Александр Бушков - Ковбой Страница 37

— Предположим, — сказал Бестужев. — И с чем же вы пришли?

— Ну, не валяйте дурака… — поморщился Лоренс. — Мы давным-давно все обговорили, еще на «Титанике», вы это должны прекрасно помнить. Сомневаюсь, чтобы от всех переживаний с вами случилось выпадение памяти. Бумаги, мой друг, бумаги! В обмен на приличную сумму. Кто-нибудь  мелкий, не дожидаясь вас, принялся бы шарить но шкафам и ящикам, но я все же неглуп, вы это наверняка признаете. На вашем месте я бы не рисковал так, держал бы бумаги при себе постоянно. Готов поспорить, пояс и сейчас на вас, то-то рубашка слегка топорщится… Они ведь в целости?

— Предположим, — повторил Бестужев.

— В целости, — облегченно вздохнул Лоренс. — Вы невольно сделали легонькое движение рукой к животу… Ну, так как? Мы договоримся добром?

— Ну, если уж начались переговоры… — усмехнулся Бестужев. — Хотелось бы знать, что у вас плохого  в запасе.

— Разумная мысль, — серьезно сказал Лоренс. — Извольте… Я уже говорил, что часть моих парней числится добровольными помощника шерифа. Они, понимаете ли, получили сведения, что здесь, в глуши, скрывается от правосудия один крайне опасный субъект. Не угодно ли?

Он взял со стола свернутый в трубочку лист бумаги и раскатал его, показав Бестужеву. Сверху красовались огромные черные буквы WANTED, пониже располагался отпечатанный типографским способом портрет Бестужева, носивший несомненное сходство с оригиналом и наверняка сделанный с той самой моментально фотографии, которую Луиза показывала ему в «Вальдорфе». Еще ниже — абсолютно непонятный текст, среди которого выделялись крупные цифры 3000.

— Ну, и что все это означает? — хмуро поинтересовался Бестужев.

— Стандартное объявление о розыске беглого преступника — с милой улыбкой пояснил Лоренс. — Разыскивается… Вознаграждение за доставку живым или мертвым — три тысячи долларов…

— И что же, здесь написано, я натворил?

— О, кучу самых дерзких преступлений… — улыбаясь еще обаятельнее, просветил Лоренс. — Не волнуйтесь, я не стал вам приписывать предосудительные забавы с малолетними, убийство почтенной старой леди и тому подобные пошлости, оскорбляющие нормальных людей вроде нас с вами. Вполне джентльменские грехи — ограбление трех банков, несколько убийств… В общем, достаточно, чтобы никто не воспротивился, когда вас ухватят за ворот и увезут в Париж. Кто станет разбираться? Объявление, конечно, насквозь поддельное, но, если провернуть все быстро, о случившемся вскоре забудут. Ну кто вас будет искать? Уж конечно, не ваше правительство. Оно как раз вам ничем помочь не в состоянии, иначе вы не сидели бы сейчас здесь. Да, я не коснулся самого существенного. В любом случае слишком опасно оставлять вас в живых, если все же придется прибегнуть к силе — а потому по дороге в Париж с вами случится маленькая неприятность в виде пули в спину. Подобная неприятность произойдет, если вы все же окажетесь совершеннейшим дураком и вздумаете бежать. Поверьте, мне очень, очень не хочется прибегать к крайним мерам, это не мой стиль, я ведь уже говорил. Но если не будет другого выхода… Здесь, в окрестностях, достаточно местечек, где можно спрятать труп, который не найдут до скончания веков. Голдману с Мейером вы, в конце концов, не компаньон и не близкий родственник, мертвый, вы их перестанете интересовать… мертвый или канувший в безвестность. Поверьте, то, о чем я говорил не так уж трудно проделать. Вовсе даже нетрудно. Мы в глухой провинции, на Юге, здесь такие вещи сходят с рук… И все же я предпочел бы договориться миром, заключить сделку. Я человек не злой…

— А может, дело в другом? — перебил Бестужев, — Может, если вы принесёте только снятые с трупа бумаги, ваше вознаграждение будет гораздо меньше? Подозреваю, вас уполномочили, в том случае, если я соглашусь продать бумаги, оперировать известной суммой… и часть ее вы рассчитываете присвоить. А если я буду убит эти деньги вам придется вернуть целиком, их уже не присвоить…

— Браво, — сказал Лоренс с безмятежно улыбкой, пару раз беззвучно хлопнув в ладоши. — Поздравляю, вы за короткое время стал настоящим американцем… Вы правы, друг мой. Именно так и обстоит. Если я привезу только бумаги, мое вознаграждение будет гораздо скромнее. Если мы договоримся добром, часть денег я и в самом деле рассчитываю… получить в качестве законного процента со сделки. Это Америка. Каждый зарабатывает, как может, как у него получится…

— Бизнес? — усмехнулся Бестужев.

