Дмитрий Леонтьев - Петербургская баллада Страница 33

— С ума сошел! — ахнул Луза, вскакивая со своего места. — Что ты наделал? Ведь это можно было не так…

— А как? — с любопытством спросил Руслан, делая еще один большой глоток из бутылки.

— Я не знаю, но… Теперь надо что-то делать!..

Руслан пьяно усмехнулся, подошел к окну, поворачиваясь спиной к распростертому на полу телу, и, выглянув на улицу, покачал головой:

— Поздно…

— Что? Что «поздно»? — забеспокоился Луза, подбегая к нему.

— Легавые пожаловали, — кивнул на подъехавшие машины Руслан, — а то я уж удивляться начал… Как же без них, родимых…

Север безучастно стоял над окровавленным телом и смотрел на странную улыбку, застывшую на лице Тани. Луза подскочил к нему, вырвал из безвольных пальцев пистолет и протянул Руслану:

— Ты должен! Ты обязан взять это на себя! Не беспокойся: на зоне все будет! И грев, и девочки, и… Ему выгоднее оставаться сейчас на свободе! Он сможет многое для тебя сделать… Ты же знаешь законы: это по правилам! Ты обязан! По понятиям!

— Идите вы в жопу с вашими понятиями, — отчетливо выговаривая слова, посоветовал ему Руслан.

В коридоре послышался топот множества ног, дверь распахнулась:

— Всем стоять! Руки за голову!

Руслан сделал глоток из бутылки, поставил ее на подоконник и медленно поднял руки…

23 июля 2003 г. С.-Петербург

В полдень мне позвонил Алексеев из Васильевского РУВД.

— Привет энтомологам в погонах, — весело поздоровался он, — как настроение?

— Ну-у, — неопределенно протянул я, — так… а что?

— Нашел тебе квартиру, — похвастался Алексеев, — ты же теперь вроде как бездомный… Человечек тут есть у меня один… кхм-м… Дружим мы с ним по… нашей линии. Так вот он на север подался, на заработки, планирует не меньше года шабашить. Ключи от комнаты мне оставил. Сказал: делай что хочешь, главное, чтобы чисто было и культурно. Денег не надо, а мне хватит и пол-литра.

— Спасибо, — приятно удивился я, — отказываться не стану.

— Еще бы, — самодовольно усмехнулся в трубку Алексеев, — можешь приезжать, забирать ключи… Кстати, со своим крестником пообщаться желания нет?

— Это с кем? — не понял я.

— С Русланом Зотовым. Мы по нему свои дела закончили, теперь в РУОП передаем, по эстафете. Во второй половине дня обещали забрать.

— Приеду, — сказал я, подумав, — сейчас возьму машину и приеду.

— Жду, — сказал Алексеев и отключился.

— Куда это ты? — спросила, отрываясь от бумаг, Беликова.

— К василеостровцам. Они сегодня Зотова в РУОП передают… Хочу пообщаться напоследок.

— Подожди, я с тобой, — неожиданно изъявила желание Беликова.

Несмотря на царящую на улице жару, нацепила свою новую, несуразного фасона шляпку и, повертевшись перед зеркалом, сказала:

— Нет, все же шляпка — эта корона женщины! — И гордо прошествовала к машине.

Зотов уже сидел в кабинете Алексеева, пристегнутый одной рукой наручниками к батарее.

— Какая встреча! — радостно удивился Зотов, увидев Беликову. — Так это вы нас выпасли, мадам? Снимаю шляпу! Не будь прикован — поцеловал бы ручки…

— Я тебя на тридцать лет страшнее, — в тон ему ответила «Фаина», — меня уже поцелуями не только в ручки, но и в задницу не соблазнишь. Тем более ты не в моем вкусе.

— Это почему? — совершенно искренне обиделся Зотов.

— А мне нравится в мужчинах то, что они на свободе, — пояснила Беликова, — с тобой-то какие шансы? Секс по переписке? Лучше — секс по барабану.

— Уели, уели, — согласился Зотов, — а вы, стало быть, на меня поглазеть пришли… Что ж, смотрите. Вот он я.

Он последовательно повернулся к нам анфас и в профиль, горделиво демонстрируя себя.

— Зотов, не паясничай, — одернул его Алексеев.

Зотов пожал плечами и, достав одной рукой из кармана сигареты, неловко прикурил.

— Зря злорадствуете, — сообщил он нам, — я тюрьмы не боюсь. Я там не пропаду — не тот характер. Со связями тоже все нормально, так что жить не хуже вашего буду.

— А я вот слышал, что серьезные люди к тебе претензии имеют, — задумчиво обронил Алексеев, — вроде как ты с ворами не совсем по понятиям поступил… Обижены они на тебя.

