Сергей Фадеев - Алый цвет зари... Страница 35

— Ну, а эти типы, которые нас в подвале держали? — спросил Петр.

— Это члены одной организованной преступной группировки, мафиозной структуры, у которой оказались обширные связи не только в Западной Европе, но и даже в Латинской Америке. Они провозили героин через наш Дальний Восток и Сибирь в Москву, Питер и дальше на Запад. Мы давно шли по их следу, с французскими коллегами у нас добрые отношения. Вот и получилось, что я прибыл вовремя. Как раз к началу этой спецоперации.

— Так вы есть КГБ? — внезапно перебила его Елена.

Улыбнувшись, Николай ответил:

— Ну, положим, КГБ давным-давно нет на белом свете, лет пятнадцать уже. Эту контору за прошедшие годы уже раз десять демонтировали и перестраивали. А то, что мы относимся к организациям, обеспечивающим государственную безопасность, это верно!

— Все равно, вы за нас следил! — упрямо демонстрировала свою неприязнь Елена.

— Мы действительно вас вели. И, как показали недавние события, делали это кстати. Где бы вы сейчас были, если бы не мы?

— Так, значит, о судьбе камня вы тоже ничего не знаете? Все очень запуталось. Создается впечатление, что камней несколько. Они меняют владельцев, как перчатки, и проследить эти перемещения почти невозможно… — вздохнул Петр.

— Но рубин есть тут, Франция?! — нетерпеливо перебила его Елена.

— Пока он здесь. Это все, что мы знаем…

— И то слава Богу, — пробормотал Петр.

— Между прочим, это немало, — заметил Николай. — Когда знаешь, где искать, можно действовать целенаправленно.

— Цель у нас вроде бы одна, но только методы разные.

— Естественно, мы же — профи, а вы — любители. И поэтому вам надо успокоиться, положиться на нас. Мы до истины докопаемся…

ИНТЕРЛЮДИЯ № 2

Да, конечно, я ему завидую и всегда завидовал. Не отрицаю. Я даже всегда ненавидел его. Он — настоящий, он — подлинный, он — оригинал, а я всего лишь копия, имитация, подделка, грубо говоря, фальшивка. Я всего лишь незаконнорожденный брат, которого не признают и которого стесняются. Грубо говоря, я — байстрюк, ублюдок, выродок!

Он обладает Знанием, он умеет созидать Зло, а я всего лишь пытаюсь подражать ему. В сущности, я живу в отблесках его величия и могущества. Я сделан руками великого, но непризнанного мастера, вложившего в меня страсть к женщине, стремление обладать ею. Я впитал его душевные терзания, впитал похоть и желание, а потом абсорбировал энергию убившей его особы. Это весь мой начальный капитал! Весь мой интеллектуальный запас. Куда же мне до его философского понимания гармонии существования Вселенной! Я мыслю простыми категориями.

Едва появившись на свет божий, я уже знал, что существует Он, венец творения Всевышнего. Я же его жалкое подобие, у которого своя доля, не сравнимая с великолепием его судьбы. Он призван украшать руки и короны монархов, а я — переходить из рук в руки сомнительных личностей, мечтающих нажиться на обмане.

Я всегда ненавидел его так же, как он меня презирал. Я никогда не пытался встать с ним вровень, понимая, что это невозможно. Но я медленно, но верно накапливал отрицательную энергию человеческой жадности, тщеславия, страсти к наживе, стремления к обману и других пороков, столь характерных для рода человеческого. И теперь во мне тоже скрыт заряд большой разрушительной силы. Силы, калечащей души и плоть людских существ, возомнивших себя властителями мироздания.

Мной владели сотни людей, и у каждого я брал частичку его грехов, частичку его ущербной души, частичку его низменных страстей, частичку его страха, похоти, эгоизма, жадности и гнусности! Я копил зло, как рачительный скопидом накапливает деньги, откладывая понемногу, по чуть-чуть, иной раз по ничтожной медной монетке во имя великой цели.

Да, я всегда завидовал ему, но я не просто упивался завистью, я растил в себе зло, взращивал его вопреки ему, вопреки его снисходительному презрению. И постепенно я вышел из-под власти его величия, я стал существовать сам по себе, перестал отражать его свет, подобно тому, как Селена отражает солнечные лучи.

Разумеется, мне и сейчас далеко, бесконечно далеко до него! Ну и пусть! Не всем же упиваться своим всемогуществом! Просто я стал самостоятельным игроком! Может, я и не велик, но я способен на многое!

Я тоже влияю на человеческие судьбы, я путаю их карты, сбиваю их с пути скучного безгреховного позитива, который зовется таким некрасивым, пресным, отвратительным словом — добро!

У меня теперь своя жизнь! Но я ему по-прежнему завидую. Зависть и сегодня гложет мою душу и мое бытие. Но зависть ведь тоже зло, следовательно, она преумножает мое богатство, мой заряд разрушения! Я завидую, значит, я существую!

Глава тридцать вторая

Ювелира, купившего камень у несчастного художника Франса, звали Бернар Паллетон. Это был невысокий жилистый мужчина лет пятидесяти, хитрющий, довольно приятной наружности, хотя и рано облысевший. Вероятно, с целью компенсации за голую, как колено, голову он отрастил себе окладистую с проседью бороду и довольно пышные усы, в которых тоже виднелись белые прожилки. Паллетон овдовел пять лет тому назад, жена его умерла от лихорадки, и с тех пор он влачил бренное существование один-одинешенек, поскольку детей с покойной Беатрисой не нажил.

В своей профессиональной среде он слыл неплохим мастером и очень ловким, даже прожженным дельцом. Изделия свои он пристраивал и знатным аристократам — вельможам, и богатым купцам, но не гнушался продавать кольца, браслеты, серьги и кулоны попроще и подешевле простым горожанам, лишь бы деньги у них водились. Была у Паллетона заветная мечта — стать поставщиком королевского двора, но пока, несмотря на все ухищрения и старания, осуществить ее ему, увы, никак не удавалось.

Разумеется, ювелир с первого взгляда определил подлинную цену удивительно крупного рубина и сразу же смекнул, что сможет здорово нажиться на перепродаже. Сообразил он, конечно, и то, что цена камня в золотой оправе еще больше увеличится.

Едва за Франсом закрылась дверь, Паллетон, потирая от нетерпения руки, приступил к подготовительной работе. Тщательно изучив рубин, он пришел к выводу о том, что такой крупный и прекрасный камень выгоднее всего будет смотреться в массивной, но достаточно простой, без изысков золотой «одежде».

Подмастерьям своим, Клоду и Виллему, вкалывающим на него с утра до позднего вечера, он камень не показал. Он просто как-то вскользь и небрежно заметил, что получил заказ на золотую оправу.

Между тем, покупая рубин у художника, он уже знал, кому его предложит. Маркизу Анри де Шиассье, знатному придворному, большому любителю драгоценностей и пышных нарядов. Поговаривали, что даже сам Людовик XIV, Король-Солнце, иной раз не гнушался отпустить комплимент маркизу за его блистательный вкус в подборе украшений для его молодой супруги Женевьевы, изящной молодой дамы необыкновенной красоты.

Паллетону лишь однажды удалось продать маркизу золотые серьги с изумрудами, да и то, в сущности, случайно. Женевьеве срочно требовалась новая драгоценная игрушка, а Бернар оказался тут как тут со своим предложением…

Теперь же совсем другое дело! Рубин все переменит! Паллетон заранее предвкушал, как будет отчаянно торговаться с маркизом, не снижая цены. Разве совсем малость, чуть-чуть, исключительно ради того, чтобы кольцо с таким замечательным камнем увидел сам Людовик. А в том, что это произойдет, Паллетон не сомневался. Всем была известна страсть великого короля к драгоценным камням.

«Он заметит его, обязательно заметит! И тогда, скорее всего, пожелает узнать имя ювелира. Ну, и передо мной откроются такие перспективы, такие перспективы, что даже дух захватывает!» — размышлял Бернар, шлифуя золотую дужку кольца. Жадность была его второй натурой, если не первой. Вроде бы жил он один, детей и близких родственников у него не было, но вот страсть к наживе, стремление преумножить свое богатство у него с возрастом не просто не проходило, наоборот, усиливалось. Все ему было мало и мало.

Оправа была готова к воскресенью. Подмастерьев в этот день не было, никто ему не мешал. Ювелир «состарил» золото и вставил рубин в лапки. Затем спрятал готовое кольцо в потайной стальной ящик, замурованный в стену его собственной спальни, и принялся сочинять послание маркизу. Писать письма знатным особам он был не мастак, поэтому промучился целых полдня…

ВАША СВЕТЛОСТЬ!

Пишет Вашей Светлости Ваш покорный слуга Бернар Паллетон, имеющий честь состоять в гильдии ювелиров, что на улице Вертю. Позволю напомнить Вам, Ваша Светлость, что Вы приобрели у меня в прошлом году 11 августа серьги с изумрудами за 1 720 ливров. Вы еще тогда, Ваша светлость, изволили меня похвалить за мою работу.