Филипп Ванденберг - Сикстинский заговор Страница 39

Святой отец знал лишь одну возможность приблизиться к разгадке – достать еще одну «Книгу знака», в которой было бы продолжение текста. Но где ее можно достать? Книги печатались в то время очень малыми тиражами, зачастую оставался цел лишь один экземпляр. Да и невозможно было найти в библиотеке духовенства каббалистическую книгу вроде этой.

На следующее утро Еллинек и отец Августин назначили встречу. У кардинала не было ничего нового он тоже был расстроен отсутствием страницы в книге. Оба не могли понять, как связаны все эти события.

– Иногда мне кажется, – сказал наконец Еллинек, – что мы близки к разгадке тайны Микеланджело. Но уже в следующее мгновение сомневаюсь, найдем ли мы вообще когда-нибудь ключ к этому проклятию.

В праздник Святого Иосифа

Ранним утром брат Бенно очутился под колоннадами Ватикана, он шел в приемную для паломников: хотел поговорить с папой. Священник записал его на среду, в часы для аудиенции. Но во время общей аудиенции невозможно переговорить с Его Святейшеством лично, даже для монахов и духовенства не делается исключение.

– Но я должен переговорить с Его Святейшеством! – вскричал брат Бенно. – По делу чрезвычайной важности.

– В таком случае изложите ваш вопрос письменно!

– Письменно? Это же невозможно, – ответил брат Бенно. – Это должно стать известно только папе.

Священник с ног до головы окинул взглядом монаха, но прежде, чем он раскрыл рот, брат Бенно добавил:

– Речь идет о росписи в Сикстинской капелле.

– Этим занимается профессор Паванетто, генеральный директор музеев Ватикана, или кардинал Еллинек, руководитель исследований.

– Послушайте, – умолял брат Бенно, – мне нужно поговорить с Его Святейшеством, с понтификом, это очень важно. Много лет назад я разговаривал с папой Джанпаоло, и это не было трудно организовать. Нужно было лишь позвонить по телефону, неужели теперь это так сложно сделать?

– Я сообщу о вас в секретариат Конгрегации доктрины веры. Может быть, кардинал Еллинек примет вас Вы ему расскажете о своем желании.

– Желании? – Брат Бенно горько засмеялся.

Секретарь кардинала назначил встречу на следующей неделе. Раньше кардинал Еллинек не мог бы с ним встретиться.

Бенно убеждал, что его информация чрезвычайно важна.

– Знаете, – возразил секретарь, – сейчас толпы историков просят об аудиенции, и все настаивают на том, что именно у них – важнейшие сведения по разгадке тайны. Но в результате – ничего нового. Многие стремятся к славе: хотят, чтобы о них заговорили. Не принимайте близко к сердцу мои слова, брат Бенно. А что касается встречи – возможно, на следующей неделе.

Брат Бенно вежливо попрощался и ушел той же дорогой, что и пришел.

В понедельник после пятого воскресенья Великого поста

В понедельник после пятого воскресенья Великого поста консилиум собрался на очередное заседание. На большом столе овальной формы лежала «Книга знака» в обложке Книги пророка Иеремии.

После открытия заседания и призвания Святого Духа кардиналы и епископы, высокоуважаемые монсеньоры и монахи буквально набросились на кардинала Еллинека с вопросами о том, как была найдена «Книга знака». Кардинал сообщил, что в секретном архиве ему бросилась в глаза книга, которая не должна была там находиться, – Книга пророка Иеремии. Когда он ее рассмотрел, выяснилось, что под обложкой – книга каббалиста Абулафии. Кардинал Джузеппе Беллини спросил:

– Того Абулафии, имя которого на Сикстинских фресках?

– Именно того Абулафии, которого чуть было не сжег папа Николай III.

– Разве книга не была утеряна?

Присутствующие загалдели хором, Пьер Луиджи Зальба от сервитов Пресвятой Девы Марии несколько раз перекрестился. Еллинек не был готов к возникшему переполоху.

– Как бы это объяснить… – начал он издалека. – Мне кажется, важнейшая часть этой книги пропала, из нее вырвана страница.

Кардинал Беллини пришел в бешенство. Ему все это казалось заранее продуманным фарсом. Некоторым членам консилиума давно известно значение надписи. Если тайна ужасна и подрывает основы веры, она должна быть скрыта, но не от членов данного консилиума.

Еллинек резко возразил:

– Брат во Христе, неужели вы думаете, что это я вырвал страницу? Я с возмущением отвергаю это облыжное обвинение. Как префект данного консилиума я ни в чем так не заинтересован, как в решении проблемы. Какую же цель я преследую, по-вашему?

Кардинал-государственный секретарь Джулиано Касконе успокоил Беллини. По его мнению, вряд ли исчезнувшая страница из «Книги знака» имела какое-либо значение. Она не послужила бы разгадкой тайны.

