Александр Асмолов - Шкатулка императора Страница 34

– Варь, а ты как считаешь?

– Всякая вера живет по особым законам, – оторвалась от своих размышлений воспитательница. – Кому-то они могут показаться странными, а кто-то верит, что именно эти законы им завещал Создатель. И один не сможет убедить другого. Потому и воюют.

Ури внимательно посмотрел на девушку, пытаясь понять ее мысли. Заметив это, Варя сказала, словно отвечая на немой вопрос водителя:

– Насколько я знаю, имя Моше переводится как получивший Тору от Бога. Я тонкостей не знаю, но в чем-то есть отличие заветов, которые получил Моисей на горе Синай и законов Торы.

Ури чуть улыбнулся, не вступая в полемику. Кивнув на блестящую от солнечных лучей мраморную лестницу, издалека видную на горе, которую русская назвала Кармель, он произнес:

– Персидские сады.

– Почему персидские? – тут же спросила Ниночка, с интересом разглядывая террасы разноцветных цветов и ровно подстриженной травы, поднимающиеся по склону горы. – Ой, а там храм с золоченным куполом. Красивый какой!

– Думаю, это усыпальница основателя религии бахай. Полтора века назад был такой реальный человек по имени Баб. Он говорил, что бог един, и религия должна быть едина во всем мире. За эти проповеди его казнили. Последователи Баба построили здесь мавзолей и похоронили в нем учителя. Так что эти террасы называют Персидскими садами, подчеркивая то, что Баб был родом из Персии, или Бахайскими, говоря о том, что он основал новую религию. Там еще должен быть красивый фонтан. Чистая прохладная вода, как символ слез вечно оплакивающих своего учителя приверженцев этой веры.

– Варька, ты такая умная, – не сдержала своего восхищения девчушка, – я прямо не могу!

– Ничего умного тут нет, – смутилась воспитательница. – Я просто люблю читать. А вот книги пишут умные люди. Вернее, умные должны их писать.

– Только не говори мне сейчас, что я тоже должна все это читать, – остановила девушку Ниночка, – а то все испортишь.

– Ладно, – улыбнулась наставница, – надеюсь, придет время, и ты сама захочешь все это узнать.

– Еще играть на скрипке, заниматься балетом и учить арифметику! – вспыхнула девочка.

– Хорошо, хоть манную кашку не вспомнила, – засмеялась Варя. – Прогресс налицо.

– Ты с бабушкой заодно! – отвернулась обиженная правнучка.

– Я не думаю, что бабушка желает тебе зла. Она просто знает больше нас во много-много раз. Потому и строга с тобой, но она тебя любит. Тут сомнений быть не может.

– Ты предательница! – кипятилась малышка.

– Вовсе нет, – девушка обняла свою воспитанницу за худенькие плечики и прошептала на ухо. – И ты знаешь, что я права!

Глава XVI

Мартинес-младший чувствовал себя неуютно в обществе людей, собравшихся тратить деньги на какую-то ерунду. Ладно, если бы это были родители, выехавшие субботним утром всей семьей в какой-нибудь развлекательный центр за покупками. Пока дети резвились в обществе себе подобных на аттракционах, взрослые собирали бы по прилавкам недельный запас продуктов и безделушек, некоторые из которых потом вызовут недоумение и будут выброшены, так и оставшись невостребованными. Но публика, сидевшая вокруг Влахеля в зале аукциона «Кристис», скорее походила на стервятников, круживших высоко в небе над павшим львом. Они старались вести себя непринужденно, болтали по сотовому, лениво листали каталог и мельком поглядывали по сторонам, стараясь угадать будущего соперника. Каждый явился сюда с определенной целью, но тщательно прятал ее за ширмой надменности и показной скуки. Это выводило Хосе-Луиса из себя.

Вместо того чтобы заниматься у себя в офисе неотложными делами перед выходными, а вечером встретиться с прелестницей Тересой и предаться чувственному наслаждению, директору «Эсмиральды» пришлось тащиться к надменным англичанам. Каждый из них мнил себя отпрыском незаслуженно забытой ветви Стюартов, или даже Ланкастеров, и считал себя оскорбленным, не ощущая соответствующего почтения от иностранцев. Всякий раз, прилетая в «Хитроу», Влахель тяжко вздыхал, представляя, сколько ему еще осталось пробыть в Лондоне. Только войдя в свою квартирку на улице Блумберри, он обретал долгожданный покой. Это был анклав, собственноручно созданный директором «Эсмиральды» для краткосрочных визитов на территорию туманного Альбиона. Отсюда он инспектировал филиал компании, активно работающий на сырьевой бирже, и выезжал на встречи с важными клиентами или их поверенными.

