Брат вождя, или Увидеть Кима и умереть - Леонид Михайлович Млечин Страница 41

Ким-младший знал, что и старые партийцы считают Кима-старшего наследником вождя – по праву рождения. Он первенец. И они помнили, что он нравился деду, великому Ким Ир Сену. Выходит, что, сделав хозяином государства Кима-младшего, пошли против воли «вечного президента»…

Об этих закулисных разговорах и перешептываниях Киму-младшему докладывала служба госбезопасности. А у него и без того не заладились отношения с ветеранами партии. Он обижался:

– Я старался им понравиться!

Он нуждался в публичной поддержке, одобрении и восхищении его деяниями. Ему требовалось благословение заслуженных коммунистов, особенно поначалу. Страна должна была видеть, что ветераны партии едины в своей поддержке молодого вождя.

Ким-младший делал все, что от него зависело. Демонстрировал им уважение, выходящее за рамки простой любезности, позировал с ними перед фотокорреспондентами.

– А они кобенятся! – исходил желчью Ким-младший. – Нос воротят! Я им не нравлюсь? Ну что же, придется…

Он нашел способ жестоко наказать тех, кто подчеркнуто любил Кима-старшего. Начал с тети и дяди. Вернее, тетю, сестру отца, он не тронул. Все-таки в Ким Гён Хи течет кровь великого вождя, как-никак она дочь Ким Ир Сена.

Но других неприкосновенных нет! И ее муж Чан Сон Тхэк, член политбюро и заместителя председателя Комитета обороны, который к тому же был слишком близок с китайцами, ответил за все.

Когда после внезапной смерти отца Ким Чен Ын взял бразды правления в свои руки, дядя считал себя его наставником. Старался объяснить ему ситуацию в стране, особенно в экономике, давал советы…

Учить его посмел!

Судьба дяди решилась во время совещания, которое показывали по телевидению. Чан Сон Тхэк увидел, что на столе перед племянником стоит баночка с вражеским напитком – американской кока-колой. Подскочил к столу и поспешно ее убрал, чтобы банка, не дай бог, не попала в кадр!

Он, конечно же, заботился о племяннике. Но сделал это на виду у всех участников совещания. Получалось, что сам дорогой высший руководитель чего-то недоглядел. Молод еще. Ветеранам приходится его поправлять.

Дядю по приказу племянника арестовали прямо во время расширенного заседания политбюро ЦК Трудовой партии Кореи. И эти кадры – невиданное дело – показало северокорейское телевидение. Трудно представить себе более пугающую картину. Этого Ким Чен Ын и желал. Страна должна была содрогнуться и понять, кто теперь у власти.

Его дед и отец близких родственников все же не трогали: родная кровь, зачем обижать. Проштрафившихся высылали – на дипломатическую работу, подальше от кормила власти. Внук пожелал показать стране, что он много круче. И сомневаться в его способностях никому не позволено.

Члены политбюро сидели не за столом, как равные руководители страны, а расположились в зале, где стояли ровные ряды кресел. И послушно внимали новому хозяину, устроившемуся на возвышении в президиуме.

В ходе заседания двое офицеров в новенькой форме подошли к Чан Сон Тхэку, который только что считался вторым человеком в партийно-государственной иерархии страны. Почти никто в зале не шелохнулся, лишь некоторые посмели оглянуться. Остальные преданно смотрели на вождя. Дядя высшего руководителя, склонив голову, покорно встал, и его вывели.

По телевидению зачитали длинный обвинительный акт: «Чан делал вид, что поддерживает партию и руководителя, но был поглощен тайными фракционными действиями, вынашиванием различных планов и участием в двойной закулисной игре. Чан отчаянно стремился сформировать фракцию в партии, создавая иллюзии о самом себе и заманив на свою сторону льстецов и тех, кто слаб в вере.

Хотя он занимал ответственные партийные и государственные посты благодаря глубокому политическому доверию партии и лидера, он совершил такие коварные действия, как всяческое воспрепятствование работе по оказанию вечного уважения и почета Ким Ир Сену и Ким Чен Иру, вел себя вопреки элементарному чувству морального долга и человеческой совести.

Совершив многочисленные акты предательства в виде распродажи драгоценных ресурсов страны по низким ценам, его группа сделала невозможным выполнение заветов Ким Ир Сена и Ким Чен Ира по развитию отраслей чучхейского железа, чучхейских удобрений и чучхейского виналона (синтетическое волокно).

Под влиянием капиталистического образа жизни Чан вел распутную и развратную жизнь. Он погряз в коррупции, имел аморальные отношения с несколькими женщинами и устраивал банкеты в задних салонах люксовых ресторанов.

Будучи идеологически больным, крайне праздным и расслабленным, он употреблял наркотики и тратил иностранную валюту в казино в тот период, когда получал медицинскую помощь в другой стране под заботой партии».

На суде Чан Сон Тхэк признался во всех преступлениях и рассказал, что вместе некоторыми военными готовил государственный переворот. Ким-младший распорядился казнить своего дядю.

Тетя хотела поговорить с молодым вождем накануне казни. Надеялась умолить его помиловать мужа, с которым прожила всю жизнь… Ким-младший не велел ее пускать. Она ушла на пенсию и к удовольствию племянника исчезла, словно ее и не было.

А в Китае обиделись. И не считали нужным скрывать свои чувства. Чан Сон Тхэк только что приезжал в Пекин во главе официальной делегации. Его принимал председатель Китайской Народной Республики и генеральный секретарь ЦК компартии, самый сильный лидер страны последнего времени Си Цзиньпин, которого иногда подобострастно сравнивают с самим Дэн Сяопином.

Председатель Си проявил максимум любезности и уважения к северокорейским друзьям и союзникам. Они подписали важные двусторонние соглашения. А теперь столь важного для китайцев партнера в Пхеньяне публично унижают и казнят! Иначе чем пощечиной это не назовешь.

Но чем ответить?

В Пекине решили доставить Ким Чен Ыну максимум неприятностей личного свойства: демонстративно поддержали его старшего брата – Ким Чон Нама.

Ким-старший вызов принял.

Чон Нам, сводный брат высшего руководителя, в последние годы не поддерживал связи с ним. Большую часть времени он жил в Макао, Сингапуре и в Китае. Он не бегал от подстерегавших его иностранных журналистов, охотно с ними шутил, а иногда и высказывался достаточно откровенно. Несколько раз позволял себе критиковать собственную семью, установившую династический режим в Северной Корее.

Накануне того дня, когда его младшему брату предстояло предстать перед страной в роли наследника, Чон Нам сказал журналистам из японской телекомпании «Асахи»:

– Я лично против династической передачи власти. А это происходит уже в третьем поколении…

В Пхеньяне младший брат истолковал его слова как предательство.

А один из журналистов процитировал и другое высказывание Кима-старшего:

– Я не считаю, что мой младший сводный брат располагает качествами, необходимыми для руководства страной.

Это уже было воспринято как личный вызов.

Тогда же Ким-старший публично заявил, что не претендует на высший пост.

Да только младший брат нисколько ему не поверил!

После того как Пекин настолько очевидно выразил Киму-старшему свою приязнь,