— С обиженными на зоне поступают просто, — расплылся в улыбке Зотов, — знаете, наверное? И вообще, что вы меня пугаете, начальник? Вы свое дело делаете, я — свое. Сегодня ваша взяла — радуйтесь…

— Хотелось поближе посмотреть на человека, убившего моих друзей, — сказал я. — Думал, в тебе должно быть что-то такое… Нет, обычная мразь…

— Вы мне чужого не вешайте, — запротестовал Зотов, — я на мокрухи не иду. Даже и не надейтесь пришить это мне. Я знаю, что у вас такое желание имеется… По личным мотивам, — и он весело подмигнул мне.

— Но капитана Яковлеву все же ты убил, — вместо меня ответила Беликова, — пусть и не собственноручно, но… На тебе ее кровь.

— Вот только не надо… — начал было Зотов и осекся, ошеломленно уставившись на Беликову. — Что-что? Капитана? Так она все же мент?!

— Ах вот оно что, — протянула «Фаина», пристально глядя на смутившегося Зотова, — так ты так и не был уверен в этом до конца… А Северу просто лапшу на уши вешал… Нуты и сучонок!..

— Ничего не знаю, — отвернулся к окну Зотов, — что мое — отвечу, а все остальное — доказывайте.

— Правильный выбор она сделала, — убежденно сказала Беликова, — это я тебе как женщина говорю. Север ваш хоть личность, а ты… Женщины ведь мужское нутро интуицией видят… Не досталась она тебе. Не ты ее победил, а она тебя.

— Долго эта баба надо мной изгаляться будет?! — покраснел от злости Руслан. — Уберите ее, а то я жаловаться буду… И вообще я устал. Требую, чтобы меня в камеру отвели.

— Отведут, — кивнула «Фаина», — только напоследок открою тебе одну тайну. Совершу должностное преступление… Хочешь?

— Что еще за тайна? — настороженно покосился на нее Зотов.

— А ведь был у тебя шанс, — сказала Беликова, — был… Косталевский до сих пор ломает голову, почему Таня не давала конкретной информации по Северу. Всех подсадила, в святая святых влезла, а по Северу ничего существенного. Не было ничего серьезного? Не доверял он ей? Пусть ломает голову. Мы-то с тобой правду знаем… Если бы он ее не… Да еще и признался в этом потом, не стал юлить. Не сделай он этого — не было бы на него ничего в РУОПе. Не сдала она его… Вот так.

Криво улыбаясь, Зотов молчал.

— Но удивляет меня не это, — сказала «Фаина», — меня интересует другое… Почему, давая подробнейшую информацию о твоей бригаде, она все время выводила из-под удара… тебя? Нет ничего о тебе в ее донесениях. Ничего существенного, словно и не было тебя на этих грабежах. Судить тебя, как ты понял, будут на основаниях… Впрочем, об этом я умолчу. Там доказательств хватит. А вот почему она про тебя молчала… Как ты думаешь?

Глядя на посеревшее лицо Зотова, я удивился невольно возникшему во мне чувству жалости. Странно: этот человек убил моих друзей, исковеркал мою жизнь, а я его… жалею? Наверное, было в его лице в этот момент что-то такое… Что не описать словами. Я бы дорого отдал за то, чтобы узнать, о чем он думал в этот момент…

А Зотов в этот момент ни о чем конкретно не думал. Мысли роились в его голове, путаясь и наслаиваясь одна на другую.

Он думал о том, что вот теперь ему точно конец. Не тогда, когда он отказался выполнить распоряжение Лузы. Не тогда, когда он в безумной ярости вкладывал пистолет в руку Севера. Не тогда, когда узнал, что Федор Назаров действительно жив и дает обличающие его показания. И даже не тогда, когда к нему в камеру стали доходить слухи о готовящейся расправе над ним воров. А именно сейчас, когда он узнал правду.

Еще он думал о Тане. Он запрещал себе думать о ней с того самого мига, когда первая пуля ударила в ее тело, отбрасывая к стене, и он увидел немыслимую в этой ситуации благодарную ее улыбку, обращенную к нему. Она словно благодарила за что-то, очень важное для нее… А вот теперь вспомнилось…

27 июля 2003 г. С.-Петербург

Я сидел в садике, возле нашего отдела и курил, щурясь на солнце. Сегодня был хороший день: я придумал себе новую мечту об отдыхе. Если бы у меня каким-то чудом появилось много свободного времени, я бы отправился искать клады. Нет, клад Фаберже я бы искать не стал — слишком мрачные воспоминания связаны для меня теперь с ним. А вот знаменитый Панафидинский клад, исчезнувший примерно в то же время… Как, вы не слышали о нем? Сейчас я вам расскажу эту удивительную историю…

— Дастин! — послышался от дверей отдела голос Григорьева. — Где он, черти бы его погрызли?! Опять на солнышке греется?! Дастин! Все собрались, местные опера уже ждут! Дастин, вы где?..

Я вздохнул и поднялся. Домечтаю потом. Что делать — работа… А историю о кладе Панафидина я расскажу вам в следующий раз — надеюсь, мы с вами еще увидимся…