Сегодня Влахель обязан лично выполнить распоряжение Гридмана и вырвать любой ценой у конкурентов вещи бывшего русского императора. Это было непременным условием хозяина «Эсмиральды». Хотя вполне можно было бы обойтись и участием по телефону или, на худой конец, послать на аукцион кого-нибудь из менеджеров лондонского филиала. Но русский особо выделил этот пункт в инструкции.

Вчерашний вечер Хосе-Луис посвятил обзору местной прессы. По дороге из аэропорта «Хитроу» он купил ворох вечерних газет в надежде хоть как-то прояснить ситуацию со шкатулкой Павла I. Аукцион был посвящен предметам интерьера старинных усадеб и не касался современных скандалов, связанных с политиками или звездами эстрады. Местные сплетни почти не обсуждали эту тему, сосредоточившись на событиях моды, вечеринок и спорта предстоящей пятницы. Что касается аукциона, то среди его лотов в изобилии были представлены картины и мебель известных мастеров, различные подсвечники, зеркала, канделябры, люстры, всевозможные вазы и, конечно же, посуда. Обилие изящных и дорогих вещей могло соблазнить кого угодно, только не Влахеля. Он стоял на страже интересов своих клиентов и не мог позволить опустошить их счета. Но инструкция…

Поглядывая по сторонам, Мартинес-младший отметил, что он не единственный иностранец в зале. Неподалеку сидели несколько американцев. Их напористый английский было трудно с чем-нибудь спутать. Впереди обмахивались веером трое выходцев из северной Африки. Интересно, они так и ходят вместе, – что на аукцион, что в кафе. По одному сидели несколько англичан. Они строго держали свои негнущиеся спины и невозмутимые лица. У прохода слева сидели русские. Их одежда была не столь крикливой, как у американцев, но однозначно выделяла их в толпе. Притом они всегда ходили парами, в отличие от японцев, которые везде появлялись стайками, обвешанные всевозможной аппаратурой. Вот и здесь японцы, одетые, как подростки, держались обособленно, с любопытством глазели по сторонам и над чем-то украдкой хихикали. Остальные участники аукциона ничем не выделялись из прочих, разве что двое молодых парней активно жевали резинку, демонстрируя свою независимость. Эти, скорее всего, были из центральной Европы. И откуда они берут столько денег, чтобы попросту выбрасывать их на ветер?

Судя по номеру на табличке, которую Влахелю дали при регистрации на аукционе, он появился рано, в числе первой трети желающих что-нибудь приобрести сегодня. Номер 27 в сумме давал сильное число 9, что обещало благополучный результат. Впрочем, директор «Эсмиральды» втайне все еще надеялся на какое-то событие, которое отменит или сделает покупку шкатулки русского императора ненужной. Его насторожило, что при регистрации у него попросили документы, удостоверяющие не только личность, но и платежеспособность. Хосе-Луису так и виделось, что эти пройдохи уже подбирают пароли к счетам его клиентов. Он даже украдкой окидывал взглядом входящих, пытаясь распознать человека, способного отменить распоряжение русского. Вдруг это будет сам Гридман или кто-то с пакетом от него. Но чуда не произошло.

Перед началом торгов появился элегантный аукционер и коротко поприветствовал участников. На вид это был ровесник Влахеля, но держался он очень степенно и просто источал элегантность, как дорогой рояль. Едва служащие поставили на демонстрационный стол первый лот, как аукционер взорвался безудержным фонтаном высказываний, в которых были перемешаны хвалебные характеристики лота, исторические подробности его обладателей и подзуживания участников торгов. После удара молотка и объявления победителя в зале вновь воцарилось молчание. Это была только разминка.

С каждой картиной, ширмочкой или креслом, выставленными на всеобщее обозрение, аукционер обрушивал на головы зрителей такое количество информации и с таким азартом, что даже директору «Эсмиральды» захотелось кое-что купить в свой дом. Парень с молотком в руках виртуозно владел своим ремеслом, вытряхивая из участников торгов деньги. Возможно, позже, когда такую покупку доставят по адресу и новоявленный обладатель предмета старинного интерьера из какого-нибудь замка станет ее рассматривать, примеряя, куда бы ее поставить – в гостиную или кабинет, он вдруг ощутит смутный вопрос, – а, зачем, собственно, он купил это. Богатые люди в прошлом подбирали себе вещи, не торопясь, заказывая у мастеров под конкретный интерьер, а не выхватывали у кого-то из рук на торгах, но разве это теперь важно. Замки есть далеко не у всех, а вот зеркало в богатой позолоченной оправе иметь хочется каждому.