Кларов Юрий - Арестант пятой камеры Страница 40

Нет, историю можно было уподобить чему угодно, но только не солдату. Она никогда не подчинялась палочной дисциплине, была себе на уме и достаточно своенравна. Кроме того, в отличие от адмирала она обладала чувством юмора. И с ним она сыграла достаточно злую шутку…

Еще будучи гимназистом, Стрижак-Васильев в шестом классе увлекся историей Франции XVIII века. В книгах, которые он тогда читал, было много поучительного и неожиданного. Но самым поразительным казалось полное несоответствие - и не такое уж редкое - между стремлениями людей, их поступками и последствиями этих поступков.

Подобными парадоксами была богата и история других стран, в том числе и России. Впрочем, то, что он тогда называл парадоксами, были не парадоксы, а характерные закономерности - диалектика истории…

Если бы Колчаку кто-либо сказал, что, став у кормила власти, он тем самым приблизит торжество революции, адмирал бы рассмеялся: уж кто-кто, а он делал все, чтобы выкорчевать в Сибири, на Урале, в Поволжье и на Дальнем Востоке корни и корешки большевизма. Но в том-то и заключался юмор истории, что действия адмирала привели к совершенно неожиданным для него результатам…

Стрижак-Васильеву вспомнилась статья в одном из номеров газеты политотдела Пятой армии. В ней цитировалась речь Ленина перед слушателями Свердловского университета. «Все, что могло бы парализовать революцию, все пришло на помощь Колчаку, - говорил Ленин. - И все это рухнуло, потому что крестьяне, сибирские крестьяне, которые менее всего поддаются влиянию коммунизма, потому что менее всего его наблюдают, получили такой урок от Колчака, такое практическое сравнение (а крестьяне любят сравнения практические)) что мы можем сказать: Колчак дал нам миллионы сторонников Советской власти в самых отдаленных от промышленных центров районах, где нам трудно было бы их завоевать» note 30 .

Белый диктатор в роли вербовщика сторонников Советской власти… Как видите, господин адмирал, история умеет шутить. И, уничтожая политических противников, вы тем самым готовили себе место в «висельной камере» иркутской тюрьмы…

Такова диалектика истории.

Вы слышали про большевика Арнольда Нейбута? Это был мой друг, рабочий, человек воли и убежденности. В Омске, когда вы стали диктатором и, не подозревая об ожидающей вас камере, обосновались в роскошном особняке, он возглавлял подпольные большевистские комитеты Сибири. Кстати, он вместе с другими моими товарищами руководил и декабрьским восстанием, которое доставило вам столько неприятностей. Ведь тогда мы захватили тюрьму, помещения телеграфа, железнодорожной станции, разоружили чехословацкий отряд… Это восстание напомнило вам, что у вас нет тыла. И вы это учли. С того времени на фронте находилась лишь треть ваших войск, а остальные охраняли Омск и другие города, подавляли восстания, сражались с партизанами… Красная Армия, действующая в тылу, сковала две трети полков «всероссийского правительства» - и в этом была немалая заслуга Арнольда Нейбута. Сейчас Нейбута среди нас нет. Он погиб в феврале 1919 года. Его выдал провокатор. Арест, а затем расстрел. В докладе особого отдела департамента милиции, который вы изволили просматривать, указывалось: «Интеллигент-рабочий Петр, по кличке «Большой», по фамилии Байков, - член Коммунистической партии, Дипломатический представитель от Советской власти на Дальнем Востоке». Контрразведка так и не узнала ни его настоящей фамилии, ни того, кем был «Петр Большой». Но теперь это уже не тайна…

Так вот, Арнольд Нейбут был не только блестящим организатором и мужественным человеком, но и образованным марксистом. Он хорошо понимал диалектику истории. Это помогало и ему и нам чувствовать будущее…

Стрижак-Васильев снова встретился с Нейбутом осенью 1918 года, на следующий день после своего приезда в Омск.

Встреча состоялась днем, в маленьком кафе, пристроившемся рядом с модным и шикарным синематографом «Лира».

