Ураган - Александр Николаевич Бубенников Страница 40

– Зачем, – удивилась Мария, – ведь это суеверие…

– А верить в знамение – не суеверие, Машенька?..

– Чтобы повезло все бои моего ученика нокаутом заканчивать, на счастье и везение надо его тренеру дотронуться до живота его любимой и верной невесты… Этим правилам меня мои бабки и прабабки в северной деревне научили – и всё путём, тип-топ, сам в заслуженные чемпионы и змс выбился, а теперь надо становиться заслуженным тренером чемпиона с редким нокаутирующим ударом с двух рук, справа и слева…

– Дотрагивайтесь, Фёдор Иванович, – одарила тренера сияющей улыбкой Мария. – На странное спортивное счастье… И ещё… – Она нежно на ухо прошептала тренеру. – Пригласите смотрящего за городом, авторитетов к себе, посидите, поговорите, ваш банкет оплачу по высшему разряду, чтобы от нашего Игоря бандиты отстали… Ведь многажды чемпиона вы готовите…

– Можно, любушка Машенька, – тихо и доверительно прошептал тренер на ухо Марии, – но с оплатой банкета как-нибудь, дорогая моя, как-нибудь сами справимся…

Глава 20

Время ожидания – особое время. И в этом времени шутки в сторону. Шутить изволите – так нам, ожидающим, с вами, шутниками, не по дороге. Только и ожидающим не стоит обольщаться маннами небесными за ближайшим поворотом, за сказочным распутьем: всё опасно и непредсказуемо. Кому охота голову сложить или убиться об углы быта и бытия, если прямо пойти и ускориться, бежать напропалую? Кому охота коня или что-то ещё потерять, если налево пойти?.. И как, вообще, клад найти, повернув направо, если там, в принципе, кладом не пахнет, только одним дерьмом?.. Только время ожидания всегда правильное время, потому что куда угодно можно идти и бежать, ускоряться куда угодно, только назад возвращаться не стоит никогда, ибо нельзя… Нельзя совсем, с главным словом «совсем», нечего там делать сзади…

И был страх – какой-то животный, тёмный, что ничего не выносится, не родится – во времени ожидания у Марии и Веры. Только этот страх, прячущийся от внешнего проявления где-то далеко в душевной глубине, на самом донышке, легко купировался, растворялся в пустоши… Страх страхом, а рожать-то надо, тем более, тогда, когда у Веры, лежащей на сохранение, диагностировали двойню. А природный эффект близких по духу живых существ заразителен: Мария, тоже решившая лечь на сохранение в только что открытом платном центре материнства Энска, с радостью услышала чудную весть, что она носит в своём чреве здоровую двойню, почти что выносила.

Так и узнавали женщины в своих отдельных палатах из телевизионных репортажей, на далёком расстоянии друг от друга, что сын Веры и жених Марии движется чётко и уверенно к финалу чемпионата России, побеждая в предварительных кругах и четвертьфинале убедительным досрочными нокаутами в первом или, на худой конец, во втором раунде А там и полуфинал – и снова уже в первом раунде Игорь посылает соперника в нокаут. Прецедент создан: и в финале у оппонента Игоря нет никаких шансов продержаться на ногах больше одного раунда, тем более, больше двух раундов. «Мистер Нокаут» – это уже было такое прозвище у боксёра второго среднего веса в отечественной и мировой истории бокса. Только «Мистер Нокаут» имел чуть больше десяти поражений на ринге, а доморощенный боец из Энска не имел, вообще, поражений и с младых ногтей в официальных встречах почти все бои заканчивал нокаутом или, на худой конец, за явным преимуществом. Чем для истинных ценителей бокса не «гений Нокаута»?

А что же сам боец Игорь? Именно он настоял, чтобы его любимая легла на сохранение, когда они с Марией узнали от врачей, что у них будет двойня.

– У тебя, родная, как и у мамы, тоже должна двойня… Это что, тоже игра случая, в который невозможно поверить?.. Или двойная волна счастливого вашего знамения, одного на двоих? – позвонил он после своей грандиозной победы на чемпионате, о которой трубили все средства медийной информации. – Я весь в ожидании, милая…

– Не форсируй тему счастливого знамения, тем более, одного на нас с Верой. Как бы не сглазить всё похвальным ожиданием счастья, от волны знамения, – уклончиво сказала Мария. – Сдаётся мне, что ожидание победных счастливых дней иногда бывает лучше и самих дней в их победной ауре, да и самой знаменательной победы… Я так ждала твоего успеха, и вот он достигнут… И пустошь на душе, страх за наше будущее, понимаешь… И ждать мучительно, и страшиться нови мучительно…

– Вот ты, о чём, Маш… Твой Рудольф звонил мне и тренеру Фёдору Ивановича… Соблазнял бешенным успехом грядущего шоу…

– Во-первых, он не мой, а во-вторых, соблазнил всё же тебя с тренером Рудольф?

– Я же человек чести и данного слова… Нельзя уже идти нам на попятную…Ты же видишь, они не тронули тебя, мою семью – с тобой, мамой, твоим отцом… Тренера Рудольф как-то быстро убедил, что не стоит нам ехать на чемпионат Европы – и так всё ясно, кто самый сильный в полутяжёлой категории… Но на тренера давят из министерства спорта, мол, стране нужны европейские, мировые и олимпийские победы… Им объясняют: то победы на любительском уровне, а на профессиональном ринге другие понятия и правила.

– Костяной рисунок глубинного страха меня пугает за нас всех при твоём непременном участии в шоу Рудольфа… Взвесь всё хорошенько… Ты же боксёр, а в шоу другие правила рестлеров…

– А деваться мне уже никуда нельзя… Слово дано, ты спасена, и должна подарить мне двойню близнецов… Если подаришь девочку и мальчика, то это только к лучшему…

– Как будет, так и будет, Игорь…

– А мне безумно хочется увидеть тебя, обнять…

– До родов нельзя, милый, только после…

– Слушай, я просто летаю на крыльях любви в ожидании счастья стать отцом близнецов…Я задыхаюсь в счастливом полёте… Главное, по моим внутренним ощущениям, когда ты окажешься рядом со мной с близнецами на руках, не забыть от трудного бойцовского счастья, как правильно дышать, как, вообще, дышать…

И сразу после разговора с Игорем Мария набрала номер мачехи. Вера не взяла трубку, что было само по себе более, чем удивительно. «Вот оно – опасение предчувствий на тему из мыльных опер: «Давно ждёшь? – Всю жизнь», – подумала она и продолжала снова звонить и даже слать мачехе эсмэсски с разным текстом, но с одинаковым смыслом: «Как там у тебя, что с тобой происходит?» И почему-то с новыми страхами, уже не за себя, а за Веру,