Евгений Сухов - Бомба для империи Страница 4

– А у этого Вольдемара какая фамилия? – спросил Густав.

– Не знаю! – произнес в крайнем отчаянии курьер. – Он не сказал, а я не настаивал. Теперь-то я понимаю, что в первую очередь я должен был прояснить, кто эти люди, а уж потом…

Он и правда был непроходимо туп. Все же Густав решил сказать ему, чтобы тот хоть немного понял:

– Ты не должен был прояснять, кто эти люди, ибо это совершенно неважно. Потому что ты не должен был сводить с ними знакомства и не должен был доверять им чужие деньги. Впрочем, и свои тоже… – Густав мельком посмотрел на курьера: понимает ли тот, о чем он ему говорит? Однако понимания в его глазах не обнаружилось. Страх – да, имелся. А вот понимания, что и о чем говорит ему Густав, пожалуй, не было… – А все случилось потому, что возможная выгода затмила тебе мозги.

– Виноват…

– Значит, имена у них вымышленные, – резюмировал Густав.

– Я думаю, это их прозвища…

– Меня не интересует, что ты думаешь, – сказал, как отрезал, Густав. – К тому же я очень сомневаюсь, что ты вообще умеешь думать… Ладно. Как вы познакомились с этим Вольдемаром?

– Произошло наше знакомство как-то случайно. Ну, знаете…

– Нет, не знаю, – оборвал его Густав. – Дальше…

– Вольдемар сказал, – голос курьера начал подрагивать, – что скоро поднимутся акции Березовских золотых копей. И если сейчас их купить, а когда акции поднимутся – продать, можно будет сорвать весьма неплохой куш… Африканыч, человек Вольдемара на бирже, подтвердил, что через несколько дней акции Березовских золотых рудников резко поднимутся в цене…

– Березовские рудники – это под Екатеринбургом? – спросил Густав, выказав некоторые знания относительно предмета разговора.

– Да.

– Дальше, – коротко приказал Густав.

Курьер подобострастно кивнул:

– Когда я был за Уралом, то слышал от Купца то же самое. Он как-то мельком сказал, что будет вкладываться в акции Березовских рудников. Мол, это становится выгодным предприятием и в скором времени принесет большие деньги. Это и сыграло решающую роль… И я вложился…

– «Я вложился», – зло передразнил Густав. – Ты бы вложился, если бы это были твои деньги. Но это были деньги «Центра», очень нужные нам в создавшейся ситуации. И ты рисковал не своими средствами, что было бы твоим личным делом, а средствами организации, предназначенными для проведения запланированной акции, которую ты, – Густав протянул указательный палец, указывая на курьера, – предательски сорвал…

– Виноват…

– Хватит! – едва ли не со всей силы стукнул кулаком по подлокотнику кресла Густав. Это «виноват», похоже, раздражало его более, нежели сам факт утраты денег. – Что было дальше? Говори все, до самой мельчайшей подробности, чтобы я смог составить полную картину того, как ты предал наше дело и кто тебя к этому подвигнул!

– Я не хотел…

– Именно хотел! – крикнул на курьера Густав. Он уже не мог сдерживаться. – Если бы ты не хотел, то деньги лежали бы сейчас у меня на столе! Давай рассказывай. Мне нужны подробности!

Похоже, язык у человека в полосатом дорожном костюме прилип к нёбу. Сглотнув, он заговорил:

– В-все шло поначалу х-хорошо. Мы к-купили акции, и буквально на вт-торой день они стали расти в цене. Подождав, пок-куда они достигнут максимальной стоимости, мы скинули их и п-получили большой навар. Мне п-причиталось двадцать пять ты-тысяч…

– Ты бы положил их в собственный карман, так? – зло ощерился на курьера Густав.

– К-клянусь, что прибыль я употребил бы для дела и ни за что не позволил бы себе…

– Не надо попусту клясться, – оборвал его Густав. – Не делай больше этого никогда.

– Не буду…

– Конечно, не будешь… Дальше.

Курьер вздохнул:

– Дальше оставалось только получить деньги. И тут Африканыч и Ленчик решили нас кинуть и присвоить себе деньги.

– Каким образом?

– Захотели скрыться с деньгами.

– Но Вольдемар помог? – с едва уловимой насмешкой посмотрел на курьера Густав. – И счастливо отыскал беглецов в каком-нибудь тихом и укромном месте?

– Да-а, – оторопело произнес человек в полосатом дорожном костюме. – Откуда вы знаете?

– Неважно, – ответил Густав. – Продолжай.

Курьер кивнул:

– Он нашел их в каком-то заброшенном доме, саквояж с деньгами при них. Вольдемар был очень зол и застрелил Африканыча…

– Насмерть? – спросил Густав, весьма непонятно посмотрев на него.

– Именно, – ответил курьер, – прямо на моих глазах. То же самое он хотел сделать и с Ленчиком. Сказал, что такого предательства не прощает никому…

– Он прав, – произнес Густав. – Предательства прощать никому нельзя.