По замыслу владельца, новое кафе должно было привлечь коммерсантов, влюбленных и вообще всех тех, кто предпочитает разговор вдали от любопытных глаз. С этой целью в нем и были оборудованы интимные кабинеты, располагающие к откровенности и уюту. Пользовались ли они популярностью у влюбленных, Стрижак-Васильев так никогда и не узнал. Но омские большевики, особенно первое время, часто к ним прибегали. Кафе находилось в центре города, на Атаманской улице, поэтому не привлекало внимания ни департамента милиции, ни контрразведки…

Стрижак-Васильева по узкому коридору провели в «голубой кабинет», который имел два выхода (тоже немалое преимущество). Его там ждал Нейбут. На нем был элегантный, тщательно выглаженный костюм. Такой костюм мог принадлежать лишь человеку, которого при любом строе волнует только один вопрос - его внешность. Нейбута можно было принять за кого угодно, но не за революционера. «Петр», «Микус», «Большой Петр», которых безуспешно разыскивала полиция Риги, Баку, Тифлиса, Чикаго и Нью-Йорка, исчезли. Перед Васильевым стоял самоуверенный и лощеный прожигатель жизни.

Они не виделись почти год, но на лице Арнольда ничего нельзя было прочесть: ни радости, ни обычного человеческого интереса. И если бы в кабинете присутствовал посторонний, он бы не поверил, что их связывает не только совместная работа, но и многолетняя дружба.

И это объяснялось не сухостью Нейбута, а его умением сдерживать себя всегда и во всем, отделять незримым барьером личные отношения от партийных. Сейчас встречались не друзья, а подпольщики. Времени у них было мало, дел много… И естественно, что все время должно было быть посвящено только делам.

Стрижак-Васильев хорошо знал Нейбута. И все же он ждал привычных вопросов, которые всегда сопутствуют встрече друзей. Но Арнольд обошелся без них.

- Итак, на готовенькое? - сказал он.

Он действительно был убежден, что после августовской конференции note 31 все вновь прибывшие «являются на готовенькое». Таким образом, «внеделовая» часть встречи исчерпалась тремя словами. После этого Нейбут перешел непосредственно к делу. Арнольд охарактеризовал положение в Омске и познакомил его с решениями конференции по тактике. Они сводились к трем основным пунктам:

«1) Задача рабочих Сибири - это вооруженная борьба за восстановление в Сибири Советской власти.

2) Эта борьба в своем процессе должна иметь три этапа своего развития. Первый этап - накопление и организация сил рабочего класса во главе с партией коммунистов, второй - организация широких масс для борьбы с реакцией и третий этап - вооруженная борьба для:

3) прорыва белогвардейского фронта, свержения белогвардейской власти в Сибири и восстановления связи с Советской Россией».

- Сейчас первый этап, - сказал Нейбут, - накопление и организация сил рабочего класса. Партийные ячейки в крупных городах уже восстановлены, они строятся по принципу замкнутых «десяток» и «пятерок». Все наши организации объявлены на военном положении. Главные практические вопросы: пропаганда, связь, оружие и информация. Вас (Нейбут даже с очень близкими людьми всегда был на «вы») предполагается использовать для разведки преимущественно политического характера. Это важнейший участок нелегальной работы. И мы, и Реввоенсовет Восточного фронта, и ЦК. РКП (б) должны знать не только все, что происходит в стане сибирской контрреволюции, но и то, что может произойти там в ближайшее время…

Так военком Стрижак-Васильев вновь стал подпольщиком. И совершилось это в «голубом кабинете» кафе «Уют».

В том же кабинете через месяц он докладывал Нейбуту сведения, полученные им от денщика атамана Красильникова. Денщик Красильникова, молодой оренбургский казак, сочувствовавший большевикам, поддерживал со Стрижак-Васильевым постоянную связь вплоть До ареста и был одним из самых ценных информаторов подпольного центра. На этот раз он сообщил о любопытном разговоре, который состоялся на квартире Красильникова между атаманом, комендантом Омска Волковым и «Ванькой-Каином». Речь шла о свержении Директории и установлении военной диктатуры, причем в качестве Диктатора назывался Колчак, только что назначенный военным министром. То, что Васильев узнал от денщика, косвенно подтверждалось также данными, поступившими из штаба Степного корпуса и французской военной миссии.

- Ваше мнение, переворот реален? - спросил Нейбут.

Вполне. Чехи под нажимом французов займут нейтральную позицию, а в самом Омске Директория не располагает никакой реальной силой, если не считать нескольких сот эсеровских боевиков.

- Дата известна?

- Пока нет. Предположительно вторая половина ноября - первая декабря.

Нейбут помолчал, что-то обдумывая, а потом сказал:

- Если переворот произойдет, то это будет началом конца… Конца сибирской контрреволюции.