Петр Межирицкий - Читая маршала Жукова Страница 4

Версальскую дамбу рейхсвер преодолел раппальским проломом.

Якир прослушал курс в Высшей военной академии германского Генштаба в 1927-28 и приглашен был прочесть там лекцию о своем военном опыте. Поход его группы войск 12-й армии, обескровленной в предыдущих боях, из района Бирзула-Голта по тылам противника к Житомиру и Киеву, стал классикой выхода из окружения.

Когда великого Мольтке[7] в пылу поклонения сравнили как-то с Фридрихом Великим, он, подумав, отверг сравнение. Он сказал, что никогда не осуществлял самого сложного в войне - отступления.

Якир отступал с ранеными, артиллерией, обозами. Он не просто выходил к своим, он шел, громя тылы врагов. Прокладывая путь, учитывал не только тактическую, но и политическую ситуацию. Он играл на враждебности сторон и проскальзывал буквально между их боевыми порядками. После лекции Якира восхищенный Гинденбург подарил ему книгу Шлиффена "Канны" с надписью, смысл которой был - "От самого старого стратега германской армии самому молодому стратегу Красной Армии."

Самый молодой стратег и тактик РККА, командующий Киевского Особого военного округа расстрелян был первым из восьмерки командармов. За ним Примаков. Он-то еще в 1920-м в телефонных переговорах непочтительно посылал будущего генсека, когда тот вопреки приказу Реввоенсовета увел свою Первую Конную с Варшавского направления на Львов и слал приказы не подчиненному ему командиру корпуса Червонного казачества. Тогда же заложена была и ненависть Сталина к Тухачевскому. Сухорукий вождь с завистью глядел на красавца-командарма. Уведя Первую Конную с направления главного удара, Сталин впоследствии обвинил в неудаче похода на Варшаву комфронта Тухачевского, но тот не принял обвинения и контраргументировал насмешливо и мощно. О том, как оценивал Тухачевского Жуков, довольно сказано даже в 1-м, сильно процеженном идеологическим аппаратом варианте "Воспоминаний и размышлений". Но лучше все же обратиться к 12-му изданию:

"Мы чувствовали, что главную руководящую роль в Наркомате обороны играет он" (Тухачевский. Это при наркоме Ворошилове… - П.М.)

"Меня тогда поразило то, что он почти ничего не сказал о Сталине (Уже тогда ковалась святость вождя. О нем полагалось петь в любом выступлении. А если кто не пел, то это поражало. Речь идет о выступлении Тухачевского на партактиве в 1931 году. - П.М.) Сидевший рядом со мной начальник войск связи, старый большевик-подпольщик Р.В.Лонгва сказал мне, что Тухачевский не подхалим, он не будет восхвалять Сталина, который несправедливо обвинил Тухачевского в неудачах наших войск в операциях под Варшавой."

"Вспоминая в первые дни Великой Отечественной войны М.Н.Тухачевского, мы всегда отдавали должное его умственной прозорливости и ограниченности тех (Выделено мной. Так у Жукова. Тем более убедительно. Маршал не виртуоз пера, и это подлинно его фраза. - П.М.), кто не видел дальше своего носа, вследствие чего наше руководство не сумело своевременно создать мощные бронетанковые войска, и создавали их уже в процессе войны."

Сидя в стылом кинотеатре, я глотал злые слезы.

Не все новинки 1935-го применены были даже под Сталинградом. Туда, в район Калача, где замыкалось кольцо вокруг армии Паулюса, наверняка чесались руки выбросить десант. Осуществлять не стали. Погода нелетная, то да се…

Конечно, создание воздушно-десантных сил не было идеей Якира или Тухачевского, это было общим желанием и замыслом всего современно мыслящего руководства РККА. И решение показать то, на что уже способна РККА, не было решением одного Якира. Предложившие эту демонстрацию командармы знали, как переимчив вермахт. И, хоть они понимали, что идеи носятся в воздухе, надо было обладать немалой уверенностью в лидировании, чтобы демонстрировать потенциальному врагу такой десант. Эта уверенность у командармов была, они знали, что идут с отрывом впереди лучших армий Европы.

В 1937-м отрыв был ликвидирован. За годы войны советская армия не осуществила ни одной успешной воздушно-десантной операции даже того масштаба, какой был показан на маневрах 1935 года. (Зато немцы не пренебрегли уроком, и в 1941 году захват Крита осуществили с воздуха.)