Курьер несколько раз сморгнул:

– После Ленчика он собирался пришить старика. Как свидетеля.

– Какого старика?

– Отставного актеришку. Тот, похоже, спился и просто жил в том заброшенном доме.

– Убил? – коротко спросил Густав.

– Не знаю, – не сразу ответил курьер.

– А Ленчика убил?

– Скорее всего, убил. Да, убил…

– Что же так неуверенно отвечаешь?

– Я только слышал выстрелы… – нерешительно отозвался человек в полосатом дорожном костюме.

– Сам, значит, не видел?

– Нет… К тому времени я уже покинул дом, – с дрожью в голосе произнес курьер.

– Сбежал, стало быть.

Курьер робко посмотрел на Густава, а потом проговорил в отчаянии:

– А что мне оставалось делать? Ведь пришла полиция и стала ломиться в двери. Они же могли арестовать меня.

– Ну, это вряд ли, – усмехнулся Густав. – Ты ведь не видел этих фараонов?

– Не-ет…

Густав лишь едко хмыкнул:

– Ясное дело – не видел. А как тебе удалось сбежать? – спросил он. И тут же остановил сам себя: – Нет, позволь, я догадаюсь сам… – Он приложил руку ко лбу, а потом, словно осененный идеей, произнес: – Тебя вывел черным ходом Вольдемар. И, конечно, без денег.

– Да-а… – протянул курьер. – Но если бы я попался с деньгами, было бы еще хуже…

– Конечно, конечно… Кто же спорит? – Густав, похоже, уже ненавидел курьера. – А когда ты мчался от заброшенного дома, словно заяц, то слышал выстрелы, так?

– Слышал… – Удивлению человека в полосатом дорожном костюме не было предела. Не зря в организации говорят, что Густав видит людей насквозь и все знает. Он и правда всевидящ и всезнающ…

– И ты подумал, что это Вольдемар пришил Ленчика и старика-актера, а потом ворвавшиеся в дом фараоны подстрелили самого Вольдемара, потому что он оказал им сопротивление? Так? – спросил «всевидящий и всезнающий».

Курьер молчал, пораженный: всеведению Густава решительно не было границ…

– Мда-а, – протянул тот после недолгого молчания, во время которого он устало и, как могло показаться на первый взгляд, уже безразлично созерцал человека в полосатом дорожном костюме.

И кто только производит таких недоумков? А главное, как они просачиваются в такое серьезное дело, как политический террор, способный повлиять на весь ход мировой истории? Надо как можно скорее доложить в «Центр», что человек, заведующий кадрами организации, скорее всего, выжил из ума и перестал разбираться в людях. Или он недобросовестно относится к делу, что еще хуже. Если дальше так пойдет, то скоро все придется делать самому: и финансировать акции, и создавать тайные ячейки, и изготовлять бомбы, и самому же кидать их в государей.

А что делать с этим? Густав, стараясь быть спокойным, посмотрел прямо в глаза побелевшему курьеру. Разве такому слабому человеческому материалу можно доверять?

Тупоголовая, жалкая скотина! Ведь младенцу было бы ясно: с игрой на бирже – это подстава. И его просто раскручивают без особых затей, чтобы потом элементарно «кинуть». На это указывало все: вымышленные имена; случайное знакомство с этим Вольдемаром, который, очевидно, главный в их шайке; появление «фараонов», настоящих или подложных, но тоже из их шайки; счастливое спасение от ареста… Курьера просто-напросто развели, как бестолкового гимназиста!

Стоп!

Актер… Конечно, он тоже махинатор, и тоже в их шайке, но, возможно, актер-то он взаправдашний…

Густав старался говорить теперь спокойно:

– Ты говорил об отставном актере…

– Каком актере? – непонимающе сморгнул человек в полосатом дорожном костюме.

– Который проживал в том заброшенном доме, где вы с Вольдемаром настигли Ленчика и Африканыча, – терпеливо и уравновешенным тоном напомнил Густав.

– А-а! Да, там был старик-актер. Бывший. Наверное, жил там, – спохватился курьер.

– Расскажи о нем поподробнее.

Человек в полосатом дорожном костюме напряг память. То есть старательно сморщил лоб в складки, сделав при этом пресерьезное лицо. Сейчас он вспомнит про старика-актера, Густав успокоится и отпустит его. Конечно, ему больше не поручат ездить за деньгами для «Центра», но ему этого и не надо: слишком хлопотная работенка! Уж лучше прислуживать, чем подвергать свою жизнь опасности. И вообще, надо бы уходить от этих рисковых людей. Ведь он пришел в организацию за романтикой, ну и деньгами, конечно, – а вместо этого его постоянно подвергают какому-то необоснованному риску: того и гляди, жандармы пристрелят в каком-нибудь глухом переулке или пьяный громила пырнет ножиком в темной подворотне.