Пиковый туз - Стасс Бабицкий Страница 34

– А можно ли купить такой у нас или в Петербурге?

– Кто повезет издалека? В России навалом гвоздей получше и подешевле. Купцы связываться не станут, они выгоду блюдут.

Но как-то же троетес здесь очутился…

Мармеладов представил домик в Вестфалии или Фландрии, с непременным садом и беленым заборчиком. Налетел ураган, сорвал крышу и полетел на восток, соря по пути щепой и дранкой. Глупая мысль. Скорее уж привезла барышня-убийца. Нигилистка Лукерья училась в немецких краях. Допустим, забирала сундук в Москву, вырвала «с мясом» и лишь по возвращении заметила торчащий гвоздь. А потом он попался под руку в нужный момент… Впрочем, Ковничиха тоже имела шанс заполучить это неожиданное оружие – ее батюшка нажил капитал, продавая заморские экипажи втридорога.

– Каретные мастера такие используют?

– Не-е-е, – покачал головой подковщик, возвращая Мармеладову улику. – Немцы, а с ними и австрияки заодно, каретные углы закрепляют скобами. Голландцы предпочитают железные полоски и заклепки. Англичане? Те, скорее, возьмут пять коротышей. Только в России справляют так, чтоб на одном гвозде все держалось! Но нашим мастерам, повторюсь, такой крепеж не нужен.

Версия разлетелась в мелкие дребезги, а с ней и надежды на поимку Пикового Туза. Сыщик спрятал заточку в карман и побрел прочь. На Болотах выяснять больше нечего.

– Ба-а-рин!

Убийца фрейлин по-прежнему на свободе и не нашлось новых зацепок, чтобы поймать ее… А Митя и не знает, что его порезала девица. То-то ухмыльнется! Надо навестить приятеля, а после уж к Хлопову заехать с отчетом о расследовании.

– Посто-ойте, ба-а-рин!

Или сначала к титулярному советнику? Он начнет глумиться, трижды подчеркнет: «Я предупреждал – гвоздь пустая надежда, не зацепитесь, мил’стивый гос’дарь». Горькая пилюля, но проглотить придется. Мармеладов пытался объяснить себе, почему ерничанье следователя стало восприниматься так болезненно. Наверное, правда в том, что это больше не головоломка, которую хочется разгадать от скуки. Им овладело навязчивое желание во что бы то ни стало изловить василиска.

– Постойте же! – тяжелая рука легла на плечо.

Сыщик обернулся и увидел запыхавшегося кузнеца.

– Широко шагаете, барин! А мне с этим скарбом бегать, – Тимофей забренчал железками в карманах фартуха, – не сахарок грызть. Насилу догнал.

Он отдувался. Мармеладов ждал, пытаясь угадать по глазам кузнеца, что именно тот желает сообщить.

– Я вспомнил! Вспомнил, кто собирает кареты на наш манер. Во-первых, поляки. Но они известные жмоты, гвозди покупать не будут, сами куют и препоганые. Этих я враз отбросил. Но, во-вторых! Курляндия. Их мастера работают на совесть. На века. А значит, берут самые надежные троетесы, чтоб даже кайвский дуб пробивали насквозь. Вот кому тройная закалка пригодится. Ежели через этот гвоздь вы разыскиваете некоего человека, то знайте: он ездит по городу в курляндской карете!

XX

Никто доподлинно не знает, сколько в Москве экипажей.

Казенные пересчитать – та еще задача. Сегодня тут стоит, через неделю в столицу укатит с особым поручением. Или чиновника на дачу увезет. А бывает, по бумагам числится, деньги на содержание выделяются, сама же коляска давно продана на сторону. Но по грубым прикидкам, тех, что на ходу наберется четыре тысячи. Извозчиков – номерных, с регистрацией, – раза в два больше. Добавим «ванек» из окрестных губерний, которые в большой город за заработком подались да хитрованов, вешающих на задки пролеток фальшивые бляхи. Уже непостижимо уму, как сия орава умещается на городских улочках. И это мы еще дворян вниманием обошли, которые зачастую по три выезда держат. Прогулочное ландо, дормез[77] для дальних путешествий и модную карету с гербами на дверцах. Плюс купеческие фаэтоны, эти ни в чем, – кроме гербов, – не уступят. Кого не учли? Ах да! Куда, прикажете, деваться от ломовых телег, скрипучих и раздражающе-медленных?!

Вот и выходит итог: если поставить бричку у фонтана на Лубянской площади, а за ней выстроить след в след упомянутые выше дрожки, кабриолеты да шарабаны, то хвост дотянется до Троице-Сергиевой лавры!

Мармеладов шел по Моховой улице, прикидывая, много ли среди этой прорвы окажется нужных ему карет. Дюжина-другая. Ведь что той Курляндии?! Чирей на усесте и тот крупнее, заметил давеча не по годам смышленый кузнец. Родовитых вельмож – горсточка, проверить их труда не составит.

Постой-ка, но зачем лишние проверки? В деле ведь замешан один из гостей званого вечера, как уже доказано. Факт этот слегка пошатнуло явление неизвестной барышни на мосту, но сыщик по-прежнему не исключал прочной – хотя пока и неясной, – связи убийцы с долгоруковским домом. Просто упустил эту деталь в рассуждениях. А деталь ключевая, без нее картинка целиком не сложится. Почему упустил? Голодное брюхо мысли путает. Хотя и после сытного обеда от головы тоже проку мало, так что придется ограничиться грешником[78] в Охотном ряду.

Торговцы суетились у прилавков, отгоняя заклятую напасть любого торжища – крупных сизых мух. Кто-то вооружился прутиком, иные – разлапистой еловой веткой, но восемь из десяти скручивали газету в трубку и лупили по зудящему облаку. Сбитых насекомых бросали в клетки с живой птицей – пусть клюют, пока не зарезали.

Румяный разносчик зябко ежился. Ситцевая рубашонка прилипла к спине – хозяин в лавке нарочно плеснул водой из ковша, чтобы лентяй не стоял на одном месте. Ветерок прохладный налетит, а ты ходи взад-вперед, для сугреву. Больше распродашь.

– Ковриги сладкие! Мясные пироги! Кулебяки! – покрикивал бедолага. – Рас-с-стегайчики с пылу!

Хотелось откусить сразу от всех сдобных и ароматных бочков, а после жевать с упоением, чувствуя приливную радость, когда перестанет сосать под ложечкой. Но сыщик купил именно то, что намеревался. Два куска гречневого пирога. Подумав, затребовал еще один. В силу особой рассыпчатости, нарезали их не традиционными уголками, а небольшими, но толстыми кубиками. Ходебщик стойко ждал, пока покупатель выстроит эти кирпичики на левой ладони. Затем принял деньги и унесся на другой край торжища, сдвинув лоток с провизией на правый бок.