько, ты плохо соображаешь. Да, я с ним знакома. Конечно, знакома. Я была за ним замужем.

Наконец долгое путешествие сказалось на мне. Я почувствовал себя раздавленным и больным. Меня тошнило.

Глава 35

Теперь ты думаешь, что это я.

— Что?

Ты проводишь несколько месяцев, решая проблему, и решение постоянно от тебя ускользает. А затем за полсекунды понимаешь больше, чем твой мозг в состоянии переварить.

Именно поэтому Децим с такой неохотой говорил о Пертинаксе. Это был его нелюбимый зять. Атий Пертинакс! Теперь понятно. Я знал, как серебряные слитки доставляют в Италию, кто и как их прячет под таким неинтересным грузом. Сквозь руки таможенников в Остии проходят красивые вещи, с которых берется особый налог на предметы роскоши, эти люди обладают хорошим художественным вкусом. Они один раз заглядывают в трюм, стонут при виде жуткого сланца и никогда не удосуживаются обыскать корабль. Бедная Елена невинно пыталась договориться о том, чтобы нас взяли на борт корабля, на который загружены серебряные слитки!

Более того, с самого начала этого дела Атий Пертинакс, эдил сектора Капенских ворот, был шпионом в управлении претора, который подслушал, где на Форуме друг претора Децим спрятал потерянный слиток. Вероятно, именно он организовал похищение Сосии Камиллины из дома. После того как я сорвал этот план, он выяснил, что девушка у меня, сказал об этом ее отцу, потом использовал Публия в виде оправдания для моего ареста за то, что я подобрался слишком близко. И все это в большой панике, потому что потерянный на улице слиток мог указать на него.

Елена была его женой.

— Твоя первая мысль: я замешана в деле, — настаивала она.

Теперь она ему не жена.

— Ты слишком правильная.

Моя вторая мысль — всегда самая лучшая.

Она решила меня подогнать.

— Каким образом твой медленно работающий мозг пришел к этому выводу? Вероятно, Трифер назвал дяде Гаю имена моего мужа Пертинакса и Домициана, сына Веспасиана.

— Да, — сказал я.

Я чувствовал себя таким бесполезным, как она всегда намекала. Наверное, Гай отказался назвать нам имена, потому что Пертинакс был ее мужем.

Последовало долгое молчание.

— Скажи мне, как давно ты пришла к этому выводу? — спросил я несколько напряженным тоном.

Мгновение она молчала.

— Когда капитан корабля моего мужа отказался нас везти. Мы с Гнеем расстались хорошо. А капитан отнесся ко мне так недоброжелательно и злобно.

Значит, она до сих пор называет его Гнеем!

— Вероятно, капитан корабля твоего бывшего мужа чувствовал себя в большой растерянности, когда ты к нему обратилась!

Потом мне в голову ударила еще одна мысль, еще один аспект проблемы.

— А насколько твой бывший муж близок с твоим дядей Публием? — спросил я.

— Дядя Публий не может об этом знать.

— Ты уверена?

— Это невозможно!

— А что он думает о Веспасиане?

— Конечно, дядя Публий его поддерживает. Он — деловой человек и хочет стабильности. Веспасиан стоит за хорошо управляемое государство — высокие налоги, но и большая прибыль от торговли.

— Твой дядя обеспечивает великолепное прикрытие для Пертинакса, и не одним способом.

— О, Юнона, мой бедный дядя!

— Правда? Скажи мне, а какой точки зрения придерживался Публий о Домициане Цезаре во время спора, после которого вы поссорились с Пертинаксом?

— Никакой. Его там не было. Они приходил к нам в дом только на семейные торжества. И отстань от моего дяди.

— Я не могу.

— Фалько! Почему? Ради всего святого, Фалько, он же отец Сосии!

— Именно поэтому. Для меня было бы слишком просто его игнорировать…

— Дидий Фалько, ты должен быть уверен в одном: никто из ее родственников — и уж, тем более ее отец — не мог участвовать ни в чем, что принесло бы зло этому ребенку!

— А как насчет твоего собственного отца?

— Прекрати, Фалько!

— Пертинакс был его зятем. Тесная связь.

— Мой отец совсем не испытывал к нему теплых чувств после того, как я с ним развелась.

Это соответствовало тому, что я видел. Децим явно испытывал раздражение при упоминании мною Пертинакса.

Я спросил ее, кто же все-таки участвовал в обсуждении Домициана. Елена перечислила несколько имен, которые мне ни о чем не говорили.

— А ты знаешь что-нибудь про переулок Ворсовщиков? — резко спросил я. Елена посмотрела на меня округлившимися глазами, я быстро продолжил. — Сосия Камиллина погибла на складе в этом переулке. Он принадлежит старому патрицию, который умирает в загородном поместье — человеку по имени Карпений Марцелл…

— Я его немного знаю, — перебила Елена ровным голосом. — Я бывала у него на складе. Сосия ходила вместе со мной. Это высохший, болезненно умирающий старик, у которого нет сына. Он усыновил наследника. Так делается довольно часто. Представительного молодого человека, у которого не было надежд пробиться самому по себе. Он обрадовался приглашению Марцелла в дом господина благородного происхождения. Он оказал должные почести его блистательным предкам, обещал похоронить старика с должными почестями и оказать уважение, а в ответ управлять внушительным имуществом Марцелла. Цензор сообщил бы тебе, если бы ты потрудился об этом спросить. Полное имя моего мужа, моего бывшего мужа, звучит: Гай Атий Пертинакс Карпений Марцелл.

— Поверь мне, у твоего бывшего мужа есть еще несколько грязных имен, — заметил я мрачно.

Наиболее удобным казалось какое-то время помолчать.

— Фалько, я полагаю, вы обыскивали склад?

— Предполагаешь правильно. Обыскивали.

— Пусто?

— К тому времени, как мы начали обыск.