Нет лучшего отзыва о киевских маневрах, чем лица военных атташе. Господа были ошеломлены феерией военного спектакля. Все предусмотрено, все расписано, врагу не дается ни мига передышки, неожиданность за неожиданностью, удар за ударом.

Довольный выучкой войск красавец Якир скромно дает пояснения. Удовлетворены профессионалы - Тухачевский, Гамарник, Егоров. Ничего не выражают глаза наркома Ворошилова, недоумевают усы Буденного.

По окончании маневров, в сентябре 1935 года, Якир стал командармом 1-го ранга.

А Буденный и Ворошилов маршалами.

Жукова на этих маневрах нет. Он лишь комдив в Белорусском округе. Но это еще время, когда опыт изучается в РККА повсеместно. Потому что о Ганнибалах и Сципионах говорить в ХХ веке уже невместно. Сципиону всех дел было велеть союзникам доставить такое-то количество фуража, а Ганнибалу поставить слонов с погонщиками в нужном месте. С размахом современных операций и разнообразием техники не справится без специальной подготовки ни один великий полководец прошлого.

Хорошие способности в сочетании с минимальным хотя бы образованием объясняют тактическую зрелость полководца и успех в первой в его жизни операции. Но дело в том, что и минимального пока нет. КУВНАС - последнее учебное заведение в перечне образования Жукова и маневры 1935-1936 г.г. -последнее крупное событие в военной жизни страны. А затем годы погашенных жизней и книг. И вслед за тем - Халхин-Гол.

Зрелость Жукова при Халхин-Голе необъяснима.

Возможно, ее объяснят иные источники.

6. Военное образование - 2

В первом издании этой книги я привел свидетельство генерала фон Меллентина о том, что Жуков получил солидную военную подготовку на курсах рейхсвера в рамках вышеупомянутого военного сотрудничества между двумя армиями. Не зная, когда именно это было, я отнес факт к концу 20-х годов. Кажется, в русскоязычных источниках это стало первым упоминанием о германской компоненте в жуковском военном образовании, и встречено оно было в штыки[8]. Затем, когда факт был признан, оказалось, что он имел место сразу после Раппало, то есть где-то в 1923-1924 г.г.

Фон Меллентин, отпрыск старинного прусского рода, а по материнской линии прямой потомок Фридриха Великого, войну начал майором и завершил генерал-майором в должности начальника штаба группы войск "G" на западном фронте. Книга фон Меллентина "Танковые сражения" стала теперь настольной книгой генералов. Говоря в ней о массированном наступлении советских войск на среднем Дону против 8-й итальянской армии, время которого выбрано было так удачно, что разом положило конец всем надеждам фон Манштейна деблокировать 6-ю армию Паулюса, фон Меллентин поминает Жукова. Именно в отношении выбора времени есть забавное расхождение в этом эпизоде, к нему вернемся в Сталинградской наступательной операции. Но здесь речь о другом. Назвав имя маршала Жукова, фон Меллентин делает сочное примечание:

"Немногим известно, что Жуков ранее получил значительную подготовку в Германии. Вместе с другими русскими офицерами он учился на организованных рейхсвером военных курсах в 20-е. Некоторое время он был приписан к кавалерийскому полку, в котором полковник Динглер служил в качестве субалтерн-офицера. У Динглера сохранились живые воспоминания о буйном поведении Жукова и его собутыльников и о значительном количестве спиртного, которое они привыкли принимать за обедом. Ясно, однако, что с военной точки зрения Жуков не потерял времени зря."

Ирония судьбы: орудием повержения вермахта стал Жуков, учившийся грозному мастерству войны у рейхсвера. Враг так же приложил руку к военному образованию своего победителя, как СССР к вооружению врага.

К чему было скрывать? Этого не стыдились те, чьи имена маршал с сугубым уважением называл. Российская и германская военные школы шли в то время голова в голову. Причем, сокрытие этого Жуковым имеет, я бы сказал, злостный характер.

"В апреле 1941 года, не помню какого числа, мне позвонил И.В.Сталин:

– Из поездки в Германию возвращается на родину министр иностранных дел Японии Мацуока, - сказал он. - Вам надо любезно принять его. (Слово "любезно" он произнес с особым нажимом).

– Какие будут указания?

– Мацуока просто хочет познакомиться с вами.

Особенно теряться в догадках я не стал: видимо, у Мацуоки были свежи в памяти события Халхин-Гола.

Спустя несколько дней начальник Отдела внешних сношений Наркомата обороны доложил мне, что через два часа у меня будет Мацуока с переводчиком.

Точно в назначенное время открылась дверь и вошел, низко кланяясь, Иосуке Мацуока.