– Разве отец Августин не говорил нам, что у Абулафии была отобрана некая рукопись, господин кардинал? Разве не логичнее предположить, что рукопись эта была уничтожена?

А кардинал Франтишек Коллецки, просекретарь Конгрегации католического образования, заметил:

– Книги иудейских мистиков находили не раз. Для отца Августина было бы нетрудно достать еще один экземпляр в какой-нибудь библиотеке.

– Все попытки были безуспешны, – ответил Августин. – О «Книге знака» нет упоминания ни в одном архиве.

– Потому что это иудейская книга! Нужно попытаться отыскать ее в еврейской библиотеке.

Не обращая внимания на дискуссию, кардинал Йозеф Еллинек встал, вынул из кармана сутаны письмо, поднял его вверх и заговорил:

– На месте вырванной страницы в «Книге знака» я нашел это письмо. Автора знают все присутствующие. Это отец Пио Сегони, да смилуется над его бедной душой Господь.

В зале воцарилась тишина. Все взирали на листок бумаги в руке кардинала. Выдерживая паузы между словами, тот стал читать предупреждение бенедиктинца, который советовал прекратить поиски, пока не поздно.

– Пио все знал, он все знал! – тихо произнес Беллини. – Господи!

Еллинек пустил письмо в зал, каждый прочел его еще раз про себя.

– Вы можете объяснить нам, о чем говорится в «Книге знака»? – поинтересовался кардинал-государственный секретарь. – Хотя бы до того момента, где вырвана страница?

Еллинек пояснил:

– Речь идет о каббалистическом учении, которое не имеет значения ни для Святой Церкви, ни для данного случая. Однако в конце книги Абулафия говорит о своем учителе, от которого получил знания, преодолев три испытания. Эти знания касаются Церкви и понтифика. Завершается страница словами о том, что евангелист Лука лжет.

– Лука лжет? – Кардинал Коллецки ударил кулаком по стопу.

– Так у Абулафии.

– Есть ли там что-нибудь более конкретное? Какие-то подсказки?

– На следующей странице. Вырванной.

Повисло продолжительное молчание. Наконец слово взял государственный секретарь Джулиано Касконе:

– Кто с уверенностью может сказать о том, что на следующей странице мы найдем объяснение, брат во Христе? А даже если и так, почему вы считаете, что Микеланджело имел в виду именно это место из трудов Абулафии? Очевидно, флорентиец сыграл злую шутку, и теперь мы идем по ложному следу.

– Тем не менее, – сказал отец Августин, – эта злая шутка, как вы выразились, Ваше Высокопреосвященство, в жизни отца Пио сыграла достаточно важную роль. Ему пришлось расстаться с жизнью.

Кардиналы, епископы и монсеньоры договорились встретиться через неопределенное время, когда будет найдена копия «Книги знака».

Поздно вечером Касконе встретился с Канизиусом.

– Ведь я знал, – сказал Касконе, – а ты еще сомневался, что эта глупая надпись опасна. Любое исследование губительно для курии. Вспомни о Джанпаоло!

Канизиус скривился, будто даже звучание этого имени причиняло ему боль.

– Если бы Джанпаоло, – продолжил кардинал-государственный секретарь, – не стал рыться в документах, жил бы и по сей день. А если бы реформа была проведена, о последствиях страшно даже думать. Джанпаоло вверг бы Церковь в кризис веры. Нет, невозможно представить!

Канизиус согласно кивнул. Он сомкнул руки за спиной и прохаживался перед Касконе, облюбовавшим место в обтянутом пурпуром кресле в стиле барокко.

– Уже сама тема собора была бы унизительна для курии, – сказал он. – Собор на тему фундаментальной веры! Невероятно! Это счастье, что он не успел официально заявить о своих планах.

– Да, невероятная удача! – согласился Касконе и, склонив голову, перекрестился.

Внезапно Канизиус замер:

– Консилиум по делу Сикстинской надписи должен быть прекращен как можно скорее. Ситуация во многом схожа с той, что сложилась во время правления Джанпаоло. Всюду все что-то вынюхивают. Еллинек мне не нравится, а Августин и того меньше.

– Если бы я мог предугадать, что повлечет за собой обнаружение этой надписи, я приказал бы ее уничтожить.

– Нельзя было восстанавливать в должности Августина!

Касконе повысил голос:

– Я отправил его в отставку, узнав, что он собирает материал о папах, правивших короткое время. И о Джанпаоло. Но Пио Сегони совершил суицид, и мне пришлось вернуть его. Если бы я этого не сделал, это вызвало бы подозрения. В сложившейся ситуации я вижу лишь один выход: ты должен распустить консилиум ex officio. Консилиум справился со своей задачей. Микеланджело досадил Церкви, написав на своде Сикстинской капеллы имя еретика Абулафии. Этого объяснения будет достаточно. Не повредит ни Церкви, ни курии.