— Ну да, — безмятежно кивнул Лоренс. — Каждый делает свой маленький бизнес, это и есть Америка. Однако, обращаю ваше внимание… В случае, если придется поступить с вами  плохо, я все же получаю вознаграждение, остаюсь живым, здоровым, благополучным. А вот для вас обернется вовсе уж скверно… Верно ведь? Давайте по-хорошему, а? Плюньте вы на свои обязанности, на далекое начальство… Вы здесь уже неплохо прижились, как я слышал, получили возможность сделать нешуточную карьеру в кино. Это очень перспективный бизнес, скоро в нем будут вертеться миллионы… Кстати, вам, часом, не нужен толковый адвокат, который защищал бы ваши интересы перед этими двумя акулами, Голдманом и Мейером? Мы могли бы поладить… Я, конечно, готов предоставить вам время на раздумье, но вынужден его ограничить до предела, ну скажем, несколькими минутами. — Он демонстративно извлек из кармана массивные золотые часы, отстегнул их от цепочки и положил на стол. — К чему затягивать? Все уже было обговорено раньше, ситуация вам понятна, вы неглупы и сможете принять решение быстро. Ну что, засекать время?

— Может, вам и револьвер отдать?

— Вот это ни к чему, — серьезно сказал Лоренс. — Вы же понимаете — один выстрел в кого-то из нас, и парни вас изрешетят прямо-таки на законном основании… Оставьте игрушку при себе. Ну, засекаем время?

— Подождите, — сказал Бестужев. — Вы человек умный и пронырливый, признаю… но вы не приняли во внимание одного-единственного, но крайне важного и интересного документа… Который вы просто не могли предусмотреть. Соизвольте сбросить ноги со стола и открыть верхний ящик. Он лежит на виду. Как только вы его прочитаете…

— Интересно, — сказал Лоренс с застывшим лицом. — Что я мог упустить?

— Откройте ящик, — сказал Бестужев, улыбаясь насколько мог наглее и насмешливее.

Нахмурясь, Лоренс отодвинул стул, открыл ящик. Вряд ли он успел удивиться, увидев, что ящик совершенно пуст, — Бестужев метнулся к нему и, как только что адвокат сам предсказывал, сокрушил его ударом, не столь уж и могучим, погрузившим в беспамятство. Подхватил обмякшее тело и осторожно уложил его на пол, стараясь не производить шума. На цыпочках подкрался к окну.

Ага… Внизу, на заднем дворе, удобно устроившись на половинке старой бочки, прислонившись спиной к стене, вытянув ноги и нахлобучив шляпу на нос, сидел еще один субъект, крайне похожий на тех, что засели на веранде — ну конечно, Лоренс постарался обезопасить все возможные пути бегства клиента…

Другого выхода не оставалось. Тихонько-тихонько Бестужев принялся поднимать раму. Извернулся, протиснулся в окно ногами вперед и прыгнул, приземлившись аккурат перед встрепенувшимся стражем. Тот не успел вскочить — Бестужев, не прибегая к хитроумным японским приемам, оглушил его ударом кулака по голове. Пробежал меж гостиницей и сараем, припустил прочь по улице, безлюдной и пустой, совершенно не представляя, что ему делать дальше. Дороги по сухопутью отрезаны — и в самом деле, крайне рискованно удирать бездорожьем, блуждать в окрестностях, будучи не в состоянии даже расспросить дорогу. В Париж пробиваться бессмысленно, там ему придется еще хуже. Река? Черт его знает, где искать лодку — да и с лодкой попадешь и ловушку, если по берегу за тобой пустятся вооруженные верховые.

Мысли проносились во вэбудораженной голове с немыслимой быстротой, как частенько случается в минуту смертельной опасности. Приходится горько сожалеть, что человек не умеет летать… Не умеет?!

Шальная мысль, идиотская… или нет?

Бестужев наддал — далеко позади послышался конский топот. Оглянувшись, он увидел двух всадников, они были еще далеко, но расстояние с каждой секундой сокращалось, и это при том, что они еще не пустили коней в галоп. Тяжело человеку состязаться в беге с лошадью… Рискнуть и открыть огонь?

Что, северные шпики?

Бестужев приостановился, услышав справа этот громкий возглас, увидел полковника де Вилламбура — тот привстал, потом и вовсе подошел к перилам веранды, с живейшим интересом присматриваясь к происходящему.

Нетерпеливо топчась, Бестужев воскликнул не раздумывая:

— Да, черт возьми, это они!

Худое лицо полковника озарилось хищной усмешкой. Прямой, как палка, он во мгновение ока оказался на земле, у веранды, расстегнул кобуру и холодно процедил: